Невеста генерала Грозы (СИ) - Мишина Соня

Мы с Грозой переглянулись и кивнули друг другу, будто обмениваясь обещаниями сражаться плечом к плечу.

А император вдруг легко поднялся из кресла, улыбнулся и проговорил с почти легкомысленным видом:

― А теперь прошу извинить меня. Я должен убедиться, что музыканты не уснули. Нас ждет танец.

Мы с Грозой остались вдвоем. Между нами были наши соединенные руки и напряженная тишина. Несколько мгновений генерал сидел, словно обдумывая все, что было сказано. Его пальцы вокруг моей ладони сжимались все крепче. Потом он поднял на меня взгляд. Его глаза снова напоминали два ока бури, подсвечиваемые сполохами небесных огней.

Внезапно он встал, заодно подняв и меня.

― Пойдем, ― в его хриплом голосе звучали приказ и мучительная необходимость.

― Куда? ― удивилась я, но последовала за ним, не сопротивляясь.

― Прочь. Сейчас. Пока я не…

Он не договорил. Только ускорил шаг, и мне пришлось почти бежать за ним. Он вел меня не к танцующим парам, а вдоль стены, к одной из полузакрытых арок, за которой угадывался небольшой балкон или затененная ниша. Пара лакеев, встретившаяся на пути, поспешно шарахнулась в сторону от его мрачного сосредоточенного вида.

Он распахнул тяжелую портьеру, втолкнул меня в прохладную полутьму и сам шагнул следом, резко опустив занавес. Мы остались вдвоем в узком пространстве между тяжелыми шторами и стеклянной дверью, ведущей в ночной сад. Звуки музыки и гомона отдалились, осталось лишь наше учащенное дыхание и нежный, едва уловимый звон бокалов.

― Ты не стала спорить, Тыковка, ― голос Грозы звучал приглушенно, будто он изо всех сил сдерживал рвущийся из груди громовой рык. ― Когда Император говорил о… чувствах целительницы.

― У меня не было причин спорить, ― тихо ответила я.

Он резко склонился ко мне. Почти прижался лбом к моему лбу. Его зрачки мерцали, но лицо выглядело потрясенным, будто он впервые видел зарницу, что несет не разрушение, а свет.

― Ты понимаешь, Ри… ― его ладони легли на мои щеки. ― Понимаешь, что у тебя теперь нет пути назад? Ты теперь моя. Окончательно. Бесповоротно!

Если это было предложение руки и сердца, то звучало оно очень… по-драконьи.

― Похоже на ультиматум, ваше превосходительство, ― задиристо заявила я, ощущая, однако, как меня затапливает теплом от его бурного дыхания. От жадного, голодного взгляда, которым он словно хотел поглотить меня всю, без остатка!

― Нет! ― Гроза резко мотнул головой, но тут же снова прижался к моему лбу. ― Нет, не ультиматум… Ты, ― он поймал и прижал мою руку к своей груди, под которой бешено билось сердце, ― уже здесь. Навсегда. Не вырвать. Не выкорчевать. Если только вместе с жизнью.

― Не надо выкорчевывать, мой генерал, ― я осмелела и впервые прикоснулась к его лицу свободной рукой, провела кончиками пальцев по твердой линии подбородка. ― Просто произнесите то слово, которое хотите и боитесь сказать. Оно не останется без ответа.

И тогда Гроза склонился еще ниже. Прикоснулся губами к моим губам. Выдохнул ― протяжно, хрипло:

― Люблю…

Его губы замерли. Дыхание остановилось. Все тело окаменело в ожидании.

― Люблю, ― шепнула я, согревая своего грозового дракона дыханием. Прикосновением. Улыбкой.

А уже в следующий момент задохнулась от бури, которая обрушилась ― не на дворец, не на город ― на меня одну. И в ней, в этой буре, было все: молнии, порывы, безумие стихии. И бесконечно повторяемый припев: люблю. Люблю! Люблю…

Мне казалось, что наш поцелуй длился вечность. Но когда мы с Грозой сумели все же оторваться друг от друга, я поняла, что мелодия танца, под которую мы начинали разговор, только-только близится к концу.

— Не хочу… туда, — наслаждаясь твердостью мышц генерала и жаром его объятий, прошептала я. — Не хочу липких взглядов и яркого света.

— Тогда… сбежим? — Глаза Грозы задорно сверкнули. В его улыбке проступило что-то совсем юное, мальчишеское.

— А Его Величество нас не хватится? — засомневалась я. — Это его вечер. Было бы невежливо не проститься с хозяином…

Гроза кивнул, свел брови к переносице и осторожно выглянул из-за портьеры.

— Думаю, Император отпустит нас, — сказал он. — Сейчас танец закончится, мы потихоньку выйдем и поговорим с ним.

Так оно и получилось. С последними звуками музыки мы незаметно выскользнули из ниши. Я с удивлением и благодарностью обнаружила, что генералы Топь и Стужа, оставшиеся без пары на танец, встали у столов с закусками так, что своими широкими спинами загородили вид на наше укрытие.

— Пойдем к ним, — Гроза подвел меня к боевым товарищам.

Стужа, завидев нас, молча наполнил бокал напитком со льдом и подал мне. Топь, хитро усмехнувшись, шевельнул пальцами, и мои слегка растрепанные волосы, словно змейки, зашевелились и улеглись в идеальном порядке.

— Какая удобная способность, — не удержалась, хмыкнула я.

— Обращайтесь, леди Горнфельд. Всегда готов прикрыть шалости своего друга и его нареченной, — Топь ответил улыбкой. Почти не ядовитой.

А генерал Стужа, поймав взгляд Императора, кивнул тому, показывая, что просит подойти.

Император приблизился.

— Вижу, вы уже о чем-то сговорились, пока я танцевал, — окинул всю нашу компанию проницательным взглядом.

— Мы просим, Ваше Императорское Величество, — достаточно громко, так, чтобы слышали те, кто ненароком оказался рядом, заговорил Стужа, — разрешения отправиться на военный совет и прихватить с собой леди Горнфельд. Она может поделиться с нами полезными сведениями.

— Вот как. Значит, сбежать вздумали. А мне, как всегда, отдуваться и за тебя, Гроза, и за этих двоих, — он кивнул на генералов Стужу и Топь. — Грозу-то я понимаю, ему сейчас не до танцев…

— А нам танцевать не с кем, — негромко вставил Топь.

— И кто вам виноват? Могли бы тоже выбрать себе наездниц из участниц отбора, — Император вроде бы шутил, но взгляд его стал цепким и проницательным.

— Ни одна из оставшихся девиц не может похвастаться таким же горячим сердцем… — начал Стужа.

— И таким же отважным нравом, — подхватил Топь.

— Как леди Горнфельд, — закончили они в один голос.

— И таким же редким даром, — почти шепотом добавил Император, и его взгляд, обращенный ко мне, сделался задумчивым. — Жаль, дар этот передается через одно, а то и через два поколения.

«Ох! Так значит, генералы Стужа и Топь теперь завидуют Грозе! — сообразила я. — К счастью, их зависть беззлобная».

Но если дар передается через пару поколений, то он вполне мог бы проснуться у кого-то из моих сестер! И одна из них уже достигла брачного возраста. Это соображение заставило меня взглянуть на Топь и Стужу по-новому. Как на возможных женихов для моих сестер.

«Не буду сейчас говорить о сестрах, — решила я. — Не время и не место!»

…И заслонилась бокалом с напитком от слишком проницательных взглядов Императора и его генералов, изображая смущение от похвал.

— Ладно, — Его Величество снова заговорил громче. — Учитывая обстоятельства, отпускаю вас всех. И, Гроза, вверяю леди Горнфельд твоим заботам.

Для нас с Грозой это было прямое разрешение не только уйти, но и провести время до утреннего совещания вместе. Теперь нам даже не нужно было прятаться. Никто не посмел бы усомниться в праве Грозы находиться подле меня, никто ни слова не сказал бы о моей репутации.

— Принято к исполнению, мой Император, — четко, по-военному, козырнул Гроза и повлек меня к выходу. Топь и Стужа последовали за нами.

Правда, сразу за дверями зала простились и ушли в другую сторону, а Гроза повел меня в крыло избранниц.

— Переоденься для полета, Ри, — попросил он. — Хочу показать тебе мое любимое место в столице.

— Не считая сеновала на конюшне? — не удержалась, поддела его я.

Гроза усмехнулся, но его глаза оставались серьезными.

— Сеновал был для отчаявшихся, — прошептал он, лаская меня взглядом. — А то место, что я хочу тебе показать, — для счастливых. Почувствуй разницу, Тыковка.