Барон Дубов 12 (СИ) - Капелькин Михаил

Однако по дирижаблям открыли ответный огонь. Десятки голубых, бирюзовых и других разноцветных комков слизи полетели в эскадрилью. Там были готовы. Дворяне с воздушными Инсектами порождали потоки воздуха и вихри, которые отклоняли опасное желе в стороны или отправляли обратно. То, что всё же пролетело через это ПВО, врезалось в баллоны, закрытые бронёй, и стекало вниз, не причинив особого вреда. Точнее, вред был, но броня казалось достаточно толстой, чтобы выдержать пару попаданий. Правда, и дирижабли из-за неё были достаточно медлительными.

— Убирайтесь оттуда, а мы прикроем! — снова прокричал царевич Ярослав.

— Дупло там своё прикройте! — хохоча, ответил я царевичу.

Это была победа. Пусть маленькая, но победа. Герцог последних людей уже переносил на дирижабль, медики и целители таскали носилки, а плотный огонь Имперского флота удерживал Саранчу внизу, осыпая земляные склоны.

— Что ты сказал? — проорал сверху Ярослав и заметался по небольшой палубе, дёргая дворян, защищавших судно. — Что он сказал, а? Кто слышал⁈

Видимо, кто-то ему всё же пересказал мои слова, потому что Ярослав вдруг мёртвой хваткой вцепился в перила и свесился вниз, неистово крича:

— Я достану тебя, Дубов! Честное слово, достану! Ты у меня попляшешь!

— Я здесь, Ваше Высочество, а вы там! Я вас обхитрил!

— Р-Р-РА-А-А!!! — донесся бешеный рык сверху. — Я ещё обхитрю тебя, Дубов! Разберусь с моим братцем, и мы с тобой сразимся! И выясним раз и навсегда, кто сильнее и хитрее! А-а-а!!! — Он обернулся к капитанской рубке, где находился экипаж. — Быстрее завалите долбаную Саранчу! Я хочу скорее покончить с Предателем! И заняться Дубовым!

Я убрал оружие и отошёл от ямы. Никон тоже остановил стрельбу из своих суперпистолетов и установил их в магнитные держатели на бёдрах. Последние бойцы уже покидали воздушную пристань.

— Уходим на «Его Дубейшество», — махнул я своим.

Правда, пришлось Альфачика за шкирку от провала оттаскивать. Он всё жарил врагов молниями. Аж язык набок свесился.

А Агнес я заметил чуть позже. Невысокая гоблинша мелькнула в толпе возле последнего дирижабля, который пытался подняться в воздух, но у него это не выходило.

Только оказавшись рядом, увидел, в чём дело.

Толстый капитан дирижабля с рябым трусливым лицом пытался оторвать посудину от земли, не дав подняться ещё трём десяткам женщин и детей на борт. Агнес не давала ему это сделать. Она вцепилась одной рукой за полоз на дне гондолы, а второй — за металлический столб, кнехт, для швартовки.

И это она, скрипя зубами, напрягая грудные и плечевые мышцы так сильно, что рвалась ткань её комбинезона, удерживала большой пассажирский дирижабль на месте.

Как же она стала сильна… Впрочем, так и должно быть. Агнес, как и все остальные девушки, сильнее многих физически.

— Отпусти, дура! — перекрикивал шум винтов капитан с палубы. — Или нас всех Саранча сожрёт! Ну! Отвали!

Ветер трепал одежду и волосы Агнес. Она не отвечала, чем бесила капитана ещё больше. Но тут этот гад увидел меня и револьвер, направленный ему в лицо. С отстрелянными гильзами, но ему об этом знать необязательно.

— Пуля быстрее твоего дирижабля! — крикнул ему. — Швартуйся обратно, или на Саранчу тебе будет уже плевать. Ну!

Страх и гнев боролись на лице капитана. Подоспевшая ледяная княжна зарядила по рябой морде кнутом, оставив длинную кровавую царапину.

— Это тебе за то, что назвал мою подругу дурой! — выкрикнула она.

Лицо капитана приняло плаксивое выражение. И страх победил. Ведь орать он тоже мог только на, по его мнению, слабых. Трус отдал команды, шум винтов стих, уже через минуту последние беженцы поднимались по трапу.

— Если они не доберутся до безопасного места, то я узнаю, — предупредил я и взглянул на название на гондоле, — капитан дирижабля «Императрица неба».

Агнес, выпустив дирижабль и кнехт из рук, обессиленно села на землю. Одна нога подогнулась под попу.

— Козёл… — тяжело дышала она. — Свалить хотел… Бросив всех… Женщин, детей, гномов.

— А… так это гномы были? — удивился, беря её на руки. — А я думал только дети…

— Я бы возмутился, господин хороший! — бухтел, проходя мимо, гном. — Но вы нам жизнь спасли, так что чёрт с ним. Я даже готов с плюшевым медведем в обнимку ехать, лишь бы выбраться отсюда…

Под крик Билибина «Ну где вас носит?» мы с Агнес и княжной забрались на борт нашего небольшого дирижабля. Он последним покидал воздушный порт, забрав с собой нас и несколько десятков раненых, в том числе беженцев. Огонь по провалу прекратили, стоило нам оторваться от земли. И выжившая Саранча тут же выбралась на поверхность и… больше никуда не смогла пойти. Стены, укреплённые дриадой, ощетинились метровыми шипами и задержали Врага. Хоть этот провал не послужит ему.

Сверху картина открывалась удручающая. Город, простиравшийся чуть ли не до самого горизонта, горел: чернели провалы от больших червей-землекопов, взлетали многочисленные сгустки слизи к дирижаблям, а те вели ответный огонь, расползаясь над городом.

Но надо вернуться к нашим баранам. Точнее, к одному барану.

Кремницкую с забинтованной головой нашёл на капитанском мостике. Она приковала пленника к одной из батарей.

— Это он тебя так? — спросил я.

— Не, это я приложилась во время одной из атак червя, — отмахнулась титулярный советник. — Пришло время допроса?

— Да, — сказал ей и поманил к нам Билибина.

— Значит, слушай сюда, — обратился я к пленнику. — Мы тебя спасли и в благородство играть не будем. Хочешь быть уборщиком — твоё дело. Хоть боевым дирижаблем. Но на наши вопросы ты ответишь, или мы выбросим тебя за борт.

— Да вы вопросы хоть сначала задайте! — вскричал обессиленно парень. — Я всё расскажу! Честное слово!

— Что ты знаешь о Тарантиусе?

— Ничего. Совершенно ничего, — мотнул головой пленник так резво, что приложился о батарею и сморщился от боли.

— Может, правда его сбросить? — пожал плечами Билибин. — Мы ещё не высоко поднялись… Он только ноги сломает.

Дирижабль на самом деле медленно набирал высоту. Экипаж вокруг носился, штурман тщательно маневрировал, чтобы не врезаться в один из огромных тяжёлых дирижаблей, что проплывали в окнах мимо нас. Девушки с Верещагиным были неподалёку, о чём-то переговаривались. Их вид говорил о крайней усталости, но они продолжали держаться на ногах, вопреки ей.

Ну да, мы ещё не выбрались из города… А в моём сердце опять шевельнулась гордость за их стойкость.

— Согласен, — кивнул я Билибину, вернувшись из мыслей.

— А мне людей пытать дак не разрешают… — буркнула Кремницкая, скрестив руки на груди и обиженно привалившись спиной к стене.

— Да подождите вы! — закрылся руками пленник. Ну как закрылся. Попытался, но руки перехватывали браслеты, пропущенные под отопительной трубкой. — Не знаю я никакого Тарантиуса, но видел кое-что. В крепости, где я служил, поговаривали, что князь Деникин с кем-то разговаривает иногда, слышно два голоса. Но потом никто из кабинета не выходит.

— Может, это и есть Тарантиус? — оживилась графиня.

Парень продолжал:

— А однажды, незадолго до мятежа, Деникин приказал разрушить его кабинет, будто Саранча напала. На следующий день у него снова кто-то был. И снова кабинет покинули только два человека. Сам князь и его правая рука — адъютант Дмитрий. А я в том кабинете потом прибирался и видел кровь на ручке кресла, будто человек ладонь порезал или ещё что. Но у Деникина раны не было совершенно точно. Я был там, когда он покинул свой кабинет.

Мы трое переглянулись. Пока что было ясно, что ничего не ясно. Но что-то в этом точно было.

— А Дмитрий? Как он выглядел и куда делся после мятежа?

— Да обычный он. Молодой, рост выше среднего, волосы тёмные, глаза не то серые, не то зелёные. Знаю только, что он в Стамбул отправился. Деникин очень ждал сообщение от него, но так и не дождался. Ну а потом мятеж…

— Думаешь, найти этого Дмитрия? — спросил меня герцог.