Сяо Тай и Императорский Дворец (СИ) - Хонихоев Виталий

Лань И бросает взгляд на сидящих тут же за столом девушек. Они сидят, опустив глаза и стараясь не привлекать лишнего внимания. На первый взгляд — обычные девушки. Таких вот «певичек» и «танцовщиц» в местных «цветочных домах» пруд пруди, по пяти лянам пучок. Вот уж кто в «играх мандаринок на пруду» разбирается, думает она, все-таки их в «цветочный дом» хотели продать.

— … уважаемый Цао мог бы и не сидеть вот тут с нами. — говорит она: — если бы мне так хотелось на кухню заглянуть — я бы уже там была.

— Ты не понимаешь, наследница. — качает головой Цао Годзю: — кухня — это святое. Это область вне власти Императора и Вечного Синего Неба. Кухня принадлежит повару и точка. Никто не может ступить на святую землю без приглашения.

— Уважаемый господин Цао! — пискнула младшая из женщин Су, опустив взгляд еще ниже: — а… как у вас получается так журавлями управлять! Они же у вас в ресторане танцевали!

— Ну… положим не у меня в ресторане, а у господина Ван Си. У меня там только кухня была. Да и… — он машет рукой: — все уже. Нет кухни. Вон, наставник этой стрекозы позаботился чтобы ничего не осталось.

— Как так? — удивляется Лань И: — мы же уезжали все целое было…

— Ненадолго. — вздыхает Цао Годзю: — ненадолго. Ладно, не будем о грустном. Давайте о чем-нибудь другом поговорим… о! — он оживляется, вытянув шею, когда мимо проплывает официантка в красно-черном ципао и с подносом в руках. На подносе большое блюдо, прикрытое серебряной крышкой.

— Инь-ян. — говорит он: — под крышкой рыба инь-ян. Совершенно точно вам говорю.

— А… какая она, эта Темная Госпожа? — пользуясь случаем задает вопрос Лань И: — что вы о ней знаете?

— А? Да я не так много знаю. — рассеяно отзывается Цао Годзю: — как и все. Меня двести лет назад и в зачатке еще не было. Не такой уж я и старый. Ты вон лучше своего наставника спроси как вернется. Ну или этих двоих. — он кивает на двух девушек, жмущихся друг к другу.

— Этих двоих? — не понимает Лань И.

— Этот старый перец тебе не сказал? — ухмыляется Цао Годзю.: — давай вот как — ты попросишь местного шеф-повара пропустить меня на кухню, ну просто поглазеть. А я тебе расскажу о сестрах семьи Су и почему они так важны для судеб Поднебесной.

— Идет. — Лань И тут же встает из-за столика. Не вскакивает, а именно — встает. Будь ее воля она бы может и побежала, но нельзя. Третьей Наследнице не положено суетиться. И вообще, если бы не это дурацкое инкогнито и необходимость прятаться, так она бы просто бровью повела и все было бы сделано. Она останавливает ближайшую официантку — просто взглядом.

— Ты. — говорит она: — мне нужен владелец этой вашей тошниловки. Немедленно.

— И-извините, госпожа! Сию секунду! — девушка в панике пятится назад, позабыв что держит в руках поднос с дымящимися блюдами. Лань И качает головой. Совсем прислуга от рук отбилась…

Из-за дверей показывается невысокий толстячок, который вкладывает руки в широкие рукава и кланяется ей.

— Чего хочет уважаемая госпожа? Этого ничтожного зовут Ван Цун и он скромный владелец постоялого двора… — начинает было он, но Лань И — перебивает его.

— Слушай сюда, толстый урод. — говорит она: — мне нужно…

Через некоторое время, когда она вернулась за свой столик — она застала там своего наставника, который что-то обсуждал с Цао Годзю негромким шепотом. Цао Годзю — качал головой, улыбался и даже пару раз позволил себе хохотнуть.

— Наставник! — она склоняется в поклоне: — позвольте отвлечь вас от беседы!

— А… вот и она. — Цао Годзю откидывается на спинку своего стула: — та что решает все проблемы. Ну что, Лань И, Третья в очереди наследования, удалось испросить позволения мне посетить их кухню?

— Я… решаю этот вопрос. — стискивает она зубы: — наставник! Мне нужно разрешение! Вы взяли с меня слово, но этого толстого урода нужно убить!

— Она у тебя всегда так себя ведет? — Цао Годзю наклоняет голову к ее наставнику и тот — кивает головой.

— Всегда. — говорит он: — талантлива, но взбалмошна и предпочитает легкие пути. Забыла дома кошелек и пришлось убить владельца каравана. Но мечом она владеет неплохо, хотя баланс и стойка… работа ног. Учить и учить.

— Порой я забываю, насколько же ты на самом деле старый, Лу Цзижэнь. — говорит Цао Годзю: — а старость приносит с собой маразм и причуды.

— Наставник! Этот толстый урод не пускает нашего Цао Годзю на кухню! Разрешите я ему руку отрублю? По локоть? Кисть? Ну хотя бы пальцы!

— Если бы ты была внимательной, Лань И… — вздыхает ее наставник: — господин Цао Годзю не зря дал тебе такое задание. Научись вежливости. Ничто не стоит так дешево и не ценится так дорого как вежливость.

— Но если я хочу его убить⁈ Тоже быть вежливой? — не понимает Лань И.

— Особенно если ты хочешь его убить. — поднимает палец вверх ее наставник: — особенно. В такие минуты нужно быть очень и очень вежливой. Кстати, вот посмотри, как эти проблемы должны решаться… — он указывает на Цао Годзю, который уже о чем-то беседует с владельцем ресторана и у того на лице играет довольная улыбка.

— Видишь? — спрашивает ее наставник: — сам Цао Годзю, один из Восьми Бессмертных Даосов — не считает ниже своего достоинства говорить с обычными людьми вежливо. Думаешь он не мог бы простым ударом ноги уничтожить весь этот постоялый двор? Стереть его с лица земли? Звание Одного из Восьми Бессмертных так просто не дают, каждый из них сам по себе ужасающее орудие разрушения и убийства себе подобных. Но вот он — один из Восьми Бессмертных, стоит и вежливо кланяется обычному человеку, говорит ему приятные вещи и находит некоторое удовольствие в том, чтобы рассказать как ему нравится этот постоялый двор и его кухня.

— Ментальная магия? Он воздействует на мозг? — хмурится Лань И, всматриваясь в общение, которое происходит между этими двумя. Между владельцем постоялого двора и Одним из Восьми Бессмертных. Вот владелец уже хохочет и хлопает Цао Годзю по плечу и вежливым жестом приглашает за собой… на кухню.

— Ментальная магия? О, нет, моя недалекая ученица. — хмыкает Лу Цзижэнь, качая головой и улыбаясь: — нет. Намного хуже. Просто наш друг Цао — искренен в своих словах. Ему и правда интересно как тут устроена кухня, ему нравится этот постоялый двор и люди вокруг.

— Как тут может нравится вообще⁈ Это постоялый двор рядом с речным портом! Пыль! Грязь! Запах!

— А он этого не замечает. Он замечает, как мудро тут устроены двери на кухню, как удобно поставлены столики, какие блюда у повара получаются лучше всего. Да, посетители приносят с собой пыль и грязь на сапогах, но посмотри какие чистые столики и посуда. Взгляни как сияет отточенный нож в руке у повара. Уханьская школа. Он замечает это. И искренне этим восхищается.

— … — Лань И не находит что сказать. Она обводит зал взглядом, присматриваясь ко всему по-новому. Неужели она не замечает столь многого?

— Это меня всегда поражало в нем. — задумчиво говорит наставник, катая в пальцах медную монетку: — его жизнерадостность и умение жить настоящим. А тебе стоит усвоить урок и быть вежливой ко всем, относится к людям как к равным себе. Не лебезить перед старшими и не задирать нос перед младшими. Через некоторое время мы встретимся с Ней и я бы не хотел чтобы у Нее осталось о тебе предвратное мнение. Первое впечатление можно произвести лишь один раз, ученица. Ладно… — он поворачивается к двум девушкам, которые его внимательно слушают: — Сутэй, Сумэй, вы уже заказали себе еду? Наш друг Цао говорит, что тут неплохо готовят жареную свинину с молодыми ростками бамбука в маринаде. И конечно же можете выбрать себе любые сладости. Не беспокойтесь, я за все заплачу.

— Нам не хотелось бы обременять вас своими просьбами, господин Лу. — говорит старшая из девушек: — довольно и того, что вы нас выкупили и дали свободу.

— Вот видишь. — наставник поворачивается к Лань И: — эти девушки — южане. Для нас на севере это даже звучит дико. Свобода. Что с ней делать? Лучше все равно на кого-то работать, кому-то принадлежать. И неважно кто ты — чиновник высокого ранга или мальчик-евнух в гареме — ты все равно раб в конечном итоге. Только одежда получше и еда изысканней. А вот на юге свободу ценят… потому-то Империя все время там порядок наводит. Выкупи из борделя северянку с белым лицом из ханьцев — и она просто перейдет от одного хозяина другому. Но южанки… горячая кровь! — он улыбается. Старшая — отстраняется от него, испугавшись этой, неожиданно зубастой улыбки.