Как достать архимага (СИ) - Котляров Лев

— Я потом проверю эти сведения и тебе напишу. Что тут еще есть? Монеты, пачка ассигнаций, товарный чек на ящик игристого. Ящик! А нам одну бутылку только положили. Фигня это, а не клад.

— Насчет фигни я бы поспорит. Эта брошь — повод проверить личные покои Ромского более тщательно. Мало ли у него заначек натыкано.

— Я распоряжусь. Что делать-то будем? Закопаем обратно?

Я не ответил, а поднял еще одну вещицу из клада. Им оказался потрепанный небольшой кожаный мячик. На вид — ничего особенного, но я ощущал слабые отголоски ауры Ромского. Проверю и верну ему. Может быть, это любимый талисман.

— Да, закапывай. Только чтобы все выглядело, будто нас тут и не было.

Расписку, деньги, брошь и мячик я положил в карман, а все остальное решили оставить, как и было, в ящике. Марк провозился полчаса, прежде чем под кустами исчезли все признаки раскопок.

Вот теперь точно все.

— Не забывайте нам писать! Хотя бы раз в полгода! — со слезами на глазах говорила Тамара, глядя, как я укладываю чемоданы. — Мы уже скучаем.

— Напишу, как устроюсь, — кивнул я.

— Не верь ему, не напишет, — проворчал Марк.

— Ладно тебе! Алексей Николаевич как сказал, так и сделает.

Провожать меня пришли не только они, но и Смирнов. С императором я попрощался чуть раньше, а вот Людмиле Викторовне мы просто ничего не сказали. А то бы она устроила целое представление из моего отъезда со слезами, шампанским, благодарностями и стенаниями: «на кого же вы нас оставляете!»

Все распоряжения я отдал, брошь императрицы вернул в музей, а мячик вернул на радость Ромскому. И теперь меня больше ничего в столице не держало.

Я встал на приступок дормеза, махнул рукой и зашел внутрь. Возница тут же хлестнул лошадей, и они повезли меня в сторону центральных ворот. До сих пор не верилось, что все закончилось.

Перед внутренним взором мелькнули бескрайние зеленые просторы, густые леса, полные грибов и ягод — тихая, спокойная жизнь. Конечно, Марк прав, и долго я так не просижу в глуши. Но я решил поступить хитрее.

Во-первых, я только примерно знал, куда ехать. Нужные места на карте я отметил, буду по очереди смотреть, что и как. Можно ли дом там поставить, есть ли рядом люди. Одному ведь скучно же.

Думаю, вполне возможно, что найдется хороший сруб на самом краю магического поля и какой-нибудь деревни. Не понравится, соберу вещи, прыгну в карету и поеду дальше.

Надежный план, как дорогие часы одной зарубежной фирмы.

Я оглядел купленный дормез, не такой роскошный, как у посла, но вполне удобный. Пространственная магия сделала внутренние помещения достаточно просторными, как раз хватало, чтобы встать во весь рот и не биться об углы. От кухонного уголка я едва не отказался, оставив только самый минимум, но холодник с запасами кваса и того же мяса был. Понадобится перекусить — по дороге будет множество трактиров. А в случае совсем пустынных мест — сам могу пожарить себе шашлык.

В общем и целом дормез действительно выполнял роль дома на колесах, и меня это полностью устраивало. Для моего грандиозного путешествия — самое то.

За окном мелькнули центральные ворота с флагами. Стражники на стенах бодро отсалютовали мне, и на их лицах мелькнуло облегчение. Зря они так, Смирнов же остался, а он их строить будет куда жестче, чем я.

Дальше потянулась широкая дорога, с домами, трактирами и складами — типичный пригород любого города, разве что очень большой.

Легкий ветер доносил аромат спелых фруктов, свежескошенной травы и запахи еды.

Неужели я действительно уехал? Не верится! Я глянул на потолок: не висит ли там чье-нибудь срочное письмо, но все было спокойно. Никто не бежал наперерез дормезу, не пытался догнать на лошади, не кричал вслед.

Тишина и спокойствие.

Высплюсь хоть! Вот прямо сейчас! Лягу и буду спать!

Я покосился на широкий диван, который мне заменял кровать — не стал заказывать отдельную комнату, — и понял, что не хочу даже глаза закрывать.

Странное ощущение, непривычное. Волнение от осознания самого факта путешествия было чем-то новым и заставляло задуматься.

На низком столике лежала книга, я взял ее, чтобы прочесть в дороге. Нашумевший роман про сбрендившего алхимика, который никак не мог умереть.

Открыл на первой странице, прочитал ее три раза, но так и не перевернул. Мысли, туго набившиеся в голову, не давали сосредоточиться.

— Да что же не так⁈ — я с грохотом захлопнул книгу и уставился в окно.

Дормез все еще ехал по пригороду, уже стало больше свободного пространства между домами, но и они стали намного ниже. Один-два этажа, чаще срубы, чем каменные. Уютные, с зеленой черепицей и утопающие в зелени садов.

Может, зря я уезжаю так далеко? Вдруг в столице понадобится моя помощь?

— Так, выдохнул, забыл про город, — проворчал я сам на себя.

Не успел уехать еще, а уже такие мысли!

Чтобы не сидеть одному, я открыл крохотную дверь и вылез к вознице. Его звали Григорий Михайлович Антипкин, крепкий, неразговорчивый мужик, который оказался единственным, кто не падал в обморок, увидев меня, и был готов возить меня по всему миру за зарплату. В его обязанности входило не только сидеть на козлах, но и уход за лошадьми и всякая мелкая помощь.

На вид Григорий был тщедушным, лохматым мужчиной с грубыми чертами лица, но живыми глазами. Казалось, что он долгое время был в запое и сейчас только начинал из него выходить. И при этом, как он сам рассказывал, он вообще не употреблял спиртное, но жизнь его хорошенько помотала. А еще я видел, как он в одиночку менял сломанную ось.

— Приветствую, — я сел рядом с ним. — Хотите кваса?

Я протянул ему запотевшую бутылку. Григорий с благодарностью кивнул, сделал хороший глоток и снова уставился на дорогу.

Кстати, у него в дормезе тоже был свой уголок. Буквально под козлами находилась небольшая комнатка с узкой кроватью и удобствами. Устроено очень практично, но отличие от Григория, я в нее в полный рост не помещался. Ему же все понравилось, и, откровенно говоря, он был несказанно рад даже такой крошечной каморке.

Как сказал Смирнов, когда привел мне возницу, что тот долгое время жил в бараке с дырявой крышей и гнилым полом. Но даже так Григорий согласился не сразу, а внимательно выслушал все условия по договору. И только потом согласился. Думаю, кровать и душ стали не последними доводами в этом решении.

— Расскажите о себе, — попросил я, — вы из этих мест?

— Да, господин архимаг, из этих. И мать моя, и отец мой, и все родственники по обеим линиям дальше столицы толком никуда и не уезжали. Можно сказать, я буду первым.

— Григорий, очень прошу, давайте без господина. Я Алексей Николаевич.

— Как прикажете, Алексей Николаевич, — легко согласился он.

— Какая стихия у тебя?

— Слабая вода.

Разговор не клеился, и мы просто молча пили квас и смотрели на глазеющих на нас прохожих. Дормез — карета большая, почти половину дороги занимал, было на что посмотреть. Я, конечно, просил, чтобы внешние стенки оставили без украшений, но резные наличники, узоры под крышей и защита от грязи все равно производили впечатление. А личный герб Соколовых внушал некий трепет. Хотя, думаю, в глубинке мало кто узнает изображение льва с четырьмя стихиями.

Но я об этом не волновался, даже самый неграмотный понял бы, что этот транспорт принадлежит, мало того, что богатому господину, так еще и искусному магу: умение обращаться с воздухом, водой, огнем и землей одновременно мало кому доступно. Большинство довольствуются лишь одной стихией.

— Когда изволите остановиться на ужин, Алексей Николаевич? — вдруг спросил Григорий.

— Вы уже проголодались?

— Никак нет! — слишком быстро и громче обычного ответил он.

— Не нужно меня обманывать. Вы в этом путешествии играете большую роль, и ваш комфорт мне тоже важен.

— Скажете тоже, комфорт! — Григорий покачал головой. — Вы же господин, это я должон сделать все, чтобы вам было комфортно.