Барон Дубов 4 (СИ) - Капелькин Михаил

Она нерешительно взглянула на меня.

— Ты… ты уверен?

— Да.

Я кивнул.

— Хорошо. Сколько я буду тебе должна за аренду?

— Нисколько, — ответил я. — Имение пустует уже давно, порядком захирело. Там живёт пара старых слуг, которые служили ещё моему деду. Просто прикипели к этому месту и уже физически не могут его покинуть. За ними тоже нужно приглядывать. Займись этим. Управляй там моими делами и счетами, это и будет твоей оплатой. Сможешь?

— Не могу поверить, что ты предлагаешь мне это… — зачарованно прошептала девушка. Её зелёные глаза опять увлажнились. Она вдруг взяла меня за руку и потянула ко входу в дом. — Идём!

Охранник из «Золотых клинков» пустил нас. Вечерняя смена ещё не прибыла, но в доме оставались полицейские, которые допрашивали остальных жертв. Так что нападать на особняк, как ночью, в здравом уме никто не осмелится.

— В чём дело? — удивился я.

Девушка упрямо тащила меня вглубь здания. Мы прошли атриум и свернули налево, попав в длинный коридор с развилками.

Даже просторные штаны не могли скрыть сочные полушария пониже спины. Она втолкнула меня в какую-то дверь, и мы оказались посреди зимнего сада. Эту часть особняка я не видел снаружи, она находилась на другой стороне. Крыша здесь была полностью стеклянная, и солнечный свет делал зелень растений, пальм и цветов сочной и пронзительной. Панорамные окна выходили на оживлённый проспект с голыми деревьями. Пахло одуряюще.

— Может, уже скажешь в чём дело? — повторил я более настойчиво.

Место здесь красивое, конечно, но у меня же куча дел ещё.

Среди зелени ветвились узкие тропинки и дорожки. Когда мы шли по ним, листья и стебли растений касались моего лица. Некоторые гладили, другие царапали колючками. Было несколько скамеек. Марина завела нас вглубь сада, и мы оказались на небольшой полянке, со всех сторон окружённой цветами и густой растительностью. Девушка остановилась и повернулась ко мне. Её лицо раскраснелось. Глаза блестели, а грудь вздымалась и опадала от учащённого дыхания.

— Я хочу отблагодарить тебя, — произнесла она и прикусила губу, слегка наклонив голову набок.

— Я делаю это не ради благодарности, — пожал я плечами.

— Я уже поняла, что тебя на это толкает, — сказала она, стягивая рубашку через голову. Налитые груди выпрыгнули из-под ткани. — Ненависть к влиятельным людям, уверенным в своей безнаказанности.

— Время от времени, — усмехнулся в ответ. Но всё моё внимание уже было сосредоточено на прекрасном теле девушки.

Она запустила большие пальцы под резинку штанов и провела ими вниз, чуть наклоняясь вперёд. Сползающая ткань задержалась наверху её ягодиц, а затем в один миг не выдержала и съехала вниз. Штаны оказались у её ног. Она шагнула из них мне навстречу, качнув бёдрами. Между ног темнел небольшой треугольник тёмных волос, добавлявший зрелищу обнажённой баронессы Морозовой перчинки.

— Поэтому я и хочу тебя отблагодарить, — прошептала Марина, снова прикусив пухлую губку. На ней ещё краснела едва заметная ссадина. — За то, какой ты, Дубов.

Она прыгнула на меня и повалила в траву, впившись в мои губы. И я сам не заметил, как мои руки сжали её задницу — упругую и мясистую. Девушка издала томный стон.

Что ж, родители воспитали меня вежливым, так что на такое «спасибо» я отвечаю аналогичным «пожалуйста».

Род Карнавальских породил чудовище в виде их герцога, Дмитрия Алексеевича. Так его звали. Как известно, яблоко не очень далеко падает от яблони. Если, конечно, не дать ему пинка. Так что Карнавальские вели себя в духе их отпрыска.

Поэтому, когда все вещи были собраны, а благодарности — приняты, я попросил водителя сделать крюк и заехать в резиденцию патриарха рода. Хотел лично переброситься с ним парой слов, подкрепив их добрыми намерениями и пистолетом.

Резиденция находилась на Васильевском острове в живописном уголке. Двухэтажный дом был окружён забором из кованого железа, внутри располагался небольшой прогулочный парк с дорожками из гравия, голыми деревьями и скамейками, блестевшими от влаги.

Погода испортилась, набежали тучи, и заморосил дождь. Такая переменчивость, как я уже догадался, крайне характерна для города на Неве. Сам особняк построили на месте какого-то исторического здания, разрушенного во время Первого нашествия Саранчи.

Выполнен он был в колониальном стиле Северной Америки. Видел на картинках. Белое здание с четырьмя колоннами на фасаде, на них стоял балкон второго этажа, а ко входу вела широкая лестница с перилами — наверняка мраморными. Особняк отличался от других построек острова и смотрелся нелепо на их фоне. Как безвкусный прыщ или бородавка. Хотя сам по себе он был красив.

Заходящее за Финским заливом солнце окрашивало дом в багряные тона. К крыльцу вела подъездная дорожка, которая оканчивалась кольцом для разворота. В центре кольца стоял памятник какому-то мужчине в парадном мундире с фуражкой подмышкой. Щебень шуршал под колёсами, когда мы ехали ко входу.

На въезде нас не остановили. Полагаю, что по дорогой машине с водителем решили, что едет кто-то важный. А приехал я. Шанс рода Карнавальских на выживание, но они об этом пока ещё не знали.

К двери подошёл слуга в чёрной ливрее и белых перчатках, открыл её, выпуская меня. Высокий, осанка прямая, тёмные волосы аккуратно зачёсаны набок, глаза холодные, лицо неподвижное, будто высечено из камня. Лишь слегка вскинутой бровью он выказал удивление от вида полуогра вместо утончённого аристократа. Но его чувства меня не особо волновали.

— Вам назначено? — спросил он.

— Разумеется, иначе зачем бы я ехал в ваше захолустье?

Слуга вскинул вторую бровь, но спросил:

— Как вас представить Алексею Петровичу?

— Николай Романов.

Губы мужчины на секунду тронула усмешка:

— Второй? Последний Император Российской Империи до нашествия Саранчи?

— Он мой предок.

Девушек оставил сидеть в машине и ждать меня. Я сам планировал разобраться с патриархом Карнавальских. Не люблю оставлять дела незаконченными.

— Я думал, династия была прервана, — слуга повернулся и пошёл ко входу в дом. Я последовал за ним. У двустворчатой резной двери со светлыми матовыми стёклами он остановился. — По какому вы вопросу?

— Я представитель адвокатской конторы «Лазарев и фон Штайнберг». Умер дальний родственник Алексея Петровича и оставил миллион рублей в бумажных акциях. Хочу обсудить вопрос их получения.

Слуга кивнул и исчез за дверью, неслышно прикрыв её за собой. Я видел, когда чёрное пятно на белом растаяло в матовом стекле. Спустя пару минут слуга вернулся и впустил меня в дом.

Обставлен он был роскошно и богато. Передо мной раскинулся холл размером со школьный спортивный зал. Здесь стояла куча дорогой, изысканной мебели, в центре журчал небольшой фонтан, за ним в десятке метров находилась столовая с длинным столом и перевёрнутыми стульями, ножки которых торчали вверх, как пики на крепостной стене. За ней стеклянные двери выходили на маленький пирс и водную гладь, окрашенную в багрянец солнцем. По бокам были двери, которые вели в другие помещения дома.

Слуга повёл меня на второй этаж по лестнице слева. Наверху расположилась усечённая копия холла внизу. Без фонтана, но с мебелью и выходом на балкон второго этажа. Мы прошли туда.

Площадка раскинулась в обе стороны здания. От стены до стены. По центру стоял небольшой стол и несколько удобных стульев. На одном сидел мужчина с коленями, укрытыми пледом.

На вид лет шестидесяти, но тёмные волосы ещё не тронуты сединой. Лицо вытянутое, брови густые, губы узкие, нос с небольшой горбинкой. Аккуратные усы с тонкими кончиками и небольшая бородка. Серые глаза глубоко посажены и обрамлены тёмными кругами и сеткой морщин. Либо этот человек часто смеётся, либо постоянно щурится. Я делал ставку на последнее, потому что он смотрел на меня, прищурившись и с крайним раздражением на лице.

Всё же меня пригласили внутрь, значит, пока что он расположен ко мне положительно. Но это ненадолго.