Ведьмы.Ру 2 (СИ) - Демина Карина

Облачко пыли на горизонте показалось этаким воплощением спасения.

— Так что, Улька, ты сама смотри. Главное, спуску не давай, а то на шею сядут…

— Ты вот поучи, поучи, дура старая…

— А кто ещё их научит, как не я? Ты, что ли? Я вон четырёх мужей схоронила…

— Уль, не надо у неё учиться, — жалобно попросил Мелецкий. — Я жить хочу!

— Все жить хотят, — ответила за Ульяну Ляля. — Но ты не бойся, я тебя, если что, к себе заберу… Уль, ты ж не против?

— Я против! — Мелецкий и руку поднял. — У меня твёрдые намерения…

Красная машинка остановилась прямо напротив ворот.

— Что за собрание? — поинтересовалась Элечка, выбираясь наружу.

— Обсуждаем нравы современной молодёжи, — Ульяна с раздражением отметила, что за прошедшие годы Элеонора не стала выглядеть хуже. Наоборот. Простенькое с виду платьице сидело идеально. И брошь, тоже не драгоценная, смотрелась уместно.

И браслеты.

И стрижка её идёт. А главное, укладка держится. Это у Ульяны, если что, волосы сразу дыбом. И не любит она стричься. Но и нестриженные из косы норовят выбиться и тоже дыбом встать.

В общем, никакой упорядоченности.

— И вопросы замужества, — Ляля вытащила изо рта чупа-чупс. Правда, ровно затем, чтобы сунуть опять. И руку протянула. — Ляля. А это Игорёк…

Игорёк, державшийся в тени, кивнул. И сильнее сгорбился.

— Никита, — она указала на Никиту. Потом на Мелецкого. — Его ты знаешь. А это демон Василий…

— Демон? — тётка Марфа зацепилась за слово. Правда, ненадолго. Глянула. Хмыкнула. — Какой из него демон… разве ж демоны такими бывают? Это только в мультиках ваших японских демоны бледнорожие…

— А вы аниме смотрите? — Ульяна удивилась.

— Чего-чего? — переспросил Пётр Савельич. — Марфа⁈

— Ой, тоже мне тут… мало ли, чем человек дома занимается… кто-то мультики смотрит, кто-то вон на тачке и с лопатой грибы собирает…

И поспешно ретировалась. А следом и Пётр Савельич, который явно опасался, что его станут расспрашивать об особо грибных местах. Правда, направился он не к дому, а к лесу, что поневоле вызывало вопросы. В самом деле, зачем ему в лесу тачка, топор и лопата? А в рюкзаке что? Явно же что-то есть. Рюкзак вон огромный, едва ли не больше самого Петра Савельича.

— Странные они тут у вас, — сказала Элеонора, проводив соседа взглядом.

— Ага, — честно ответила Ляля, опять ненадолго вытащив чупа-чупс.

— Так, — Ульяна выдохнула. — Давайте в дом, а то не уверена, что тётка Марфа одним биноклем ограничится. С неё станется и жучки поставить…

— Очень странные, — Элеонора вытащила сумочку. — Я ненадолго. Просто… Данила, зачем оно тебе надо?

— Стас, — сказал Мелецкий. — Туда отправили.

— Ясно. Значит, отговаривать бессмысленно… а Тараканова при чём?

— Ну… как бы… она…

— За компанию, — Ульяна влезла, пока Мелецкий не ляпнул чего-нибудь такого, что потребует дополнительных объяснений. — И пошли, попьём чаю. Там бабушка пирожков напекла…

— Во-во, — обрадовался Мелецкий. — Слушай, а ты всё хорошеешь… как дела? Карьера, небось, пошла…

Элеонора глянула престранно и ответила:

— Полетела, можно сказать. Твоими стараниями…

И плечиком дёрнула пренервно, а потом предупредила:

— Я и вправду только поговорить…

А Ульяна ей не поверила. Ни на мгновенье.

Проходя мимо демона, Элеонора слегка задержалась, задумалась и всё-таки произнесла.

— Не уверена, право слово, что это нужно озвучивать, не сочтите за упрёк, это скорее моя особенность. Я чрезмерно остро воспринимаю цветовой диссонанс. А у вас оттенок белого туфель не сочетается с таковым костюма…

И гордо прошествовала мимо.

— Охренеть, — сипло произнёс Никитка. А Василий только кивнул. И вид у него стал растерянным-растерянным.

— Не обращай внимания, — Мелецкий вот нисколько не удивился. — У нее бзик такой. Вообще она почти нормальная, но вот это вот её «разве ты не чувствуешь, что оттенки не сочетаются» конкретно доставало. И привычки немного.

— Какие? — демон выставил левую ногу и носок приподнял.

— Она кружки выставляла по линеечке, поворачивая ручки в одну сторону. Типа, так удобнее брать. И только попробуй взять не крайнюю, а из центра. Ну и одежду в шкафу по оттенкам раскладывала. И так-то… короче, говорю же, своеобразная женщина.

— Удивительная, — произнёс демон и посмотрел на ботинок. Повернул влево. Вправо. Потом перевёл взгляд на второй.

Ульяна тоже посмотрела, но ничего такого не увидела. А Василий, наклонившись, туфель с ноги стащил и приложил к рукаву.

— Действительно, — произнёс он. — Отличается оттенок.

— А у белого есть оттенки? — Мелецкий тоже глядел. — По-моему, просто свет так падает…

— Нет. У ткани — холодный, а на ботинках — теплый.

— Ясно. Два психа. Вот теперь ты понимаешь, Уль, почему я на ней не женился?

— Я скорее не понимаю, почему она хотела выйти за тебя замуж.

— Всё просто, — Элеонора, оказывается, в дом не ушла и слышала всё отлично. — Сначала мне необходимо было отработать легенду. Затем одно время я даже думала, что это действительно неплохой вариант.

— То есть, ты меня не любила? — на физии Мелецкого появилось преобиженное выражение, Ульяна даже погладила его по руке, а потом только спохватилась, что сочувствует она совершенно не тому.

Точнее, ей бы злорадствовать… или зачем ей злорадствовать, если к Мелецкому она ничего, кроме раздражения, не испытывает?

Ну и уши ещё бесят.

— Я пыталась, — в руках Элеонора держала сумочку.

Жёлтую.

А платье было синим. Или это голубой? Главное, что цвета удивительным образом дополняли друг друга.

— Но проблема в том, что я испытываю некоторые сложности с выражением эмоций. В принципе с эмоциями…

— Ну вот, — вздохнула Ляля, вытащив палочку от чупа-чупса. — И этого теперь заберут…

Она даже носом шмыгнула.

Правда, как-то так, не особо искренне.

— Надо всё-таки покупать лопату…

— … Данила не вызывал внутреннего отторжения. Поначалу.

— А потом?

— А потом ты начал разбрасывать носки!

— Все мужчины разбрасывают носки! — возмутился Мелецкий. — Это, можно сказать, один из основополагающих мужских инстинктов! База! Основа! Мы так территорию метим!

Демон поглядел на него с удивлением и произнёс:

— Я складываю. В корзину для стирки. Попарно. Есть специальные прищепки, чтобы в стирке пары не перепутались и не перемешались.

— Да, очень удобно… — согласилась Элеонора.

Ульяна подавила вздох:

— Может, всё-таки в дом? И по делу… а то сейчас начнёте выяснять, кто там не прав был.

— Он, конечно, — Элеонора повела плечиком. — Чем дальше, тем яснее я осознавала, что связывать жизнь с тобой, Мелецкий, будет ошибкой. Ты глубоко инфантилен, бестолков и абсолютно не приспособлен к самостоятельному существованию. С одной стороны, ты обижен на отца, с другой — ты всё ещё желаешь произвести на него впечатление, правда, выбирая для этого совершенно не те способы.

— Обидно слышать.

— И обижаешься ты тоже легко.

Все поглядели на Данилу. А тот насупился так, покраснел даже слегка.

— Тебя не заботило ничего, кроме твоей личной силы, которая, впрочем, тоже нужна была не для какой-то цели, но лишь как единственная доступная по твоему представлению возможность возвыситься над кузенами.

— Эль, это… жестоко, — Ульяна взяла Мелецкого под руку.

— Извини. Возможно. Он не хотел или полагал себя неспособным конкурировать в иных сферах. Но это действительно не имеет отношения к текущим вопросам.

Пирожки надо было делать с поганками. Чтоб наверняка. Потому что… потому что, может, Мелецкий и бесил несказанно. Может, он и раздолбай редкостный на самом-то деле, но зачем вот так?

— Ты же сама хотела выйти за меня.

— Возможность.

— И если бы я предложил, ты бы… согласилась?

— Вероятно. Но ты не предложил бы. Говорю же, ты слишком инфантилен и как огня боишься любых обязательств. А потому мои намеки на брак интерпретировал однозначно и выбрал привычный для тебя способ решения проблемы. Сбежал и откупился.