Моя НЕвеселая ферма 2 (СИ) - Конычев Игорь Николаевич

— А как же комплимент от шеф-повара? — поинтересовался я, оглядывая скудные харчи: в воде что-то плавало, а сухари отскакивали от пола.

— Закрой рот и жри, чё дали! — рявкнул надсмотрщик, обдав меня стойким запахом перегара.

— И как жрать с закрытым ртом, умник?

— Задницей, — осклабился мужик и, крайне довольный своей шуткой, заржал.

— Никогда не думал, что ей можно есть, — мрачно произнес я, наградив собеседника тяжелым взглядом. — Но смотрю, ты ей как-то разговаривать умудряешься. Или это твое лицо?

Охранник смеяться резко перестал и взялся за копье.

— Обидеть меня хочешь? — его и без того узкие с похмелья глаза превратились в две щелочки.

— И в мыслях не было. — Я равнодушно покачал головой. — Тебя и так уже жизнь обидела.

Теперь заржали и слышавшие наш разговор заключенные.

— Ну все! — брызнув слюной, надсмотрщик оскалил желтые зубы. — Ты договорился, бандит.

— Отставить! — рявкнул знакомый мне голос, и в поле зрения появился глава этого очаровательного заведения. Выглядел он ничуть не лучше своего подопечного, с которым они, скорее всего, и бухали вчера.

— А? — заторможенный охранник покосился на начальника, но тут же встрепенулся и вытянулся по стойке смирно. — Будет исполнено! — напоследок злобно зыркнув в мою сторону, он пошел дальше по коридору, чтобы накормить остальных заключенных.

— Тебе повезло, — сообщил мне начальник.

— Да ну? — я оглядел небольшую камеру, где кроватью служила вонючая кучка соломы, а отхожим местом крохотная дырка в полу.

— Что-то не нравится в моей тюрьме⁈

— Даже не знаю, с чего начать…

— Это лучшая тюрьма во всем королевстве!

— Верю на слово.

Нескрываемая ирония в моем голосе вывела начальника из себя.

— Со мной тут никто не спорит! — взвизгнул он.

— Знаешь, — я облокотился на стену и захрустел сухарем, — если с тобой никто не спорит — это не значит, что ты абсолютно прав. Ведь если на кучку дерьма посреди дороги никто не наступил, это не значит, что оно великолепно и очень к месту.

Где-то секунд тридцать начальник тюрьмы обдумывал услышанное. Наконец, до него дошло. Мужик побагровел, сжал увесистые кулаки и затряс щеками.

— Да как ты осмелился…

Начальник начал сопеть, как паровоз, но вежливое покашливание мгновенно заставило его забыть о злости. Низко поклонившись кому-то за пределами моей видимости, мужчина выпрямился и ушел прочь. Его место заняла не кто иная, как Данталея. Она окинула меня насмешливым взглядом.

— Выглядишь, будто на своем месте…

— И тебе не хворать, — я изобразил нечто среднее между вежливой улыбкой и волчьим оскалом.

Посетительницу это нисколько не смутило.

— Скажу прямо: ты мне не нравишься, — заявила она.

— Настолько, что ты приперлась в этот свинарник, чтобы мне об этом сообщить?

Данталея огляделась и поморщилась от омерзения. Осторожно, будто обходила лужи нечистот, она приблизилась к решетке и понизила голос.

— Я здесь исключительно из-за Люциана. Он считает тебя своим другом, а ты… Пусть мне неприятно это признавать, но ты поступил благородно, взяв всю вину на себя.

— И посмотри, куда меня это привело? — я криво усмехнулся и отставил сухари в сторону.

— Ты пробудешь здесь недолго, — заговорческим шепотом сообщила мне Данталея. — Понтиус и Люциан что-нибудь придумают. Просто постарайся никого не злить до наступления ночи.

— Ничего не обещаю.

— Если тебя повесят до того, как мы тебя спасем, — сам виноват!

— Так на надгробном камне и напишите: «Сам виноват». И, если уж помру, то можешь похоронить меня рядом с твоим дедом? А то ему скучновато.

— И как Люциан тебя терпит? — Данталея покачала головой.

— Это кто еще кого терпит.

— Так, все, — женщина решительно рубанула спертый воздух рукой. — Сообщение тебе я передала. Большего не жди.

— А что насчет светлокрыла, дамочка? — напомнил я.

— Все, как и договаривались. Пока мы с тобой говорим, Люциан срочной посылкой отправляет яйца светлокрыла и тенекрыла в Лесные Дали. Так ведь называется ваша деревня?

— Так, — я кивнул и поймал себя на мысли, что воспоминания о новом доме вызывают в душе щемящее чувство тоски. Сейчас бы спокойно курить трубку на крыльце своего дома и встречать новый день…

— Значит, мы квиты? — на всякий случай уточнила женщина.

— Типа того, — я кивнул. — Руки жать не предлагаю. Тут с гигиеной беда, сама видишь.

— Да уж… — от взгляда на мое обиталище Данталею буквально передернуло. — Пришла пора мне тебя покинуть.

— Извини, что не могу проводить, — в этот раз улыбка моя оказалась более искренней.

Данталея хмыкнула, после чего отвернулась и быстрым шагом удалилась. Оставшись в одиночестве, я устроился на грязной соломе и продолжил грызть черствые сухари. Вроде как наметился какой-никакой, но план действий. Главное — никого не злить весь день. Это вполне реальная задача.

Ведь я никого не раздражаю, когда сплю. По крайней мере, мне так кажется.

Закончив с не самым приятным в моей жизни приемом пищи, я растянулся на импровизированной лежанке и уставился в потолок. Ночка, судя по всему, выдастся неспокойной, поэтому нужно как следует отдохнуть…

…отдохнуть мне, конечно же, не дали.

Не знаю, сколько я проспал, но разбудили меня чудовищный рев и грохот. Пол заходил ходуном, толстые стены тюрьмы затряслись, как фанера на ветру. Если это Понтиус и Люциан приступили к реализации своего плана по моему освобождению, то они точно перестарались.

Кое-как поднявшись, я протер глаза и посмотрел в окно — оба солнца и не думали садиться. Еще не время побега. Значит, что-то случилось и…

Что-то взревело прямо над головой. Здание вздрогнуло, с потолка посыпались осколки камней. Арестанты подняли дикий вой. Мало кто из них понимал, что творится. Растерянные охранники метались по коридору, не зная, что делать. Но, готов поспорить, жизни заключенных для них стояли точно не в приоритете.

В этом случае спасение утопающих — дело рук сами утопающих.

Но как помочь себе, если клятая магия внутри камеры не действует, а решетки толщиной в запястье? Я быстро осмотрел дверь — из-за трещины в потолке несколько прутьев расшатались. Если бы у меня под рукой имелся какой-нибудь рычаг…

— Эй, ты! — окликнул я пробегающего мимо стражника. Того самого, что советовал мне есть задницей. — Одолжи копье.

— Отвали! — огрызнулся мужик. — Не до тебя сейчас!

— Бабы тебя также отшивают?

— Чего⁈ — охранник замер и впился в меня глазами. — Ты чего несешь? Я женат. У меня дети есть.

— Какой же ты тупой, твою мать, — чуть ли не взвыл я.

— Чего ты про мою маму вякнул? — позабыв обо всем на свете, мужик бросился на меня с копьем.

Когда часть оружия прошла между прутьями решетки, я быстро сместился в сторону и схватился за древко, резко рванув его на себя. Охранник такого не ожидал. Он потерял равновесие и приложился лбом о массивный замок. Вырвав оружие из ослабевших рук, я поддал пытавшемуся подняться противнику пяткой копья точно в челюсть, и тот растянулся на полу.

Используя новый инструмент, я вогнал его в широкую трещину.

— Так, а дальше что?

— Повернуть рукоять, — пробормотал охранник. Он довольно быстро пришел в себя. Видимо, в пустой голове сотрясаться было нечему.

— Спасибо! — я нащупал на рукояти смещающуюся часть и повернул ее.

Копье зловеще затрещало, и каменная крошка брызнула в стороны. Теперь, используя оружие как рычаг, я отжал дверь и, поднатужившись, снял ее с петель.

— В сторону, дурак!

Запоздало сообразив, что долго тяжелую дверь я держать не смогу, а он лежит точно под ней, охранник откатился. Очень вовремя, потому что у меня едва спину не прострелило от натуги.

— Ты куда собрался⁈ — непонимающе захлопал глазами мужик, вставая с пола.

— За хлебом. — Вяло огрызнулся я.

— Отсюда еще никто не сбегал. — Гордо произнес охранник. Внизу целый гарнизон и…