Барон Дубов 2 (СИ) - Капелькин Михаил

Целую минуту он молчал, а его глаза лихорадочно бегали. Вдруг он упал на колени и разрыдался:

— Пожалуйста, не прогоняйте меня, господин! Я хочу остаться с вами! Всегда быть рядом! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…

— А сюда-то ты зачем припёрся?

Его глаза опять пугливо забегали:

— Я… я подглядывал!

— А в кустах ты кинжал точил?

— Ч-чего?

Я рукой показал на железяку, которая выпала у него из маленьких ножен. Взглянув на неё, он перепугался так сильно, что я подумал: сейчас сознание потеряет. А потом вдруг он исчез, точнее, растёкся прозрачной жижей по берегу. Так вот, что у него за Инсект. Через секунду Верещагин вновь сидел передо мной и тяжело дышал.

— Это… от диких зверей, — вымолвил он.

Вот, чувствую, что врёт, но в чем? Ладно, с этим можно и потом разобраться. Надо его выпроводить отсюда, пока девушки не вышли на берег. Я оглянулся. Пока что они весело плескались в прохладной воде озера. Зрелище, надо сказать, сводило меня с ума. Бронзовая кожа Лакроссы блестела капельками воды, а тёмно-коричневый лифчик промок и очень плотно облегал торчком стоящие от холода соски оркессы. От её безупречной фигуры так и веяло сексуальностью.

Княжна была полной противоположностью. Она не обладала столь выдающимися формами, но её движения, мимика, улыбка и сверкающие льдом глаза завораживали. Она была воплощением женственности. Хотелось бросить все другие дела и только и делать, что оберегать её от напастей.

Я так залюбовался девушками, что чуть не забыл про баронета Верещагина.

— Короче, — я повернулся к нему. — Я тут рыбы наловил. Даже Изумрудная форель попалась. Там рядом с рюкзаком есть топор. Наруби дров, разожги костёр, потом… Ручей видишь? — я показал рукой влево, где вода стекала в озеро. Парень закивал. — Иди выше по нему и набери воды в котелки. Тоже в рюкзаке найдёшь. Всё понял?

— Да, господин… барон.

— Иди тогда. А кинжальчик тут оставь. Если плотоядных кроликов не боишься.

— П-п-плотоядных???

— Да нет тут никого! — поспешил я успокоить Алексея, а то он опять побледнел. — Иди уже. И умойся, а то девчонок напугаешь. И чтоб не подглядывал!

Верещагин умчался. Выглядел он, конечно, так себе. Форма академии вся грязная, местами порванная. Ползком, что ли, сюда полз? Ладно, это его проблемы, а не мои. Вскоре из леса донёсся стук топора. Можно ещё порыбачить, если эти фифы не всю рыбу распугали.

Пока девушки купались и гонялись в воде друг за другом, я поймал ещё двух Изумрудных форелей! Целое состояние, если подумать, но я ж его не донесу до города. Поход эти рыбки не переживут. Так что пущу их в ход. Ох, ушица будет! Картошки, моркови и лука из лагеря я тоже прихватил. А поскольку рюкзак у меня вместительный, то туда влезло ещё и два котелка. Один маленький, литров на семь, а другой побольше — на все двадцать пять, а то и тридцать. Тоже одолжил вчера, пока спать не ушёл. В маленьком сварю форель, а в большом — всю остальную рыбу. А поймал я порядочно, пока девчонки не прибежали.

— Коля, идём к нам! — позвала княжна, выступив из воды. Вокруг её ног поднимался морозный туман, а губы у неё посинели. Но при этом она не выглядела замёрзшей. Да, такой выдержке и моржи позавидуют.

Ну, рыбы я уже достаточно поймал, можно и искупаться!

Стянул одежду и остался в одних трусах. Плавок я с собой, конечно, не брал, да и не имелось их у меня никогда. Побежал в воду, а девушки от меня. Прыгнул и плюхнулся в воду так мощно, что их с головы до ног накрыло волной. Вода была, как парное молоко. Приятная и освежающая.

Мы как следует накупались, а потом мне Лакросса даже спинку потёрла. Когда выбрались из воды, на берегу уже горел костёр, над ним висел маленький котелок, а из леса Верещагин пытался вытащить второй, большой, котёл, наполненный ключевой водой до краёв.

— А он здесь что делает? — смутилась княжна. — Он не с нашего факультета.

— Да, — махнул я рукой. Взял меховую жилетку и укрыл ею княжну. Лакроссе дал небольшое полотенце. Ну, для меня небольшое, а её соски закрыть хватило. — Уху вот помогает готовить.

— Уху? — протянула оркесса. — Ты не говорил, что умеешь готовить.

— А никто не спрашивал. Но сегодня будет уха а-ля Дубофф! Если поможете сварить.

Вместо ответа у девушек дружно заурчали животы. Мой их тоже поддержал. Оно и понятно: проснулся я уже давно и даже не завтракал. Копил силы для ухи. Пока девушки грелись и обсыхали у маленького костра, сложил ещё один вокруг большого котла. Верещагин упал рядом с ним, едва дыша от усталости.

— Картошку иди чисти, — сказал ему. Он со стоном поднялся, но пошёл.

— Мы тоже поможем! — княжна и оркесса также вызвались принять участие.

В итоге мы в ряд выстроились у кромки воды. Девушки чистили рыбу, Верещагин — овощи, а я — Изумрудную форель. Над горами уже взошло солнце и серебрило гладь озера. Наверно, часов семь утра, как раз успеем сварить ухи и поесть.

Смотрел я на это на все и думал, что хорошо бы здесь ещё задержаться. Остановить время, рыбачить, купаться, есть уху и наслаждаться обществом прекрасных девушек. Я оглянулся на рюкзак, возле которого лежала зажигалка Агнес. Зелёной мелочи бы тоже здесь понравилось.

В большом котле вода ещё не закипела, зато в маленьком уже выплёскивалась. Я взял головы и хвосты Изумрудной форели и кинул в воду. Чтобы ни капли полезности не пропало. В дневниках отец писал, что Изумрудная форель чрезвычайно полезна для развития манаканалов, а ещё благотворно влияет на кожу, волосы, в общем, тело омолаживает.

Когда бульон был готов, вынул головы и хвосты и положил очищенные и нарезанные овощи, затем добавил мясо самой форели. Потом занялся большим котелком для обычной рыбы. Спустя полчаса над водой пополз умопомрачительный аромат ухи. Специй я не жалел, а бульон получался наваристый и аппетитный.

— Ну когда мы уже будем есть? — простонала княжна, не сводя глаз с кипящего котелка.

— Ладно, уже можно, — я вытащил из рюкзака тарелки и всем налил суп, посыпав сверху зеленью. Даже Верещагину — честно помогал всё-таки.

Следующие пятнадцать минут над берегом разносились сладострастные стоны, будто здесь происходила настоящая оргия. Так на самом деле и происходило, но она, эта оргия, была гастрономическая.

— Я не ела ничего вкуснее! — стонала княжна.

— Орки не считают рыбу едой, — говорила Лакросса, — но как же они ошибаются!

— Это стоило того, чтобы присягнуть вам на верность, барон Дубов! — поддакивал Верещагин.

Я и сам наслаждался вкусом рыбы. Он был необычным, слегка кисловатым, но очень приятным. Мясо не разварилось, и сохранило упругость, при этом жевалось легко, сразу распадаясь на волокна. А из них выделялся ещё ароматный сок из жира рыбы и бульона. Мягкие картошечка и морковь разваливались на горячие кусочки, пропитанные перцем и другими специями. Просто взрыв вкуса во рту.

Сам бульон… Слегка желтоватый, но на солнце играет изумрудными бликами, и кажется, будто ешь что-то очень драгоценное. Впрочем, так и было! Уверен, суп этот стоил целое состояние. Но куда ценнее та польза, которую он нам принесёт. Я уже чувствовал, как во мне бурлит мана, бегая по манаканалам, будто горный поток. Аж в кончиках пальцев покалывало.

Аппетитно булькал второй котёл, в который я свалил остальную рыбу. Запах от него шёл… я аж захотел ещё ухи! Обычной, самой простой, с картошкой, морковкой, лучком и большими кусочками свежей рыбы. Пряный аромат обволакивал и расползался над озером.

Василиса вдруг упала и жалостно застонала:

— Я объелась!

Рядом с ней прилегла и Лакросса. Оркесса в блаженстве прикрыла глаза.

— Это вы ещё мой шашлык не пробовали! — довольно сказал я.

— А я ела! — подняла руку вверх княжна. — Из кабана. Вкуснятина! И сейчас бы не отказалась… Только вот места не осталось.х

Я улыбнулся, глядя на них. Остановись, мгновенье…

Вдруг над водой пронёсся какой-то шум. Что-то вроде невнятного крика. А затем раздался оглушительный звон оружия. Звук шёл из лагеря, который был скрыт островком посередине озера. Через мгновение он стал сильнее, и мы увидели, как по противоположному берегу к нам бежит огромная толпа студентов!