Магический источник (СИ) - Криптонов Василий

— Итак, начнём-с! — Я отложил журнал и потёр ладони, как будто мне прям кровь из носу не тереплось приступить к уроку.

Глава 12

Нить за нитью

После тяжких трудов я сидел в своем кабинете и пил волшебный подарочный чай из волшебного подарочного чайника, закусывал принесённым из дома бутербродом и смотрел в окно. В общем, расслаблялся, восстанавливал потраченные силы.

Танька сидела во втором кресле, пила чай и смотрела на меня каким-то совершенно особенным взглядом. Бутерброд не ела, не дал я ей бутерброда. Еще я всяких там рыжих Танек не кормил. Самой надо было озаботиться, вот.

А второе кресло появилось тут буквально само собой, сегодня с утра уже было. Фёдор Игнатьевич не оставлял меня своими мыслями, продолжал обо мне печься и обустраивал изо всех сил, как любимого персонажа компьютерной игры. Душевное ему за то спасибо. Говорить, конечно, не буду, а то возомнит, будто я ему чем-то обязан, задаваться начнёт. Но так, молча с благодарностью подумаю, это невредно.

— Сашка, ты меня удивил, — сказала Танька.

— Я такой, да. А чем?

— Я-то думала, что ты вовсе ничего не умеешь. А ты прямо как настоящий учитель! Даже лучше настоящего. Они все обычно жужжат да жужжат, как мухи, моргнуть не успеешь — уснёшь. А у тебя такое интересное занятие получилось — никто уходить не хотел!

Вздохнул я горестно, ибо знал, что в этом моё проклятие. За что ни возьмусь — хорошо выходит. Хоть ни за что не берись, вот честное слово. Потому что это только кажется, что когда хорошо — хорошо. А на самом деле плохо! Потому что на тех, кто хорошо работает, вечно всех собак вешают. И кошек тоже. И бурундучков с птичками.

Так вот и живём, вытягивая на своих хрупких плечах всё мироздание.

А казалось бы, ну что такого было на занятии? Да ничего особенного, обычное вводное занятие. Объяснил, что будем изучать, только и всего. Нарочито просто, так, чтоб самому понимать. Вот буквально встал перед аудиторией и начал:

— Прежде чем я дам вам определение науки, которую мы с вами будем изучать, я бы хотел сформировать у вас понимание проблематики, понимание предмета. Знать и понимать — вещи разные. Почему? Кто может ответить?

Поднялась одна рука. Бори Муратова.

— Прошу вас, — кивнул я.

Боря вскочил.

— Господин учитель. Знание без осознавания знаемых вещей совершенно никакой пользы человеку не несёт. Можно знать наизусть стихотворение на языке, которого не понимаешь. Но человек, который знает этот язык, однако не помнит стихотворение наизусть, от его прочтения с листа получит большую пользу, нежели тот, кто, не вникая в смысл, прочтёт стихотворение на память!

— Прекрасно. Садитесь, Муратов, вы дали отличный ответ, я бы и сам не сказал лучше. Именно поэтому мы с вами сначала попытаемся понять, а уже потом запишем определение. Итак, вы — курс. Вас здесь тридцать человек… Что такое, Соровская?

Танька тянула руку, хмурясь так, будто была чем-то недовольна. Получив толику моего внимания, она вскочила и сказала:

— Господин учитель, я просто хотела уточнить: нас здесь тридцать один человек.

— А… Ну, да. Принято. — Как всегда, блатных посчитать забыли. — Садитесь, Соровская. Тридцать один человек. Но — один курс. Одна аудитория, можно и так сказать. В некоторых документах наверняка все вы фигурируете под одним лишь этим наименованием: «Курс магии мельчайших частиц». Для кого-то эта общность, этот курс представляет собой неделимое целое. Вы успеваете за моей мыслью? Поднимайте руки и задавайте вопросы, если что-либо непонятно, я продолжаю. Если сейчас я назову десяток фамилий и скажу им удалиться, целое уменьшится. Почему оно уменьшится, может кто-то ответить на вопрос?

На меня смотрели озадаченно. Даже вопрос был им непонятен. Но я этого и ждал.

— Так произойдёт, потому что курс состоит из тридцати одной единицы. Курс, который кому-то удобно принимать как единое целое, на самом деле единым целым не является. Он состоит из многих единиц, частиц, если можно так выразиться. Человек, для которого курс — единое целое, не может сделать так.

Я взял журнал.

— Акопова!

— Да, господин учитель! — подскочила невысокая девчушка.

— Поднимите вверх правую руку и замрите. Вознесенская! Левую руку, прошу вас. Соровская! Обе руки, вот так. Я работаю с вами, с частицами, составляющими целое, и поэтому в моей власти создать вот такой, с позволения сказать, эффект. Опустите руки, девушки, прошу садиться. Итак, за счёт того, что я могу влиять на каждую единицу в отдельности, я могу добиться от курса большего, нежели тот, кто влияет на курс в целом. Большего в плане гибкости, скажем так. Разумеется, я не могу тягаться с, к примеру, его величеством императором. Если его величество издаст указ ликвидировать наш курс, мы все пойдём домой, тут уже ничего не поделать. Но для того, чтобы заставить госпожу Соровскую встать и поднять руки, нужно, чтобы кто-то вошёл в эту аудиторию и дал соответствующее указание.

Во взглядах, устремлённых на меня, брезжило понимание.

— Ваша одежда состоит из нитей, и поэтому её можно распустить, нить за нитью. Прямо сейчас не нужно этим заниматься, конечно.

В аудитории родился нерешительный смех. Я не стал на него хмуриться. Наоборот, пусть будет здоровая атмосфера.

— Ваши волосы состоят из отдельных волосков, и поэтому вы можете их расчесать. Это очевидно. Однако я хочу, чтобы вы посмотрели глубже. Кто-нибудь, дайте лист бумаги.

Боря Муратов оказался расторопнее всех. Он выдернул из тетради листок, протянул мне.

— Благодарю. Все видят листок?

Я поднял бумагу над головой и, убедившись, что привлёк всеобщее внимание, разорвал его на две неровные половины.

— Вот что я сделал. Разделил целое на две части. Целое при этом не исчезло, не взорвалось. Оно осталось, но — разделённым на две части. И вот теперь самый важный вопрос: почему?

Несколько секунд было тихо, только осенняя муха рассеянно билась в стекло, не понимая, отчего вселенная не хочет её возвращения в мир за пределами аудитории.

Боря поднял руку.

— Слушаю, — кивнул я.

— Господин… Александр Николаевич. Вы хотите сказать, что бумага также состоит из отдельных частиц? Из мельчайших частиц?

— Именно. И, будем откровенны, об этом говорили ещё древние греки. Которые обладали искусством магии мельчайших частиц. Но потом искусство оказалось забытым. Поскольку обычная магия, к которой вы все привыкли, требует куда меньших усилий для овладения, в большей степени зависит от дара и, на примитивном уровне, более зрелищна и эффективна. Искусство оказалось забытым, но, к счастью, не утраченным. И в наши дни оно переживает новое рождение. Оно готово дать новые возможности тем, кто не пожалеет сил и времени для овладения им. И старания будут вознаграждены. А теперь, когда у нас сформировалось понимание того, чем мы с вами будем заниматься тут два раза в неделю, давайте запишем определение. Итак, что же такое магия мельчайших частиц. Записывайте: магия мельчайших частиц — это дисциплина, находящая на стыке магии, науки и искусства, чьей основной задачей является прямое и непосредственное воздействие на гипотетические частицы, из которых состоит всё сущее.

И так далее, и тому подобное. Но, как ни странно, этакой мелочи оказалось достаточно, чтобы всех впечатлить. Никто не выписался с курса, а некоторые рыжие вообще смотрят на меня сейчас, как на восьмое чудо света, даже пищеварению мешают.

— Тебе на занятия не пора? — спросил я со вздохом.

— Какие? — встрепенулась Танька.

— Ну, не знаю. Какие там у тебя занятия… К Арине Нафанаиловне, например, показывать вожделенный земляной квадрат, без которого она аки Голлум без колечка чахнет.

Сам я был уже абсолютно свободен. Ну а что? Предмет у меня один. Курсов по этому предмету — тоже один. Нагрузка — четыре академических часа в неделю, и два уже позади. По-хорошему, свинтить бы отсюда подобру-поздорову… Не любит никакая структура тех, кто всё сделал и отдыхает. Мнит их бездельниками и норовит впрячь куда-нибудь. Сейчас начнётся: ах, Александр Николаевич, в соседней аудитории надо срочно стены покрасить, а у рабочих всё так дорого, вы не могли бы…