Магический источник (СИ) - Криптонов Василий

— По этому поводу, — сказал я, — мне хотелось бы прочитать известное стихотворение, немного его перефразировав, если уважаемая публика не возражает.

Уважаемая публика не нашлась с возражениями сразу, чем я и воспользовался, продекламировав:

— Татьяна очень удивилась,

Когда к ней заглянул енот.

Енот был удивлён не меньше:

Татьяна в воздухе висит.

Может быть, в этом стихотворении не было рифмы. Может быть, не было глубокого смысла. Может, и вовсе не стоило называть эти причудливые строки стихотворением. Но они охарактеризовали ситуацию наилучшим образом.

В углу комнаты действительно сидел тощий енот и о чём-то по-енотьи трещал, потирая передние лапы.

— Это же фамильяр, — спокойно сказала Диль и перевела взгляд с енота на Татьяну. — Твой?

— А? — совершенно растерялась Танька.

— Хозяин, я полетаю?

— Лети…

Диль сунула Таньке стакан с водой (который та машинально приняла, наклонившись) и демонстративно вышла. А вместо неё в комнату влетел запыхавшийся Фёдор Игнатьевич. Который тут же добавил ситуации красок.

— Танюша, ты летаешь⁈ — ахнул он.

— Я испугалась!

— Это же магистерский уровень владения магией воздуха! И огни зажгла отдельно. И много…

Судя по интонациям, то, что исполнила в панике Танька, изобличало в ней как минимум виртуоза стихийной магии. Поэтому она, проявив скромность, вдруг с визгом шлёпнулась в постель. А из коридора раздался голос вредной Диль:

— Ей фамильяр магические способности усилил, мы ведь для этого и нужны!

— Мой… фамильяр? — пролепетала Таня.

Енот в ответ что-то пиликнул. Таня протянула руки, и зверушка нерешительно двинулась к ней. Запрыгнула на колени. Танька погладила енота. Енот свернулся калачиком.

— Папа! Саша! — Танька подняла сияющие от незамутнённого детского счастья глаза. — Это фамильяр! Мой!

Мы излучили столько радости, сколько могли.

Итак, да, у Татьяны Соровской нарисовался фамильяр.

В самом его появлении не было ничего мистического или загадочного, напротив, всё было рационально до ужаса. Той ночью, когда я спасал Аляльева от развратного дерева, Танька первой провела ритуал призыва и, по её же собственным словам, к ней пришёл енот.

Наверное, Танька ждала как минимум единорога, потому что ей и в голову не стукнуло, что енот и есть искомое создание — больно уж невзрачен был. Она его прогнала. Енот не осмелился ослушаться, однако остался в недоумении.

Он, вероятно, засел в кустах и наблюдал, как появился я, как призвал Диль, и как Диль слопала всю еду, лежащую на земле, включая и предназначенную ему.

Потом мы ушли. И енот вернулся на полянку. Обнаружил там какие-то крошки, несущие немножко энергии Татьяны, слизнул их и таким образом худо-бедно запечатление состоялось.

Енот проанализировал ситуацию в меру своего енотьего разумения. Он пришёл — раз. Хозяйка есть — два. Хозяйка приказала убираться — три. Что дальше делать? Жизни без хозяйки фамильяр не понимал и не принимал. Появиться ей на глаза не смел. И выбрал стратегию длительной осады.

Выследил Татьяну и начал скитаться вокруг дома и внутри него. Он чувстовал присутствие другого сильного фамильяра, думал, должно быть, что это — кто-то, кого хозяйка предпочла ему, и грустил.

Однако никакой другой программы, кроме служения хозяйке, у енота не было. И наконец, взвесив все за и против, он перешёл к решительным действиям. Хозяйку надо было как-то задобрить, чтобы она сменила гнев на милость. И енот притащил ей мышь — от всей души, между прочим!

Но подарок хозяйке не понравился. Она устроила визг, перепугав енота ещё больше.

К этому времени енот уже чувствовал себя исключительно негативно. За всё то время, что он пребывал в нашем мире, он ничего не ел — хозяйка его не кормила. Поэтому смелость его перешла всякие границы. Среди ночи, улучив момент, он пришёл к Татьяне целоваться. Тут-то всё раскрылось и закончились енотьи злоключения.

Вразумлённая Танюха помчалась с енотом в кухню — кормить бедолагу. На следующий день зверушка уже выглядела упитанной, однако спокойно сидела на плече у Таньки, которая утверждала, что никакого веса не чувствует. Отец брюзжал насчёт осанки. Тогда я попросил Диль сесть мне на шею и походил с ней. Подтвердил: да, действительно, нет ощущения веса. Однако Таньке разрешили пойти в академию с енотом на плече, а мне с Диль на шее — нет. Обидно. Впрочем, её можно было превратить в кошку и пойти так, но я посчитал, что это несолидно. Да и вообще, не хотел я светить фамильярку. Лучший козырь — тот, что в рукаве. А спрашивал больше с целью взбодрить Фёдора Игнатьевича, а то он с недосыпу какой-то вялый был.

Фамильяр у Таньки оказался самый обычный, перворанговый. Хорошо исполнял простые команды. Но отличался от моей Диль примерно так же, как робот-пылесос от Скайнет. Танька, впрочем, была довольна по самые уши, а вместе с ней радовался и я.

Появление енота в академии произвело фурор. Сначала его затискали все однокурсники Таньки, а потом они дружно подвергли остракизму Арину Нафанаиловну за то, что она зафейлила им ритуал. Целую неделю лесную полянку оглашали ритуальные слова, произносимые юными смешными голосами дерзновенных волшебников, невзирая на холод, дождь и слякоть. Тщетно. Фамильяры игнорировали все призывы. Около десяти студентов слегли с простудными заболеваниями разной степени тяжести, и Фёдор Игнатьевич распорядился закрыть полянку для посещений. Анна Савельевна наложила на неё заклинание, благодаря которому каждый, кто приближался к полянке, разворачивался и уверенно шёл в обратном направлении, очень удивляясь, вновь увидев перед собой город. Или академию. Смотря откуда начинался путь.

На том истерия постепенно и угасла. Отношение к Арине Нафанаиловне постепенно опустилось до прежней отметки. Сама Арина Нафанаиловна всё воспринимала через плотно сжатые губы и высоко поднятый нос. Она продолжала уныло и неинтересно вдалбливать студентам науку земельной магии. Танька Соровская сделалась первой ученицей, ей всё удавалось теперь с полпинка. И это чрезвычайно злило Арину Нафанаиловну, которая считала, что магия должна быть трудной до скрежета зубовного. Фамильяр, с её точки зрения, был читерством. Но избавиться от него Танька не могла бы, даже будь у неё желание. А по всем законам и правилам маг с фамильяром был подобен магу без фамильяра, только с фамильяром. Иными словами, у Татьяны появился сильный бонус перед остальными студентами, да и вообще по жизни. И ничего ей за это нельзя было предъявить.

Это позволило ей существенно увеличить количество часов пинания балды еженедельно. Теорию, конечно, учила, однако практические занятия, которые составляли основную часть академической нагрузки, почти забросила.

Рано или поздно ей это, конечно, аукнется. Как мне доверительно сообщил Фёдор Игнатьевич, к концу третьего курса остальные студенты её догонят и перегонят. Полёты ей больше не давались, так что тот уровень, что она продемонстрировала ночью с перепугу, был разовым, пиковым достижением. Но портить дочери радость Фёдор Игнатьевич был не готов. Пусть себе. Потом сама сообразит. Да и вообще, не всё ли равно, коль скоро ставка жизненная делается на женитьбу.

Я получил аванс и расплатился с кожевником. Купил на свои зелёного чая, напоил Фёдора Игнатьевича, и тот сделался фанатом китайской культуры.

Серебряков ещё пару раз наезжал ко мне в гости на службу, угощался чаем в кабинете и приносил пряники для Татьяны. На второй раз я сказал, что таки готов разделить с ним тяготы путешествия на свою малую родину.

Вадим Игоревич обрадовался и приступил к сборам. Отъезд назначили на последнюю пятницу сентября, чтобы уложиться в выходные. Поскольку занятий у меня в пятницу не было, выезжать планировали с утра, таким образом, при хорошей погоде и удаче с лошадьми, могли уже к вечеру быть на месте.

Фёдор Игнатьевич не сильно обрадовался такому моему решению, но принял его. И всё шло хорошо до тех пор, пока в четверг вечером, накануне отъезда, к нам не заявился с обыском Порфирий Петрович в сопровождении двух полицейских агентов.