Нереальная Реальность (СИ) - Рогозина Виктория

Я слышала тихие стоны Карины, и почувствовала как слезы жгли глаза. Обидно, очень обидно. Мне не хотелось торопить события интимной близостью. Мне казалось, это не самое главное в отношениях.

И вот спустя пару минут я уже делюсь этим всем с Витториной. Она как всегда молчалива, слушает не перебивая. И взяла трубку с первого гудка, несмотря на то, что позвонила я ей глубокой ночью. В течении этой исповеди, я почти осязаю ее беспокойство. Я извинилась. Конечно же я извинилась, ведь мне было очень стыдно перед одноклассницей, но она оборвала меня, требуя назвать адрес дачи. Сообщила. Она что-то прикидывает и обещает меня забрать. Я решила не задерживаться здесь более и вышла спустя час на шоссе. Поначалу меня ослепил яркий свет фар, но ненадолго.

Вита позаботилась о моей экипировке, взяв вторую мотоциклетную куртку и шлем. И это было уже выше моих сил. Я упала ей на грудь, рыдая во весь голос, не стесняясь своей боли, прячась от окружающего мира. Вита ничего не говорила, просто грела в своих объятиях. Человек, которому не везло в жизни, не получал нежности, делился со мной теплом. И как сова из Винни-Пуха — безвозмездно, то есть даром. Я буквально сгорала со стыда. Прошло немного времени и поток слез иссяк. Вита самолично застегнула на мне куртку и убедившись, что шлем сидит четко, не болтаясь, завела мотоцикл. В четыре утра дорога оказалась пустынной, и Вита гнала под двести. Она притормаживала лишь, когда появлялись другие участники движения. В столице уже окончательно рассвело, стало чуть сложнее и мы лихо проскакивали в междурядье. Не было страшно.

Она отвезла меня к себе и сразу отправила в ванную, выдав чистые вещи. Не знаю о чем думала Вита. Не хотелось бы быть для нее обузой.

Я вышла из душа, кутаясь в черный теплый махровый халат. Вита накрыла на стол и теперь беззастенчиво разглядывала меня, попивая кофе. Мне стало тепло и уютно.

— Вит…почему жизнь несправедлива? Я ведь никогда и никому не желала зла, да и не пакостничала. Почему мир ко мне не справедлив?

— Он ко всем несправедлив, — спокойно заметила она. — Хотя с точки зрения мира может быть, все иначе выглядит.

Вита тяжело вздохнула и почти улыбнулась — чуть больше, чем просто дрогнул уголок губ, но меньше, чтобы принять это за полноценную улыбку.

— Многим хуже, чем тебе сейчас. Многие именно в эту секунду решают свои проблемы. И это все неважно.

— А что важно?

— Твои родные и близкие живы и здоровы. Остальное образуется, — Вита хмыкнула. — Ты слишком нерешительная, когда приходит время действовать. Долго думаешь, а потом начинаешь сомневаться, тем самым запутывая себя.

— А ты слишком решительная, — мне захотелось подколоть ее, но не обижать.

— Приходится, — судя по реакции, восприняла как комплимент.

— Тебе одиноко? Только честно.

— Не буду скрывать, да и довольно часто.

— А внешне и не скажешь, — я задумалась. — Ты умеешь скрывать свои проблемы.

— Еще я их мастерски формирую на пустом месте, — она подмигнула.

— Извини, — мне снова стало неловко. — Я могу что-нибудь для тебя сделать?

— Скорее нет, чем да, — она посмотрела на часы. — Всего семь утра… Тебя отвезти домой или погостишь?

— Я… — я не знала, как поступить. Не хотелось доставлять неудобств.

— Оставайся. Можем сходить погулять, можем сгонять в кино, а можем в клуб. Выбирай.

— А ты?

— Я легко уживусь с любым выбором, — Вита потянулась. — У меня тоже выходные. Кстати, у тебя очень милая мама. Ольга Петровна и Елена Васильевна крайне позитивны, у вас это семейное.

Сердце ухнуло и мне стало страшно, что мама в курсе сегодняшней истории. Я не могла мыслить адекватно и, приняла единственное правильное решение, спросила:

— Они знают, что я у тебя?

— Нет, они думают, что ты все еще на даче. Я не вмешиваюсь в семейные драмы. И приехала я, потому что ты мне позвонила и просила о помощи. Позавчера я столкнулась с твоей мамой в магазине и она первая со мной заговорила. Мы мило побеседовали. Она приглашала в гости. Еще Елена Васильевна полюбопытствовала, не устаю ли я на работе. Вот и все.

Вита говорила спокойно, уверенно и мне становилось значительно лучше. Расшалившиеся нервы кажется вылечились от этого голоса, интонации.

— Я столько глупостей совершила…наговорила, — признала я.

— И еще натворишь, но так даже веселее. Ну так что с культурной программой?

— Может в кино?

— Отличный выбор, — было видно, что неважно что я предложила бы, Виту устроил бы любой вариант и уже подготовлен универсальный ответ. Девушка потянулась и кивнув головой в сторону, добавила:

— Вот комп, вот сайт кинотеатра, выбирай любой, — Вита зевнула, прикрывая ладонью рот. — Если ты не против, я чуть вздремну. А то после суток длительные поездки меня чуть утомляют.

— Ой, извини.

— Все в порядке. Ключи на тумбочке, если вдруг захочешь прогуляться. Деньги на столе, не стесняйся, хозяйничай как у себя. Спать захочешь — вот постельное, вот кровать.

Вита разобрала себе кресло и практически моментально уснула, кажись не долетая до подушки.

Я искала долго, все не могла определиться и выбрать подходящий фильм. Позже я сходила на кухню. Тут снова было пусто, поэтому я убежала в магазин и на деньги данные мне мамой купила то, что посчитала нужным. Я хотела приготовить ей вкусненького. И так понятно, что на кулинарные изыски времени нет.

Вита спала мертвым сном, не двигаясь и словно не дыша. Я укрыла ее одеялком, на цыпочках ушла на кухню. Мне нравилось готовить, это успокаивает. Когда уже почти все было готово, Витторина бесшумно объявилась на пороге кухни.

— Я тебя разбудила?!

— Нет, она взъерошила мне волосы. — Просто пахнет очень вкусно.

Она налила кофе и спросила:

— Подбирать блохастиков — это хобби или искусство?

— Ну ладно тебе, — я рассмеялась. — Просто люди часто ошибаются.

— Слишком часто.

— Мне кажется, ты как-то недолюбливаешь человечество, — предположила я, опираясь на интонацию.

— Я не люблю человеческую тупость.

— То есть ты мизантроп, — меня это веселило.

— Пессимистичный мизантроп, — она согласно кивнула и, подумав, добавила. — Но это не делает меня хуже. Я все та же лапочка-скорпиошка.

— Еще бантик разгладить не забудь на жале, — звонко рассмеялась я.

— А то, — Вита хмыкнула.

— А ты любила?

— Это не для меня, — она неопределенно пожала плечами.

— А что для тебя?

— Рок, скорость, жизнь на максимум.

— Может тебе стоит создать свою группу?

— Я плохо лажу с людьми, ко мне никто не пойдет.

— Я помогу, — я просияла. Я могу принести ей реальную пользу, помочь создать нечто новое.

— Ммм? — она удивилась. Чуть-чуть.

— Я буду твоим продюсером. Буду вести переговоры, найду музыкантов. Под каким именем ты выступаешь?

— Феникс.

— Красиво, — я загорелась еще больше этой идеей, но внезапно вспомнила Толю.

— Ты по-прежнему хочешь быть с ним? — догадалась она.

— Угу.

— Будь.

— Что? — я думала, что ослышалась.

— Будь. Не жалей ни о чем. Живи на всю катушку.

— Мне казалось, тебе он не нравится.

— Это твоя жизнь, и не мне тебе говорить, как правильно. Но если нужна помощь — я буду тем, кто ее даст, независимо от обстоятельств.

— Спасибо. Это дорогого стоит.

Вечером мы поехали в кино. Мне все больше нравилось гонять с Витой на байке. Она призналась, что подрабатывала так, катая девочек, хотя сама при этом никогда не ездила вторым номером. Что-то вроде принципа.

Фильм понравился. Мы хорошо провели время и домой вернулись поздно.

(«Неназванная книга», дневник Анечки)

Оказывается, я так не люблю внимание. Вчера с трудом добралась до кровати, поскольку все комнаты завалены цветами. Мне надарили кучу медвежат плюшевых. Спасибо конечно, но что мне с ними делать? С Мстиславом я почти не виделась в последнее время, то есть недели две точно. Он вечно пропадал на работе. Единственное, что говорило о его нечастых появлениях в комнате, свидетельствовала оставленная для меня плитка шоколада. Как правило, он оставлял ироничную записку, по типу: «Компенсирую недостаток любви или заботы. И того, и другого дать не могу, поскольку много вредно». Я вечером всегда готовила что-нибудь вкусненькое, острое, и, судя по опустевшей посуде, моего соседа все устраивало.