Ведьмы.Ру 2 (СИ) - Демина Карина

Данила честно попытался, но вынужден был признать, что Эльку на первом курсе он не помнит. Вот в упор. Да, факультет у неё другой, что-то там управленческое или с менеджментом связанное, но это ж не значит ничего. Тараканову вот помнит.

А Эльку? Почему нет?

— Погоди…

— Я сирота.

— Ты?

— Что тебя удивляет? Отца я не знаю. Мама… скажем так, она вела не самый праведный образ жизни. В принципе, меня с рождения растила бабушка. Она ушла, когда мне исполнилось семнадцать. Мать — чуть раньше. Год я провела в детском доме. И мне повезло, что это был хороший детский дом. Мне помогли с подготовкой к поступлению. И в целом разобраться с собой и некоторыми моими индивидуальными особенностями.

— Я как-то… не думал…

— Не думал и не спрашивал.

А ведь и вправду не спрашивал. На кой ему знать про родителей Эльки? Или там с семьёй знакомиться? Знакомство — это уже о серьёзном. Данила же так… он просто веселиться хотел.

Это ж нормально, хотеть лёгкости и веселья в студенческие годы.

— Я не в обиде. Даже лучше. Мне не пришлось врать. Но, пожалуйста, придержи вопросы. Мне сложно восстанавливать нить повествования. Мы были на четвёртом курсе, когда Марго вышла замуж. Кажется, именно этот её поступок и стал своего рода катализатором последующих событий.

Вот точно с Васькой они идеально друг другу подходят. Тот тоже выражается, будто протокол вслух зачитывает. И теперь вот поглядывает на Эльку с интересом немалым.

Может, поменяться? Юридически там. Как он говорил? Взаимоуступки? Данька ему Эльку, а Васька — Ульяну. Только Элька может не согласиться. С другой стороны, почему бы и нет? Нормального мужика её заморочки точно отпугнут, а демон, глядишь, и выдюжит.

Демоны — они ж твари хаоса. Им к вечным мучениям не привыкать.

Будут вместе оттенки белого подбирать.

И кружечки разворачивать ручками в правильную сторону.

— Я знаю, что у Владыкина имелись определённые планы на дочь. В газетах появилось объявление о грядущей помолвке Марго с, как я поняла, давним партнёром её отца. Это объявление очень её взволновало. И спустя неделю она заключила брак. С однокурсником. Я знала, что их связывают близкие отношения. Не уверена, что могу говорить о любви.

Элеонора сделала вдох.

— Мне сложно оценивать эмоции, тем паче чужие. Но её отец звонил. Несколько раз при мне. Я слышала, что он позволил себе разговор на повышенных тонах. Возможно, использовал угрозы. В очередной раз Марго сказала, что ей тоже есть что предъявить общественности. Сколь я поняла, имеющаяся у неё информация могла навредить репутации её отца, который как раз начинал политическую карьеру. Я не могу и приблизительно сказать, о чём речь, поскольку Марго никогда не обсуждала со мной свою семью. А спустя четыре дня после этого разговора она исчезла.

— Как?

— Обыкновенно. Как я и говорила. Ушла и не вернулась. Её телефон был отключён. Она не появлялась ни в университете, ни дома. Когда я на следующий день обратилась в полицию, то моё заявление не приняли. А стоило покинуть участок, как мне позвонили.

Она стиснула кулачки.

А ведь Данила реально её не помнит курса так до третьего. То есть, помнит, что она была. Или нет? Или всё-таки была, мелькала на заднем плане, такая то ли обыкновенная, то ли ещё что? Главное, внимание не привлекала.

А потом взяла и привлекла. Данила даже не задумывался, как так получилось. Он вообще, похоже, раньше не задумывался. Жил как жилось. И неплохо же жилось.

— Звонивший представился главой службы безопасности рода Владыкиных. Он сообщил, что моё беспокойство похвально. И предложил встретиться. Мне обещали рассказать о местонахождении Марго. Чтобы я не беспокоилась.

— И ты согласилась? — Ляля смотрела со смесью ужаса и восторга.

— Да. Я согласилась.

— И… что он сказал?

— Сказал, что у Марго случился нервный срыв. Что её психическое состояние всегда оставляло желать лучшего. Что её мать была больна, пусть от общества этот факт скрывали. Отец надеялся, что Марго не унаследовала этой болезни. Что с малых лет её наблюдали несколько врачей, и заключение было единогласным. Однако отец продолжал надеяться. Он полагал, что современные лекарства будут сдерживать болезнь.

— И ты поверила⁈

— Нет. Марго не была больна, — Элеонора развернула ручку чашки в другую сторону. — Это звучит предвзято, однако мы жили вместе. И она не принимала лекарств. Она не проявляла никаких признаков болезни. У неё не было перепадов настроения, на которые ссылался человек. У неё не случались истерические приступы, а все примеры асоциальных поступков, которые были приведены как доказательство её душевного нездоровья, вполне объяснимы при понимании контекста, привёдшего к возникновению конфликтной ситуации.

Элеонора явно волновалась. Она вот говорить в принципе не любила, а когда начинала так вот, казёнщиною неудобоваримой, значит, точно переживает.

— Мне было сказано, что Марго попыталась напасть на отца. Что она причинила ему физический ущерб, хотя отец её одарённый и ему ничего не стоило бы защититься от нападения. Что затем с ней приключилась истерика и теперь Марго пребывает в тяжелом состоянии. Она помещена в частное заведение, где о ней заботятся.

— «Синюю птицу»?

— Да. Меня просили о понимании.

— Молчать? — предположил Данила.

Элька кивнула и продолжила.

— Полагаю, они решили, что я, в случае неудачи с полицией, могу обратиться к альтернативным организациям, к тем, кто занимается поиском пропавших. Или в целом моя активность привлечёт ненужное внимание. Те же репортёры, блогеры или просто волна в социальных сетях, которая негативно отразится на репутации господина Владыкина. Факт исчезновения его дочери можно подать по-разному.

— И ты…

— Я попросила о свидании. Мне нужно было убедиться, что с Марго всё в порядке. Однако мне отказали. Мягко, но весьма однозначно. Вместо этого мне продемонстрировали видео, где Марго, обняв себя, катается по полу и воет. Она действительно производила крайне неприятное впечатление.

Вдох.

И выдох.

— Также мне сообщили, что болезнь усугубилась не только по причине естественного развития её, но и могла быть спровоцирована приёмом наркотических средств, которые обнаружились в крови Марго. А потом дали понять, что в случае неправильного моего поведения за распространение данных средств привлекут меня же.

Владыкин… Владыкина Данила как-то встречал. Где? Так слёту и не вспомнишь. Но точно встречал. Скорее всего на каком-то тоскливом взрослом и очень серьёзном мероприятии, которые изредка устраивал отец, играя в семью напоказ. И на этих мероприятиях нужно было улыбаться, вежливо всем кланяться и говорить дамам комплименты.

И не приведи боже, если отцу покажется, что Данила перебрал.

Или что был недостаточно вежлив.

Или просто сделал что-то не то и не так. А он, как назло, постоянно делал что-то не то и не так.

Не специально, просто само получалось. Но Владыкин… такой степенный, запакованный в очень дорогой костюм, поглядывавший на остальных со снисходительностью, свойственной людям родовитым и богатым, осознающим своё превосходство над прочими.

И как-то даже не дёргало про Марго спросить.

Сволочью он, Данила, был. Эгоистом и мажором. И да, опять же, сволочью.

— Ужас какой! — прокомментировала Ляля, дожёвывая пирожок.

— Да. В тот момент я испытывала сильнейшую растерянность, которая усугублялась неопределённостью моего положения. Я была другом Марго, но дружба не имеет юридической силы. Соответственно, я никак не могла защищать её интересы.

— А супруг? — поинтересовался Василий. — С точки зрения закона супруг мог потребовать передать ему опеку.

— Он тоже пропал. Извини, что перебиваю. После разговора я отправилась к нему. Я надеялась, что он сумеет добиться личной встречи с Марго, на которую возьмёт и меня. Мы с Иваном были знакомы, и мне казалось, что он относится ко мне с симпатией. Я имею в виду обыкновенную межличностную симпатию, а не та, которая возникает у мужчин по отношению к женщине.