Скуф. Маг на отдыхе 5 (СИ) - Злобин Максим

Да только у моей будущей супруги сна было ни в одном, что называется, глазу. Выслушав поздравления ото всех тех, кто хотел высказаться, она тут же начала планировать. И свадьбу, и нашу будущую жизнь.

Что до свадьбы — кажется мне, что всё было спланировано уже заранее. Слишком уж много было в словах Лизы конкретики для человека, который об этом никогда не помышлял. Вплоть до меню фуршета второго дня и фамилий музыкантов, которых бы она хотела видеть на торжестве.

В какой-то момент она смутилась, обозначила, что все эти планы предназначались для свадьбы дочки. Оно и понятно, не рассчитывала княгиня на личное счастье, а тут вдруг «домашняя заготовка» и пригодилась.

Что до будущей жизни, то тут, конечно, посложнее.

Я только рад сделать приятное будущей жене и устроить свадьбу её мечты. Но глобальные вопросы — о том, например, где мы будем жить — требуют и моего участия. Участия, а также соблюдения моих планов и пожеланий.

Удалёнка для супружеской жизни — точно не вариант. Лиза к другим масштабам привыкла, да и мне вынужденное затворничество порядком надоело.

Но и ехать на ПМЖ в родовое поместье Фонвизиных мне тоже не улыбается; оно и мне неловко, и со стороны выглядит двусмысленно. Так что здесь мы с Лизой оказались единодушны. Нам нужно новое жильё.

Если Кузьмич захочет поехать со мной, то поедет. А нет, так пускай забирает себе удалёнковский дом — ведь уехать в его случае значит расписаться в поражении перед кротами, и я сомневаюсь, что австрияка согласится на такое пойти. А поместье Фонвизиных в свою очередь отойдёт Ольге Сергеевне. Уверен, что молодая княжна сумеет им грамотно распорядиться.

Вот как-то так.

Где и что мы хотим — вопрос, конечно, интересный. И его только предстоит решать. Территориально хотелось бы не сильно удаляться от Москвы, всё-таки люди мы светские…

— Но и лес на территории должен быть обязательно, — высказал я своё требование. — Иначе куда мне Лёху с Мишаней пристроить? Одичают без меня совсем. Я же всё-таки в ответе за тех, кого приручил.

— Тогда, быть может, Калуга? — предложила мысль Лиза. — Или что-нибудь по Ярославскому направлению?

— Душа моя, а давай мы поговорим об этом завтра? — улыбнулся я. — Никакой спешки, насколько мне известно, нет…

Времени, повторюсь, и без того было много. А закончить день помолвки просто-напросто уснув было бы как-то неполноценно. Раз уж всё так, то-о-о-о… люди мы с Елизаветой Григорьевной взрослые и ждать до свадьбы совершенно не обязаны.

И кстати!

У меня ведь никогда в жизни не было рыженьких — как-то вот не сложилось — и пора бы уже это досадное упущение исправлять.

Вот только…

— Василий Иванович, — за всей этой кутерьмой я даже не заметил, как в зале появились несколько молодых офицеров-егерей. — Прошу вас проследовать с нами.

Причём форма у них была… невыразительная, мягко говоря. Это не личная императорская гвардия, не приближённые люди Владим-Саныча и уж точно не сотрудники Канцелярии. Обычные егеря, власти у которых надо мной нет и быть не может.

Так…

Если сэр Уильям уже пришёл в себя и наябедничал своему венценосному другу, то за мной прислали бы кого посерьёзней. А эти ребята уполномочены разве что друг дружкой командовать, и даже над гражданскими вся их власть заканчивается на расстоянии полукилометра от действующей аномалии.

— Вы бы хоть представились, — сказал я без особого вызова в голосе.

Без вызова, но с явным намёком на то, что вместо следования за ними, они сами могут проследовать. Причём прямо в жопу, коротким маршрутом и нигде по пути не останавливаясь.

И да, за такую дерзость я даже с кресла не встал.

Ибо нехер.

— Андрей Антонович Глухов, — как-то уж очень неуверенно представился мужчина, как если бы врал, да и в целом явно стушевался. — Егерь.

— И в чём же дело, егерь Андрей Глухов? — уточнил я. — Зачем мне за вами следовать?

— Василий Иванович, пожалуйста…

Что характерно, господин егерь не дерзил и даже не пытался поставить себя на позицию силы.

— Пожалуйста, можно поговорить с вами без свидетелей?

Что ж…

Раз уж «пожалуйста», то можно. Егеря всё-таки; коллеги. Да и посреди ночи к тому же… если рассуждать логически, то, скорее всего, где-то серьёзный прорыв образовался, и люди Валигуры сами не вывозят. Вот и вспомнил старый чёрт про Василия Ивановича, которому совсем недавно не хотел отряд оформлять.

А я ведь всегда говорил, что плевки в колодец ничем хорошим не заканчиваются.

— Елизавета Григорьевна, прошу меня извинить, — я улыбнулся будущей жене и отошёл вместе с ребятами.

— Василий Иванович, прошу меня простить, если смутил вас, — затараторил Глухов. — Или если как-то не так выставил вас перед вашей спутницей, но для меня всё это в новинку и…

— Короче, — попросил я. — Что происходит?

— Я не егерь, — как на духу признался парень, а потом кивнул на своих друганов. — И они тоже. Мы — камердинеры Его Величества, а эта форма — единственное, что нам удалось раздобыть. Просто мы подумали, что если бы подошли к вам качестве официантов, то вы бы и слушать нас не стали, а уж тем более…

— Погоди-погоди-погоди, — нахмурился я. — Повторяю: что случилось?

— Его Величество срочно вызывает вас к себе.

Клоунада какая-то, если честно.

— Через камердинеров? — уточнил я. — А личная императорская гвардия для таких заданий не годится?

— Василий Иванович, пожалуйста, — взмолился Глухов или Не-Глухов, тут уж хрен поймёшь теперь, кто он на самом деле. — Его Величество сам вам всё объяснит. Пожалуйста, проследуйте за нами, это очень важно, пожалуйста.

Не припомню, чтобы когда-нибудь слышал столько «пожалуйста» на один абзац текста. Да притом таких искренних.

Что ж…

Если всё правда, то это действительно важно. А если неправда, то ребятам не поздоровится за то, что оторвали меня от Лизы и планов на неё.

— Хорошо, — кивнул я. — Веди…

— Скуф, — прохрипел Николаич. — Хорошо, что ты пришёл.

Чёрт…

Говорили мне, но недоговаривали. Видеть Величество в таком состоянии было откровенно больно. Бледный, взмокший, прямо вот никакой. Ещё и худющий, будто царь-государь из мультяшных экранизаций сказок.

Переодетые камердинеры Петра Николаевича действительно провели меня в императорские покои. Всю дорогу ребята воровато оглядывались по сторонам и чуть забегали вперёд, чтобы посмотреть, не идёт ли кто нам навстречу.

А как только довели меня до места, растворились. Будто сквозь землю провалились.

Внутри меня действительно ждал самодержец Российской. Величество лежал на постели за задёрнутым плотным балдахином. Окна тоже были наглухо зашторены, а из иллюминации светил один-единственный настенный ночник. По всему складывалось впечатление, что свет доставляет Величеству если не боль, то раздражение.

На императоре была насквозь мокрая шёлковая пижама. Лежал он, раскутавшись, уставившись куда-то в потолок, и такое чувство, что даже не сразу заметил моё присутствие.

— Пётр Николаевич, — всё, что я мог сказать на эту картину, да ещё головой покачать.

Хреново Императору.

Очень хреново.

Вот только как так-то⁈ Если уж моя зазноба, которая, судя по её словам, уже давно приставлена к монаршему телу, не смогла с этим справиться, то хворь Петра Николаевича явно магического свойства! Неужели травит сука какая-то, или проклятье наложили⁈ И почему никто ничего делает в таком случае⁈

— Пётр Николаевич, что случилось-то?

— Тише, Скуф, — кое-как приподнялся на локтях Величество. — Я говорю, а ты пока что слушаешь. Сложное время настало, Скуф, и ты должен выполнить свой долг перед Империей. Я ведь тебе самое дорогое доверил, ты же помнишь? Самое дорогое, — повторил император и как будто бы начал залипать. — Самое дорогое доверил…

— Пётр Николаевич?

— Да, — взгляд самодержца снова прояснился. — Ты ведь не мне лично служишь, Скуф. Ты же не Столп Петра Николаевича, верно? — а тут Величество даже хохотнуть умудрился. — Ты династии служишь. Так послужи наследнику. Верой и правдой послужи, без тебя сейчас никак не получится, сложное время, очень сложное…