Барон Дубов 4 (СИ) - Капелькин Михаил

— У-унижения? — в голосе царевича появились нотки страха. — Что ты задумал, Дубов?

— Обычную тренировку, — ответил и затем обернулся через плечо, оскалив зубы. — Для меня.

— О нет… — сглотнул побледневший Павел, но убегать не стал. Пошёл за мной.

Рощица росла в трёх с половиной сотнях метров от дворца. Она широкой полосой раскинулась в обе стороны, отсекая лужайки и сад от небольшого пруда. Сама она в глубину была ещё несколько сотен метров. Голые осины, дубы, рябины с мокрой от росы корой, корявые ветки, сырая листва под ногами.

Мы шагали, разбрасывая её носками ботинок и шурша. Вышли на небольшую поляну. На неё падали косые лучи солнца, ещё слабые, но уже золотые. Зелёные травинки поднимались им навстречу из-под лиственного ковра.

— Сначала разминка, — сказал, — затем пробежка. Повторяй за мной.

— Господи, — услышал я голос Павла, — если это мой последний день на земле, пусть это будет быстро и безболезненно.

— Не трать дыхание, — прервал я его и начал разминку.

Сперва решил разогреть все мышцы, идя сверху вниз. Шея, плечи, грудь, спина с прессом, затем бёдра и голени. От упражнений от моей кожи начал валить пар, а Павел снял тонкую куртку и остался в одной лёгкой рубашке. Его лицо было красным и потным. Я втянул носом влажный воздух — он холодными струйками скользнул в ноздри и опустился в лёгкие.

— Теперь пробежка, — зловеще произнёс я.

— Да куда тут бегать? По поляне? — попытался отшутиться царевич.

— По лесу. От меня.

— От… тебя?

— Да, потому что если я тебя догоню, то отвешу щелбан.

Я подошёл к ближайшему дереву, положил ладонь на шершавую кору, оттянул средний палец, напряг его и резко отпустил. Дерево вздрогнуло, и по нему проползла трещина. Павел при виде этого зрелища судорожно сглотнул.

— А может, не надо?

— Надо, Паша, надо. Это я называю мотивацией через положительное подкрепление.

— П-положительное⁈ — чуть не сорвался на крик царевич, пятясь от наступающего меня. — Что тут положительного?

— Как что? — я удивился, что он не понимает очевидного. — Если я тебя не догоню, то ты не получишь щелбан. Плохо, что ли? Хорошо!

— Я… я всё отцу расскажу!

— Жалкая попытка, Паша. Ты сам меня умолял о тренировках, чтобы стать сильнее. Хочешь сдать назад?

Он снова сглотнул и нахмурился, сжав кулаки.

— Нет.

Я злорадно оскалился и наклонил корпус вперёд. Нас разделяло метра три, не больше. Полтора моих шага.

— То-то же.

Павел бросился наутёк, ломая ветки и кусты, как бешеный кабан. А я бежал за ним, расширяя проход. Мы двигались по лесу вокруг пруда. Я не пытался догнать царевича, который всё время оборачивался, но старался держать одну и ту же дистанцию. На пути попадались вздыбившиеся корни, лощинки и пригорки, покрытые мхом. Воздух был свеж и полон росы, он охлаждал разгорячённую плоть.

В конце концов Павел выбрался на прогулочную тропинку и смог ускориться. Я тоже ускорился. От меня так просто не убежишь.

Царевич бежал хорошо. Мы сделали вокруг пруда круг длиной около полукилометра. Потом ещё один. На третьем царевич начал так громко дышать и топать, что однажды вспугнул стаю уток. Из его движений исчезла гибкость и плавность. Он постепенно переходил в то состояние, когда просто пытаешься не умереть от недостатка кислорода. Я это состояние любил. Ловил с него настоящий кайф уже в процессе.

На четвёртом круге Павел начал замедляться. Я почти догнал его, резко остановился возле старого пня и отвесил ему щелбан. Пень раскололся. Это прибавило прыти царевичу. Он смог пробежать ещё два круга. На исходе шестого споткнулся и упал в кучу опавших листьев. Грязь и чешуйки листвы налипли на его мокрые от пота лицо и шею. Он смотрел прямо вверх на белое небо и глубоко дышал. Я тоже туда посмотрел. Мне показалось, что смотрю на поверхность молочно-ванильной реки, в которой отражаются верхушки деревьев. Настолько подсвеченная изнутри солнцем пелена облаков была однородной.

— Всё… — простонал Павел. — Не могу больше. Давай свой щелбан, Дубов.

Я подошёл, наклонился над ним и рывком поднял на ноги.

— Не лежи, сердце посадишь. Три километра пробежали, нормально. Разогрелись для силовой части.

— С-силовой части⁈ — взвыл царевич, едва стоя на ногах.

— Ага, — кивнул, довольно улыбаясь. — Три минуты передышки.

Я отошёл от него на небольшое расстояние и привалился спиной к дереву. Уже сухая кора стала остужать спину. Чувствовал, как налитые кровью мышцы упираются в ствол.

Попытался почувствовать это дерево позади себя, но ощутил только биение своего сердца и пустоту. Что за чёрт… Ладно. Сегодня аудиенция у короля, а завтра отправлюсь в одно место, которое упоминается в дневниках отца. Может быть, оно сможет помочь с моей проблемой. Но об этом потом…

— Всё, отдых закончен. — Я отлип от дуба, а это был именно он, попытавшись пару раз призвать Инсект. Бесполезно.

— Как? Уже? — взмолился Павел, но я не обратил на него внимания.

Мы начали с отжиманий. Сначала царевич сидел у меня на спине, как утяжелитель, затем уже я давил на его спину ногой. Легонько. Если бы я так же сел на него, как он на меня, то в стране на одного царевича стало бы меньше. Затем перешли к приседаниям, а после них — к подтягиваниям на суке. Паша уже едва стоял на ногах, но не отступал.

Молодец, растёт парень.

В середине подтягиваний сзади раздалось покашливание.

— А что это вы тут делаете, а? — спросили молодым голосом.

Я обернулся, царевич спрыгнул с ветки, спружинив ногами. Да так и застрял в полуприседе — сил не осталось подняться. Он упёрся рукой в ствол дерева и помог себе разогнуть колени, затем тоже обернулся и выругался.

На краю поляны стояли трое юношей. Все с соломенными головами и похожие друг на друга лицами. Карие глаза, правильные черты лица, можно даже сказать, красивые. Хотя в мужской красоте я не особо разбирался. Отличались они ростом и комплекцией, но от всех троих веяло мощной силой.

— Кто это такие? — спросил уголком рта царевича.

— Мои братья, — буркнул он.

Глава 18

За лесочком, там, где проглядывала тёмно-зелёная гладь воды, крякали утки. Наш с Павлом бег порядком всполошил пернатых бедолаг. Тот стоял рядом со мной и тяжело дышал после подтягиваний, а впереди, метрах в десяти от нас, у края поляны выстроились трое парней.

Братья Павла, как он только что сказал. Царевичи. На мою голову.

Двое были высокими, ростом с Павла и даже больше, третий — ниже его на голову, но шире раза в два. И шире за счёт не жира, а мускулов. Квадратные бицепсы натягивали ткань белоснежной блузки.

Посередине стоял самый высокий царевич. Светлые волосы мягко обрамляли лицо, спадая свободными прядями, под носом росла тонкая полоска усов, явно подстриженных по последней моде. Этот тоже был мускулистым, но не таким культуристом, как низкий. Широкая грудь, сильные длинные руки. Лицо спокойное, взгляд серых глаз уверенный, нос прямой, губы вытянуты в тонкую ехидную ухмылку.

Второй был чуть ниже, но зато красивее лицом. Чуть вздёрнутый тонкий нос, пухлые губы, большие карие глаза, как у Павла. Волосы он зачесал назад и собрал в светлый комок на макушке. Комплекцией братьев он не обладал, но в его физической форме сомневаться не приходилось. Легкий скелет обрамляли покатые мышцы, рельеф которых прекрасно виднелся под тонкой кожей.

Третий — коренастый, коротко стриженный, мышцы квадратные, плечи с талией тоже. Небольшая щербатая чёлка падала на лоб. Глаза серые, как у первого, нос немного загнут книзу, подбородок волевой, покрытый короткой бородой. Чем-то он напоминал гнома, который в детстве упал в чан с зельем роста.

Все трое были одеты в светлые штаны и светлые блузки, больше похожие на пижамы. Похоже, холод их тоже не трогал.

— Так что вы здесь делаете? — спросил самый высокий.

Его макушка доставала до моего подбородка. Павел успел шепнуть, что его звали Алексей, а двух других — Ярослав и Владислав. Ярослав — низкий.