Моя НЕвеселая ферма 2 (СИ) - Конычев Игорь Николаевич

— Кушать подано.

15. Среди льдов

Вода начала сходить не так скоро, как хотелось бы. Нам пришлось проторчать на проклятом валуне столько, что надоело и стоять, и сидеть, и лежать. А больше тут заняться было нечем. Оставалось есть, спать и слушать песни Люциана, которого мне, вопреки ожиданиям, уже не так сильно хотелось утопить в темной воде.

Как говорится, все познается в сравнении. Если бард Лесных далей и раздражал меня с завидной периодичностью, то до уровня сира Тароса ему было, как до Луны пешком. Рыцарь только и делал, что ныл, жаловался и, для разнообразия, мечтал о ратных подвигах. О былых деяниях он тоже рассказывал. Резюмируя все эти охренительные истории, то выходило, что если бы местные боги решили создать камень, которые не смогли бы поднять, то Тарос попросил бы второй и стал ими жонглировать.

А больше, чем дураков, я не люблю лишь балаболов. Серьезно, готов поспорить, что за всю свою жизнь Люциан не сочинил столько бреда, сколько умудрился сгенерировать сир Тарос за несколько часов. Умолкал он только когда набивал рот едой или дремал.

И вот, когда мое настроение стало особенно поганым, я понял, что наверху наступило утро. Именно в это время суток окружающий мир раздражал меня больше обычного. Но сегодня имелась и хорошая новость: вода, наконец, начала уходить. Причем довольно быстро, словно кто-то где-то нажал на слив.

— Рота, подъем, — скомандовал я.

— Пора завтракать? — Тарос потер заспанные глаза.

— Пора валить отсюда, — скорректировал я его план. — И чем быстрее, тем лучше.

— И куда мы пойдем? — рыцарь встал, с хрустом размял спину и плечи, после чего поглядел по сторонам.

— Больше нет никаких мы, — я решил сразу расставить все точки над «i». — Участвовать в твоем безумном плане по сражению с драконом — форменное самоубийство. Так что вали на все четыре стороны, а мы домой.

— Ты смеешь сомневаться в моих силах⁈ — рыцарь выпятил грудь и обжег меня взглядом.

Ответом ему послужил мой хриплый смех.

— Я не сомневаюсь в силах дракона. Он тебя сожрет и переварит вместе с железяками.

— Это мы еще посмотрим! — привычно заупрямился Тарос.

— Мне бы на такое смотреть не хотелось, — признался Люциан и зябко обнял себя за плечи. — Ну разве что издалека. Сильно издалека.

— Считаете, что у меня нет шансов? — в голосе Тароса не читалось сомнений, лишь насмешка.

— Ни одного, — честно сообщил ему я. — Если ты, конечно, не носишь в кармане гранатомет.

— Что такое гранатомет? — не понял рыцарь.

— То, что решило бы твою проблему. — Объяснять ему детали мне не хотелось. — Так что давай, освобождай Люциана от клятвы и мы распрощаемся.

Рыцарь скрестил руки на груди и поочередно окинул нас хмурым взглядом.

— Значит вы, как крысы, хотите первыми бежать с тонущего корабля?

— А что они должны делать? — теперь усмехнулся уже я. — Чинить его или грести своими маленькими лапками?

— Каждый способен внести свой вклад…

— И мой вклад в том, что я трачу время, чтобы вразумить идиота. Говорю тебе последний раз: дракон сожрет тебя с потрохами, а потом превратит в удобрение для местных сияющих грибов.

— А из этого красивой баллады не получится, — с готовностью подхватил Люциан.

— Маловерные! — Тарос скрипнул зубами, но вдруг улыбнулся и похлопал Люциана по плечу. — Боишься умереть, селянин?

— Честно? — Люциан натянуто улыбнулся. — Я и жить-то иногда побаиваюсь.

— Ничего, — нисколько не огорчился рыцарь, — скоро в этом мире станет одним храбрецом больше.

— Или одним дураком меньше, — я сжал кулаки и шагнул к рыцарю. — Освобождай его от клятвы или до встречи с драконом не доживешь.

— Злой, — примирительно начал Люциан, как всегда выступавший против насилия, — давай не будем усугублять ситуацию.

— Да куда уж больше-то⁈

— И все же, — бард попробовал отодвинуть меня от рыцаря, но не смог. — Пока нам все равно по пути. Назад идти слишком далеко, и там еще может стоять вода. Так что вперед и только вперед.

— На встречу славе! — бодро пророкотал Тарос.

— Никогда не думал, что Смерть зовут Славой.

Люциан горько усмехнулся, а рыцарь сделал вид, что ничего не услышал. Он первым спустился с валуна и широкими шагами зашлепал по грязи в неизвестность. Даже какую-то железяку нашел по пути. Похоже на меч. Но он в таком состоянии, что дракона им даже пощекотать не получится.

— Ты же сможешь помочь с драконом? — тихо спросил меня бард, когда мы тоже спустились вниз.

— Сдурел? — я посмотрел на него, как на умалишенного. — Меня первый-то сожрал и только чудом подавился.

— Но ты же драконоборец.

— А еще я — Homo Sapiens — человек разумный. А разумные люди не лезут на гору дерьма открытым ртом вперед.

— В таком случае… — Люциан положил руку мне на плечо и проникновенно посмотрел в глаза, — уходи, мой добрый друг. Там, где не миновать двух смертей, третьей лучше избежать. Если сможешь вернуться в Лесные дали, передай всем…

— Сам передашь, — прервав барда, я пошел следом за Таросом.

— Значит, ты все же поможешь? — взбодрился Люциан, догоняя меня.

— Для начала попробуем убедить идущего впереди придурка избавить тебя от этой тупой клятвы, а там поглядим.

— Я знал, что ты не оставишь меня в час нужды! — воодушевленный бард буквально повис на моей шее.

— Давай-ка ты со своими нуждами сам справляйся. — Отлепив от себя Люциана, я поправил одежду. — Помогаю только потому, что ты знаешь этот континент.

— Да будет тебе. Всем известно, что ты прячешь доброе сердце под…

— Под твоей могильной плитой я сейчас доброе сердце спрячу. Твое.

Но ни мой грозный взгляд, ни пылкая речь, не смогли переубедить Люциана. Он широко улыбнулся и расправил плечи.

— Мы со всем справимся. — Уверенно заявил бард.

— Говоря «мы», ты подразумеваешь, что поможешь мне в случае битвы с драконом? — на всякий случай уточнил я.

— Мы почти со всем справимся, — исправился Люциан. — Кое с чем придется разбираться исключительно тебе.

Эти слова меня нисколько не удивили.

— Хотя, возможно, тебе поможет сир Тарос, — добавил бард, глядя в след марширующему впереди рыцарю.

— В лучшем случае он сможет героически пожертвовать собой, пока мы будем удирать от дракона. Остается надеяться, что внутренности у него такие же дубовые, как и мозги, и твари придется жевать его достаточно долго.

— А что, если с ним поговорить? — задумался Люциан.

— Он все равно не понимает человеческую речь, — я зло плюнул в сторону Тароса, но тот оказался слишком далеко. Рыцарь вообще взял такой темп, словно мы участвовали в соревнованиях по спортивной ходьбе. Довольно приметный валун, послуживший нам недавно укрытием от хищных селедок, остался уже далеко позади.

— Тогда попробуй иначе. Так, как с Гаврюшей.

— Погоди, — я остановился. — Ты сейчас о ком?

— О драконе, конечно. А ты?

— Сам-то как думаешь? — мой красноречивый взгляд уперся в спину рыцаря.

Люциан хихикнул, но тут же стал серьезным настолько, насколько у него это обычно получалось.

— Ну так что думаешь? — едва сформулировав вопрос, мой спутник быстро дополнил техническое задание. — Кроме того, что это дурная затея, и мы умрем.

— А ругаться можно?

— Нет.

— Тогда ничего.

— Иного я от тебя и не ожидал, — вздохнул Люциан. — Но хоть попробуй поговорить с драконом.

— Попробую, — пообещал я. — Надеюсь, он не такой тупой, как Тарос.

— Надежда умирает последней. — Кивнул бард.

— Ага, а предпоследним умирает надеющийся.

На этой совсем не оптимистичной ноте наш разговор затих. Но виной тому послужил вовсе не иссякший запас оптимизма Люциана или мое нежелание продолжать сотрясать воздух. Нет. Замолчать нас заставила некая зловещая атмосфера, растекшаяся по Подземью, словно вязкий деготь.

Воздух сгустился. Пахнуло серой. Ощущение опасности стало почти осязаемым. Даже люминесцентные растения, казалось, приглушили свой свет, а сгустившийся по углам мрак начал медленно клубиться и подниматься все выше.