Барон Дубов 5 (СИ) - Капелькин Михаил

Все три девушки были в холле. В разных позах и разной степени раздетости. Но все три были обездвижены. Агнес сидела в кресле, которое выгнулось, будто живой капкан, и сомкнуло подлокотники вокруг шеи гоблинши, а ножки — вокруг живота и её ног. Рот ей затыкал кляп. Жилетка на груди порвана, одна выглядывает в прореху соском тёмно-зелёного цвета. Веронику прижало к мраморной колонне — одной из двух, что стояли в холле. Мрамор потрескался и широкими дугами прижал девушку. Она была одета в костюм горничной — видимо, готовила мне сюрприз. Лакросса стояла посреди помещения… точнее, висела на небольшой высоте. Из разных точек потолка и пола к её рукам и ногам протянулись верёвки, заставив её висеть в форме бронзовой буквы Х. Из одежды на ней остались только спортивные шорты.

И ублюдок Мессеров со спущенными штанами лобызал и лапал оркессу, не смотря на её возмущённое мычание. Обездвижил девушек своим Инсектом.

— Тебе понравится, обещаю, — возбуждённо приговаривал он, мерзко похихикивая. — Твой барон никогда уже не вернётся и не поимеет тебя. Никогда! Зато я оближу тебя с головы до ног, ты будешь стонать от наслаждения…

Сонливость как рукой смахнуло. В один миг меня обуяла такая злость, что аж мышцы свело. Я сжал руки в кулаки, аж ногти впились в ладони, и подошёл к нему сзади. В измученных глазах девушек появились слёзы надежды. У всех троих разом, но Мессеров этого не заметил. Я наклонился, схватил его спущенные штаны и поднял в воздух на вытянутой руке.

— Какого? — изумился он, а потом увидел моё лицо.

А выглядел я сейчас наверняка страшно. Даже вися вниз головой он умудрился побледнеть. Его вялый стручок за секунду чуть ли внутрь не вжался от страха.

— Ты должен быть мёртв!

Я приподнял его повыше, чтобы заглянуть в поросячьи глазки. Вот что за мразь подсунула мне тот золотой рубль. И как я не заметил руку гадёныша в собственном кармане? Отвлёк, собака, рассказом о своих хозяевах. Ничего, и до них доберусь.

— Я же сказал тебе, что ноги сломаю, если ещё раз увижу? — произнёс я. — Сказал.

Лицо Мессерова искривилось в гневе, глаза с ненавистью вперились в меня, а мои ноги начали погружаться в мраморный пол. Я тут же вырвал их, раскидав осколки, и двинул барону в морду. Нос под кулаком противно хрустнул, а пол застыл обратно.

— Умоляю, не надо, — тут же заныл Мессеров, размазывая по лицу кровавые сопли.

— Я передумал, — продолжил я и вышел вместе с ним на улицу. — Я решил сделать кое-что получше.

— Ч-ч-что? — заикался Мессеров, собирая ступеньки крыльца затылком.

— Это.

Я размахнулся и зашвырнул извращенца на ближайшее дерево. Он повис вниз головой на толстом суку, зацепившись штанами. Одно неосторожное движение — штаны сорвутся, и Мессеров шлёпнется башкой вниз. Наверняка шею сломает. Со страху его начала колотить дрожь, от которой он опасно раскачивался.

— Будешь висеть так до утра, — сказал я. — Пусть все увидят… какой ты. И я делаю тебе последнее предупреждение: беги. Беги без оглядки, потому что в следующий раз будешь висеть не на штанах, а на шее.

С этими словами я развернулся и направился обратно в дом, но дорогу мне преградили гвардейцы.

— Что здесь происходит? — спросил самый старший из троицы.

— Пока я был с государем на охоте, он вломился в наш гостевой дом и попытался изнасиловать моих спутниц. А где в это время были вы? — грозно навис я над ними.

Старшой сразу сжался и схватился за свою алебарду, как за спасительную соломинку.

— М-м-мы не знали, господин Дубов. Он же наш начальник.

— Больше нет. Пусть висит до утра, потом сдайте полиции. Он ещё будет проходить по делу о мятеже. И передайте цесаревичу Алексею, что это барон Мессеров подсунул ему золотой рубль. Он поймёт, о чём речь.

Старшой слегка выпрямился и облегчённо вытер рукавом вспотевший лоб, когда понял, что прямо сейчас убивать я их не собираюсь. На вопросы о мятеже я отмахнулся: сами всё скоро узнают. Скорее всего, уже утром. После этого гвардейцы встали караулом вокруг дерева, а я отправился в дом.

Едва за мной захлопнулась дверь, как в мою ногу врезался кто-то зелёный, а в голову прилетели большие и мягкие сиськи. Причём вместе с их синеглазой владелицей. Та успела забраться на диван и прыгнула с него на меня. Вдвоём девушки повалили меня на пол.

— Господи-и-ин! — ревела Вероника, обнимая меня.

Я пытался отбиваться, но её грудь буквально затягивала. Ладно, немного вру. Я сам прекрасно в неё затягивался. Всё-таки она у Вероники шикарная и пахнет приятно. В конце концов, сполна насладившись женским вниманием и радостью, повернулся к Лакроссе стоявшей чуть поодаль и смущённо прикрывавшей грудь рукой.

— Это преступление, — сказал я, глядя на оркессу.

— То, что он пытался сделать с нами? — переспросила та.

— Нет, — довольно оскалился я и кивнул на её руку, прикрывающую грудь. — Прятать такую красоту.

— Дурак, — зарделась девушка. На щеках появились тёмные пятна от прилившей крови.

Я хохотнул и подал ей свою куртку, чтобы прикрылась. Агнес, у которой одежда тоже пришла в полную негодность, одолжил свитер, в котором она тут же утонула. Зато смогла, не снимая его, снять с себя порванную жилетку. После этого увёл всех троих на кухню и поставил чайник. На столе остались тарелки с нетронутым ужином — его тоже взялся разогревать на плите, благо она здесь имелась.

— Рассказывайте, — сказал я, когда разлил горячий чай по кружкам, а девушки окончательно успокоились. — Что случилось, пока меня не было?

Начали они наперебой.

— День прошёл как обычно, — начала Агнес. — Я сделала ещё одно кольцо, но не такое, как у тебя. Пространственное, но оно фонит магией. Одного ингредиента не хватило…

— А мы закончили с платьем! — перебила её Вероника. — А потом вечером явился этот…

— Я пыталась остановить его, — свесила голову оркесса. Она так и осталась в моей куртке, которая ей безумно шла. Молнию она не застегнула, чтобы не потеть, так что полы куртки едва прикрывали два идеальных персика. Я даже позволил себе на секунду полюбоваться торчащими краями тёмных ареолов сосков. — Но он оказался быстрее. А за мою дерзость решил начать с меня.

— Успел что-нибудь сделать с вами? — уточнил я.

Если да, я пойду во двор и точно его прикончу.

— Только слюнями измазал, урод чёртов, — выругалась Агнес.

Лакросса скривилась от воспоминаний и пошла снова мыть руки и шею. Когда она наклонилась над раковиной, мне открылся чудесный вид на её упругие ягодицы, стянутые маленькими шортами.

— Господин, — жалобно пролепетала Вероника, держа чашку обеими руками. — Он сказал, что вы погибли и не придёте нам на помощь… Я не поверила ему, но… всё равно испугалась…

Я вкратце рассказал о том, что произошло на охоте. Заняло это всего пару минут, потому что в подробности семейных дрязг Годуновых я вдаваться не стал. Но к концу рассказа синеглазка вдруг шмякнулась на стол. Набила бы себе шишку, не успей я подскочить и подставить руку.

— Куфать хочу… — простонала она, сонно хлопая глазами.

Агнес и Лакросса при виде этого зрелища рассмеялись. Опасность отступила, и теперь они испытывали облегчение.

— Тогда хватит болтать, — сказал я, ставя на стол тарелки. — Ешьте.

И троица дружно набросилась на еду. Императорская кухня на яства не скупилась, так что блюд навалом и хватит точно всем. Правда, голодные девушки всё равно поглядывали на мои тарелки, так что их я к себе поближе придвинул. На всякий случай. Я же тоже есть хочу!

— Чуть не забыл! — спохватился я и вытащил из кольца ещё дымящийся шашлык из Ледяного медведя. Засунул его туда сразу после готовки, так что почти вся мана на месте.

— Господин такой заботливый! — расплылась в улыбке Вероника, отчего на щёчках появились милые ямочки.

А Агнес и Лакросса, увидев мясо, уже накладывали крупные куски себе в тарелки.

На полчаса столовая погрузилась в чавкающее молчание. Когда все наелись так, что едва могли вылезти из-за стола, я подвёл итог дня.