На границе, где тьма и свет,
Мы стоим, чтобы жили те,
Кого любим и кто любим,
Где-то там на большой земле.
И пусть твари текут рекой,
Пусть вгрызаются в наш хребет.
Мы не дрогнем, мы устоим,
Защищая наш мир от бед.
Музыка заиграла громче, давая певцам перевести дух. Они подняли глаза куда-то вверх, будто вспоминая всех павших, а за их спинами начали появляться еще парни и девушки, которые тоже клали руки на плечи стоявших впереди. И теперь сцена стала одним ярким пятном света.
Все артисты в едином порыве посмотрели в зал, воздев вверх сжатые в кулак руки и, отбивая ритм, запели последний куплет.
По мере того как они пели, на сцене и в зале возникали призрачные фигуры воинов с поднятыми кулаками. У зрителей мурашки бежали по телу. В Приграничье не было человека, у которого бы Пустошь не отняла любимого, родного, друга или знакомого.
Мы воины, мы стражи земли,
Сердца наши полны огня.
За друзей, что пали вдали,
Мы отомстим, судьбу не кляня.
И как бы ни было тяжело,
Мы пройдем этот путь легко.
Ведь Пустошь несет лишь боль и страх,
А мы хранители тех, кто за спиной, кто далеко. [2]
Песня оборвалась, и несколько мгновений в зале стояла тишина. А потом раздались редкие хлопки, которые постепенно переросли в оглушающие овации.
Это была не баллада, а настоящий гимн, песнь воинов.
Марсель понял, что Эйлин сильно сократила горскую балладу, из которой родилась эта песня. У горцев баллады гораздо длиннее и зануднее. Как понял и то, что именно она создала это номер, сделала песню по-настоящему живой, зрелищной, цепляющей, проникающей под кожу.
Он нашел Эйлин взглядом — она стояла сбоку у самого края сцены — и подумал, что впервые встретил такую удивительную девушку. А еще подумал, что эту песню должны услышать во дворце все те, кто уже забыл, что такое Пустошь, что значит настоящая опасность и что такое рисковать жизнью и умирать ради жизни других людей.
Внезапно на сцену выскочила Марлена и, улыбаясь так, будто хотела, чтобы окружающие оценили наличие у нее всех зубов, слегка истерично воскликнула:
— Бал! А теперь — бал! Музыканты, музыку!
В дальнем углу зала сначала нестройно — видимо, от неожиданности — заиграли инструменты, но вскоре мелодия выровнялась, и в помещении зажегся свет. Адепты принялись убирать стулья, а Марсель, переглянувшись с Даниэлем и Лайзой, поспешил к сцене, где стояли, оживленно обсуждая выступление, сами артисты.
Подойти к ним захотели многие, но Марсель первым оказался рядом с Эйлин, взял ее руку и поцеловал:
— Это было незабываемо!
— Спасибо. — Птичка смутилась, ее щеки загорелись румянцем, и Марселю захотелось привлечь ее к себе и поцеловать. Это желание было таким внезапным и острым, что пришлось приложить усилие, чтобы не поддаться порыву — вокруг было слишком много людей. А еще он вдруг обнаружил, что на него как-то нехорошо посматривают адепты Эйлин. Похоже, поцеловать ей ручку был бы не против каждый из них.
— Ах, граф! — подскочила к ним Марлена, таща за собой рыжего магистра эль Лура. — Как вам выступление?
— Это было потрясающе. Такие номера не стыдно показать и при дворе.
— Вы невероятно милы и снисходительны к нашим адептам, — снова расплылась она в неискренней улыбке.
— Напротив, — возразил ей Марсель. — Думаю, я их недооцениваю, как и их художественного руководителя. — Он посмотрел на Эйлин, не удержался и снова поцеловал ей руку.
Улыбка застыла на губах секретарши, будто ее приклеили.
— Я ведь не сама, — еще больше смутилась Эйлин, но тут же вскинула голову и посмотрела на Лайзу. — Без магистра эль Штоль и моих адептов ничего бы не было. — Она улыбнулась столпившимся вокруг парням и девушкам.
Адепты радостно заулюлюкали. Лайза смутилась, но больше оттого, что ее руку в этот момент поцеловал Даниэль. Марсель это отметил и облегченно выдохнул. Похоже, у его друга появилось другое увлечение и он больше не будет отнимать внимание Эйлин. Но торопиться с выводами все же не стоило, как и отпускать от себя свою Птичку.
В этот момент зазвучал полонез, которым открывают все балы, и Марсель поспешил пригласить Эйлин на танец. А то желающих было хоть отбавляй, можно было банально не успеть. Первый танец принято танцевать всем, вне независимости от возраста и желания.
Даниэль пригласил Лайзу, Марлена приняла приглашение магистра эль Лура, адепты тоже быстро разбились на пары и заскользили по паркету.
Марсель смотрел в удивительно яркие глаза Эйлин, которая сегодня не надела очки, и наслаждался танцем и теплом ее ладони. Давненько такого с ним не было. Он даже не сразу заметил порхавших над ними иллюзорных бабочек и птиц. Какую же красоту все-таки сотворила эта девушка!
Но сколько для этого ей понадобилось магических сил?.. Часто такие сильные маги с трудом справляются с подобной силой и попадают в руки комиссии по контролю дара. Марсель никогда не любил эту организацию, хотя приходилось признавать, что маг, не контролирующий свою магию, в какой-то момент может стать причиной разрушений и многих жертв. К сожалению, пока не удалось решить эту проблему, и такие маги попадают в монастыри Неумолчных плакальщиц. Есть подобные и для мужчин, и для женщин. Насколько знал Марсель, там на них надевали антимагические браслеты, которые, впрочем, не могли сдерживать слишком мощные выбросы магической энергии. Потому таких магов содержали в специальных антимагических помещениях. По сути, эти монастыри становились для магов тюрьмой, в которой они нередко сходили с ума. Таких несчастных, по отчетам комиссии по контролю дара, приходилось умерщвлять. Вся деятельность комиссии была крайне засекречена, и эти отчеты попали в руки к Марселю случайно.
Внезапно Марсель вспомнил вязь защитных рун в комнате Эйлин, и его прошиб холодный пот. Он как-то уже думал о том, что такая защита нужна только при неконтролируемых магических выбросах, но Птичка не давала повода заподозрить себя в том, что не контролирует дар. И все же как поступил бы он сам, если бы узнал, что Эйлин не справляется со своей магией?
Он вгляделся в искрящиеся глаза девушки и сглотнул, понимая, что…
Танец закончился, и к ним подскочила Марлена.
— Прошу меня простить, но мне нужно переговорить с Эйлин. Кстати, закуски уже на столах, не скучайте!
У Птички удивленно дернулась бровь, но она извинилась перед Марселем и последовала за секретаршей в сторону выхода из зала.
Марсель проводил их взглядом и направился к стоявшим у стен фуршетным столам. Танцевать с кем-то еще он не хотел. Но не успели Эйлин и Марлена дойти до дверей, как в проеме показался осунувшийся, но весьма бодрый ректор. Он остро оглядел зал и увидел стоявших прямо на его пути Марлену с Эйлин. Глаза ректора сверкнули злостью, и он гаркнул, перекрывая музыку и шум голосов:
— Стой, тварь!
[1] Слова Катерины Цвик.
[2] Слова Катерины Цвик.
Глава 30. О том, что на балах случается всякое
Выступления для меня прошли напряженно, но я испытывала непередаваемое чувство удовлетворения и вдохновения, когда видела, что присутствовавшим нравилось то, что мы сделали вместе с адептами. Хотя это только внешне все прошло как по маслу, на самом деле на ходу приходилось решать столько проблем, что впору было хвататься за голову.
Например, выступавшая первой воительница с клинками внезапно впала в ступор и ни в какую не хотела идти на сцену — так волновалась. Я судорожно соображала, что делать, а Дарил, наш здоровяк-солист, предложил:
— А намагичьте ей апофигин.
— Апофигин? — удивилась я, не сразу поняв, что это народное название успокоительного заклинания.
