Барон Дубов 5 (СИ) - Капелькин Михаил

— Эй, не мешай мне оголяться для супердерева! — возмутилась Агнес.

— Боже, Агнес, ты извращенка! — ярилась оркесса. — Причём тут дерево? Дубов делает это для себя! На кой-дереву, чтобы мы… — Тут она замялась на секунду и взглянула на меня. А я лыбу давил. — Даже произнести это не могу!

— Ахегао, — подсказал я. — Точно не знаю, откуда это пошло, но, скорее всего, с Японии. Там самые извращенцы живут.

— А что такого? — в свою очередь удивлялась Вероника, невинно хлопая своими большими глазами. — Подумаешь, сделать вот так, — она поджала свои изумительные шары руками, приподнимая их, — а потом так, — девушка высунула язык, чтобы по нему скатилась жемчужинка слюны, и издала сладкий стон.

Мне аж жарко стало.

Вдруг со страшным треском зашевелились стволы дерева, распутываясь. Только спустя секунду замерли.

— Работает! — подпрыгнула Агнес. А я довольно кивнул.

— Вот видишь? — сказал Лакроссе. — Так что раздевайтесь и повторяйте за Вероникой!

Агнес с Вероникой снова начали раздеваться. Но их остановил гневный окрик оркессы.

— Нет!

— Блин, да опять ты кайф обламываешь, — простонала гоблинша, с надутыми губами застёгивая молнию обратно.

— Ничего я не обламываю! Пусть Дубов объяснит толком, зачем мы здесь и зачем нам раздеваться и делать это… как его…

— Ахегао, — как эхо повторил я. Вздохнул и пустился в объяснения по второму кругу. — Мы здесь, чтобы призвать Мать Леса. Может быть, она мать всех лесов на планете, а может, только этого, я не знаю. Чтобы это сделать, нужно выполнить два условия: принести золотой жемчуг и… ахегао. В дневнике отец писал, что сделать его должна девушка.

Хоть дриада Мария упоминала о моём отце как об одиноком путнике, скорее всего моя мать следовала за ним. А так как чистокровные огры сливаются с лесом не хуже диких зверей, та могла её не заметить. Или не придать значения встрече. А может, отец с матерью как раз тут и повстречались? И приходил он в рощу ещё до моего рождения. Хм, об этом я не думал…

— Это я уже поняла, — строго отвечала Лакросса. — Но ты так и не сказал, зачем тебе эта Мать Леса понадобилась?

Я вздохнул под испытующим взглядом трёх пар глаз. Четырёх, если считать волчонка, который обнюхивал дерево. Хорошо, что не метил.

Что ж, дольше скрывать от них смысла нет. Да и имеют право знать, раз пустились в это путешествие со мной.

— У меня пропал Инсект, — сказал я.

В ответ повисло ещё более тягостное молчание.

Первым его нарушила Агнес:

— Это как это, Коль? Разве дар может пропасть?

Я опустился на землю, скрестив по-турецки ноги и вкратце пересказал слова дриады об Инсектах и Духовном пространстве. Гоблинша присвистнула, Ника задумалась, приложив палец к губам и подняв взгляд к небу.

— Так вот о чём вы говорили на кухне… — сама себе кивнула Лакросса. — А я думала… неважно, что я думала! Инсект можно вернуть?

— Это я и пытаюсь узнать, — ответил я, откидываясь на локоть, и пригрозил: — Так что делайте, как я сказал. Иначе больше никуда с собой не возьму.

— Слышала? — толкнула оркессу под рёбра гоблинша и рассмеялась. — Давай, снимай портки — отрабатывать будем!

— Нам обязательно делать это… полностью нагими? — спросила Лакросса.

— Конечно! — воскликнула Агнес, но я её обломал, усмехнувшись.

— Нет. Как я понял из записей, хватит раздеться до нижнего белья.

— Боже, и зачем я только согласилась… — бурчала оркесса, подходя поближе к дереву и вставая в один ряд с Агнес и Никой. — Я же два дня в душе не была, а тут раздеваться…

— Мы в лесу, — подбодрил её я. — Здесь это необязательно.

— Гигиена обязательна везде… — был мне ответ.

А я хохотнул и ничего не сказал, потому что девушки начали раздеваться.

Поднялся с земли и встал немного сбоку от них, чтобы одновременно видеть и их, и дерево. Агнес, сидя, стянула комбинезон вместе с сапогами и осталась в простом чёрном комплекте белья. Вскочила и зябко повела плечами. Хоть от земли и шло тепло, без одежды всё же было прохладно.

Следующей разделась Вероника, стянув кофту через голову и сняв штаны. Зябко ёжась, она снова надела снятые ботинки с высокой голенью, оставшись в них и соблазнительном красном белье, что едва сдерживало её прекрасные формы.

Третьей стала бурчащая Лакросса. Её бронзовая кожа в ночных сумерках казалась почти чёрной, что выгодно подчёркивали светлые трусики и бюстгальтер. Она была в безупречной форме и очень соблазнительна.

— Ну, на три-четыре, — сказала Агнес. После команды, они повторили движения Вероники и издали тройной сладкий стон.

Кряжистое дерево вновь пришло в движение, стволы начали распутываться под действием невидимой силы. И снова замерло через несколько секунд.

— Ещё раз, с большим чувством! — подбодрил я девушек, видя, что дерево вот-вот откроется.

Лакросса что-то пробормотала под нос язвительное, но повиновалась. Они повторили движение, приподнимая свои груди, высунули языки и издали ещё более страстный стон.

Дерево снова пришло в движение. Стволы разгибались и расплетались, будто цветочный бутон. Вдруг в кроне зажглись зелёные огоньки, затем сорвались с веток и, увлекаемые ветерком, полетели к нам.

Это оказались маленькие, похожие на семена одуванчика парашутики. Или медузы. По крайней мере, сотней тонких нитей они совершали движение, будто плывут в воде. Долетевшие до нас наталкивались на наши тела и продолжали свой полёт. Несколько зацепилось за мою одежду, полураздетых спутниц эта участь миновала.

Кряжистый бутон окончательно раскрылся, и из тёмного чрева вышло существо. Мать Леса. Ходячее дерево, сплетённое из сотен и тысяч тонких прутиков, увитое листьями и зелёными стеблями. У него были руки, ноги и голова, на которой зелёным горели два уголька. А ещё грудь и мох между ног.

Теперь понятно, почему Мать Леса. Существо явно было женщиной. Или чем-то очень похожим.

Мать сделала шаг к нам и вскинула сучковатую руку ко лбу, изгибаясь всем телом.

— Я проснулась и явилась к вам, мои прекрасные путницы! — громким и приторным голосом женщины за сорок произнесло дерево. А затем будто только сейчас заметило вид девушек и спросило: — А на фига вы голые?

Агнес, вскинув бровь и уперев руки в боки, посмотрела на меня с немым вопросом в глазах, Вероника покраснела и опустила голову, смущённо поведя плечами, а оркесса пыталась прожечь во мне дыру взглядом. А я беззвучно ржал. Должен же я был получить компенсацию за то, что тащу их с собой!

Два зелёных уголька вперились в меня.

— Дубов, — произнесла Мать Леса и наклонила голову, качнув ветвистой кроной. — Тот самый… Я не ждала тебя так скоро.

Думаю, моё удивление было написано на лице, потому что дерево продолжило:

— Твой отец просил за тебя много лет назад. Точнее, двадцать с лишним, если не врут мои корни. — У существа, кстати, не было рта, только сплетённые ветки на его месте чуть выпирали вперёд. Звук шёл оттуда. — А потом появился ты.

У меня челюсть отпала. У девушек тоже. Что это всё значит? Меня что, зачали прямо здесь?

Я ошеломлённо посмотрел себе под ноги.

Околесица какая-то…

Сучковатые пальцы коснулись моего лица. Монстр неслышно подошёл ко мне и заглянул в глаза. Зелёные угольки прищурились. Из рта донеслось недовольное цыканье.

— Ты почти потерял свой дар… — Мать Леса читала меня, как открытую книгу. — Я отправлю тебя в Духовное пространство, но, чтобы послать тебя в первое путешествие, мне нужно много сил. Спячка экономит энергию, но не восполняет её.

Я сразу понял, о чём она, и перенёс из кольца мешочек с очищенным золотым жемчугом. Правда, ничего так и не сказал. Губы с языком до сих пор не слушались.

Дерево забрало мешочек и высыпало содержимое в открывшееся на груди дупло. Изо рта донесся стон удовольствия.

— Как это приятно… Ты пришёл подготовленным, Дубов-младший. — Мать снова коснулась моей щеки. — Отправляйся же в Мир Духов и не возвращайся без своего дара.