Мой сосед - медведь (СИ) - Владимирова Анна

А это я ещё пыталась не брать во внимание, что Раф был хорош не только в постели. Он покорял всем. Я правда взялась искать у него недостатки, но так ничего и не придумала. Одинокий мужчина, приспособленный к быту, который в состоянии и забор починить своими руками, и по дому сделать ремонт всего поломанного, и котлет нажарить? Нет, он должен иметь такой недостаток, который обязан это все великолепие как-то уравновесить!

Может, он не умеет жить с кем-то, к примеру? Откуда ему уметь, если у него такая работа? Или у него и правда где-то есть другая жизнь? С женой, детьми, а тут он просто… ну, с задания вернулся?

Я вздохнула, пригорюнившись. Ну, не может быть такой мужчина свободен или идеален, да? Нужно быть реалисткой.

Только тут Раф вдруг вздрогнул и застонал так, будто ему стало невыносимо больно. А потом резко перевернулся на спину и сел в кровати, тяжело дыша.

— Раф, — позвала я осторожно. — Раф, это я, Наташа…

И я осторожно коснулась его спины. Он вздрогнул и задержал дыхание, а я скользнула рукой к его плечу и сжала.

— Ты слышишь? — повысила голос и обняла его за плечи.

Только он коснулся холодными мокрыми ладонями моих рук и отнял их, высвобождаясь.

— Я.… сейчас, — выдохнул хрипло.

Я растерянно проследила, как он поднялся и направился в кухню. А потом и вовсе будто растворился в тишине и темноте дома. Сколько я ни прислушивалась — ничего. Не дождавшись, я вышла следом и обнаружила его у окна. Он стоял, не шевелясь, и вглядывался куда-то во двор.

— Плохой сон? — тихо спросила я.

— Думаю, все серьёзнее, — хрипло отозвался он.

— Хочешь чего-нибудь? Чаю?..

— Да.…

Я зажгла торшер, и его свет затопил гостиную теплым слабым светом. Раф показался мне слишком бледным в его освещении, но я промолчала, не решаясь его беспокоить. Не оставляло ощущение, что он не привык к такому беспокойству. Я поставила чайник, приготовила ароматный чёрный чай с бергамотом и размешала в чашке две ложки сахара. Звон стекла вышел резким в тишине, и Раф будто снова очнулся.

— Ты, может, поговоришь со мной? — предложила я осторожно. — Или… можно я тебя обниму хотя бы?

Он кивнул.

— Прости, — выдохнул хрипло.

— За что?

— Что.… ты сейчас это все наблюдаешь…

— И что же такого я наблюдаю? Ну, кроме того, как тебе страшно? — Я взяла его за руку, отвела к дивану и поставила рядом чашку.

Раф не позволил мне улизнуть и утянул к себе на колени, а следом крепко сжал в объятьях, уткнувшись лбом в грудь.

— Всё хорошо, ты в безопасности, — зашептала я, принимаясь массировать его плечи и шею.

Только чувствовала, как он дрожит под моими пальцами… Что же такого ему пришлось вынести, что не дает ему теперь расслабиться? Оставалось только гадать.

38

Мне снова снилась Сорока…

Ее большие чёрные глаза и пронзительный жгучий взгляд оставили борозды в душе, будто она провела по ней когтистой лапой. Ведьма будто знала, что это я лишил ее половины силы, и теперь это связывало нас.

Я же жаждал ее мучительной смерти и никак не мог от этого отделаться, забыть, оставить правосудию. Вернее, я бы оставил. Но правосудие не справлялось. А я знал, что чем дольше Сорока на свободе, тем меньше вероятность, что ее поймают вообще. Такие темные беспринципные твари, как она, готовы на любые сделки с темными силами. Она продаст всех и все свои потроха впридачу, лишь бы выкрутиться из силков, которые на нее расставлены…

— Хочешь, может, оставить свет? — прошептала Наташа.

— Мышка, — начал я глухо, — мне лучше поспать на диване. Я… боюсь… что буду тебя будить. Хорошо?

— Ладно. — И она уже хотела было встать, но я не позволил:

— Побудь ещё, — просипел, сжимая ее в руках.

— Хорошо. Ложись. А я полежу с тобой рядом.

Мы устроились в подушках, укрылись пледом… а я так и не нашел в себе силы отпустить Наташу. Я то засыпал, то просыпался, находил ее в своих руках, успокаивался и отрубался снова. Так мы и провели время до утра. Перед рассветом я уснул крепче, издергавшись за остаток ночи, и мне снова приснилась Сорока….

Я шел по пеплу во сне. Босые ноги кололи полусгоревшие кости. Те ещё не остыли и дарили тепло стопам, а пепел окутывал уставшие ноги мягким облаком. Жутко. И я понимал, о чем это место. Оно — о тех, кого убили на моих глазах, а я был вынужден делать вид, что мне это доставляет удовольствие… И я не сразу заметил, что мои собственные стопы тоже начали обугливаться. Я сел и подтянул ноги к себе, пытаясь остановить разложение, но пальцы рук тоже вдруг начали чёрнеть…

— Раф….

Открыв глаза, я осознал, что невозможно давно не делал вдоха, пытаясь не надышаться пеплом там, во сне. Надо мной склонилась Наташа, тревожно заглядывая в лицо.

— Привет, — сипло выдал я. — Я так тебя и не отпустил…

Она слабо улыбнулась и положила мне ладонь на грудь:

— Ну, ничего страшного не произошло.

— Я кричал?

— Нет. Меня насторожило, что ты перестал дышать…

— Ты не спала, — мрачно констатировал я.

— Спала. Проснулась и лежала, чтобы дать поспать тебе…

— Прости…

— Перестань извиняться, Раф. Не привык показывать кому-то свою слабость, да?

— Не привык, — нехотя согласился я.

Было чертовски болезненно для моего самцового эго вдруг оказаться уязвимым и нуждающимся в поддержке. Я ведь всерьёз решил завоевывать Наташу, а тут — это….

— У тебя должна была быть какая-то слабость, Раф, — усмехнулась Наташа. — Ты же не мог быть настолько идеальным, каким казался все это время.

— А я казался тебе идеальным?

— Было такое. Хотя… твой беспокойный сон все же на слабость не тянет. И что-то мне подсказывает, что все серьёзно. Тебе, может, обратиться за помощью?

— Нужно, — согласно вздохнул я. — Когда придет отбой по заданию. Сколько время?

— Восемь.

— Пора собираться?

— Ага…

Но, несмотря на отличное утро — Наташу, ее заботу, теплый душ и прекрасную погоду за окном, я время от времени возвращался к ощущению своего сна, и ноги вдруг снова проваливались в пепел.

Из головы не шли мысли: а, может, Сорока ищет меня?

А ведь она могла искать меня не только из-за того, что я у нее отобрал. Я ведь не дал ей и другого…

— Раф.…

Я вскинул взгляд, и в груди снова потеплело, когда Наташа вытащила меня в реальность:

— Привет.

— Привет, — усмехнулась она и поставила передо мной чашку с кофе. — Возвращайся. Хотя бы позавтракать.

Я тряхнул головой и с благодарностью на нее посмотрел. Мне все никак не удавалось смириться с мыслью, что я выгляжу сейчас неполноценным инвалидом перед ней…

— Ты пока вчера боролся с забором, я погладила твои вещи, — сообщила она как ни в чем не бывало. — До магазина одежды точно сможешь доехать.

Я усмехнулся.

— Да, поистрепался, — кашлянул я смущенно.

— У меня такое ощущение, что ты — не просто старомодный, а будто вообще всю жизнь пропустил, Раф, — вдруг закатила она глаза. — Знаешь, такие мужчины, как ты, теперь не ловят пули, представляешь? Они ведут авторские блоги, тренируют желающих похудеть или просто снимают всякую фигню, но неизменно дают другим любоваться собой — такими неотразимыми.… А ты носишь одну единственную футболку, одни джинсы и сообщаешь, что «поистрепался». Кто из нас был замужем за мудаком, Раф?

39

Я усмехнулся:

— Ладно, уделала…

— Да не уделывала я тебя!

— Может, и нет. Но я тебе все же скажу, что где-то в городе у меня есть нормальная жизнь — квартира, индивидуальный номер налогоплательщика и шкаф с футболками и джинсами.

— Ты правда считаешь это конкурентным преимуществом? — улыбнулась она.

— А это уже тоже не модно?

— Слушай, я в разводе и ничего не смыслю в этом. Может, для молоденькой….

— Мне не нужна никакая другая, — отрезал я. — Я собираюсь конкурировать за тебя.

— Тебе не с кем, Раф.