Убить демиурга! - Фирсанова Юлия Алексеевна

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96

Владычица приложила один из перстней к ладони служанки, и там засияла золотая искорка – подтверждение истинности поручения.

Девушка, только сейчас сообразившая, что сидит на полу, когда Владычица стоит, вскочила, низко-низко поклонилась и, подхватив юбки, поспешила прочь.

– Ты слишком добра, Ана, стоило заставить эту идиотку вылизать весь коридор языком, а не премии ей давать, – буркнул фаворит, начиная чуять запашок керосина, и повторил свое требование с совсем иными интонациями, где превалировала ласковая мольба: – Умоляю, вылечи руку, моя сапфировая гроза! От боли в глазах темнеет!

– Слишком добрая, – иронично согласилась Гилиана, скрестив руки на груди и теперь уже обращая все свое внимание на любовника. – И слепая. Ты всегда был таким, Гир? Или изменился исподволь за те годы, что мы были близки, а я по-прежнему видела задорного, веселого, великодушного, порывистого и нежного мужчину? Того, кто рвал для меня в ночном саду синецветы и пел кабацкие песенки, чтобы развеселить? Ты по-настоящему любил меня хоть когда-то или все, что ты любил, – место у престола Владычицы? Если ты настолько не уважаешь женщин, чтобы поднять на них руку и повысить голос без вины, что было в твоих чувствах настоящего?

Вопросы падали россыпью морионов. Горькие, темные, холодные, а вокруг Владычицы – это почувствовал бы любой, даже не обладающий крохами магии, – свивалась и бурлила сила, составлявшая суть могущества Альрахана.

Во рту фаворита появился кислый привкус страха, накатили недобрые предчувствия. Однако он все еще надеялся обратить трагедию в шутку, когда жалобно протянул:

– Ана, сладкая моя девочка, давай ты потом оттаскаешь меня за волосы и даже отшлепаешь, если я был нехорошим мальчиком, а сейчас подлечи руку, и пойдем в спальню. Я покажу, как, где и что люблю в тебе!

– Поздно, Гир, – качнула головой Гилиана. – В память о прошлом я вылечу перелом, пусть ты и заслужил боль. Тебе понадобятся обе руки, чтобы собраться. Я желаю, чтобы до полудня ты покинул столицу. Займись приведением в порядок родовых владений.

– Этой дыры на границе с Нидором? – взвыл получивший отставку фаворит, подобная перспектива казалась куда мучительнее множественного перелома. – Ана, сжалься!

– Такова моя жалость, – величественно объяснила повелительница Альрахана и приказала: – Убирайся с глаз, если не хочешь испытать мой гнев! – В прохладном голосе зазвучали грозовые раскаты надвигающейся бури. И ни тени былого тепла, игривости или неги – любовницу сменила Владычица, и сменила навсегда.

Плеть магии хлестнула по сломанной руке, даруя болезненное исцеление. В голове красавца зашумело, а в глазах потемнело. Когда он снова смог видеть и соображать, Аны уже не было в коридоре. Гир с перекошенным лицом, прижимая к груди руку, под кожей которой еще танцевала фантомная боль, ринулся в свои покои. Собираться! Куда угодно, как угодно (камердинер после вчерашней попойки был пьянее хозяина, враз полностью протрезвевшего от страха), пусть даже самому. Теперь бывший фаворит испугался по-настоящему, сообразив: все случившееся не шутка и не дурной похмельный сон. Ему дали отставку, а предлогом послужила глупейшая история с курицей-служанкой и скандальной девкой неизвестных кровей.

Главным было другое: он, обласканный любимец, уже примерявший на себя титул консорта, впал в абсолютную немилость. Надоел, прискучил, или Ана присмотрела себе другого кавалера – не суть, важно другое: немало найдется тех, кто, проведав о таком, не преминет свести счеты с дерзким щенком, так долго скалившим зубы. А значит, как ни горько признавать, любовница права: пока весть об отставке не пошла гулять по столице, надо убраться как можно дальше, пересидеть опалу.

Потом как знать… женщины отходчивы и привязчивы. Да, его не будет на глазах у Владычицы – это минус, но никто не запретил писать письма и слать подарки. Если Гилиана соскучилась по нему прежнему, сопливому щенку, счастливому уже одним тем, что удостоился ее благосклонного внимания, – она получит такого. Синецветы? Будут ей синецветы и длинные-длинные письма о тоске и любви с привкусом робкой надежды. Сейчас главное – сохранить красивое тело и лицо без изъяна, потому быстрее-быстрее прочь, чтобы его не настигли и не покалечили. Инвалид и урод никогда не вернет себе расположения Владычицы. Прочь, пока альсоры не решили, что настал удобный момент устранить любовника матери.

Если мысль о магии разгневанной Гилианы вызывала опасливый страх, то воспоминание о демоническом Пепле натурально ужасало. Гир и раньше недолюбливал могущественных сыночков Владычицы, имевших право свободного доступа в покои матери даже тогда, когда перед ним дверь была на замке, и уж конечно обладавших куда большей властью, чем та, которая перепала ему с титулом фаворита. Недолюбливал, но старался не конфликтовать. Себе дороже, неизвестно же, под каким соусом альсоры преподнесут матери историю ссоры и кому Ана поверит больше. Но сейчас тихая неприязнь сменилась откровенным ужасом не столько перед властью троицы, сколько перед тем, какую магию даровала им Владычица.

Еще вчера камердинер Навиан в красках расписывал перед Гиром и его приятелями, собравшимися на дружескую пирушку, сцену, разыгравшуюся на лестнице дворца: «Сам не видал, но один стражник, знакомец мой, ему как себе верю, рассказывал…» И все хохотали над очередной красочной байкой о сверхсиле альсоров и советовали Наву перестать врать про крылья и добавить для пущей важности хвосты по три штуки на брата.

А нынче бывший фаворит сам убедился в реальности крыльев и недобром отношении к себе Пепла. Нет, от таких тварей стоило держаться подальше. Вот как вернет он себе расположение Аны, тогда и намекнуть можно, что страхолюдность альсоров вредна для стабильности в столице, да и в государстве. Слухи недобрые бродят и всякое такое.

Красавчик Гир метался по покоям, собирая вещи, пиная спящего Нава и ругаясь сквозь зубы.

Гилиана вошла в комнаты, отведенные Видящей, тяжело, как старуха, опустилась в кресло. Тонкие пальцы коснулись виска. Синхронно, не сговариваясь, из гостиной исчезли Дарет и Ила, оставляя Веронику наедине с Владычицей. Нет, не с Владычицей, просто с разочарованной и глубоко уязвленной женщиной. Та помолчала с минуту, а потом горько уронила:

– Где я ошиблась, Ника? Почему не видела того, что Гир просто ничтожный ублюдок со смазливой физиономией?

«Это какой же одинокой надо быть, чтобы прийти с такими вопросами к почти незнакомой девице? – первым делом ужаснулась терронка, а потом предположила: – Или она пришла спрашивать не меня – малознакомую девчонку, а меня – Видящую, каковой я тут считаюсь? И что ей отвечать? Ей же больно и плохо…»

– Где? – повторила Ана, ее сапфировый лихорадочный взгляд впился в лицо Ники, будто она надеялась отыскать там ответ на все мучительные вопросы, и молчать стало невозможно.

«Видящая я или нет, скажу, как думаю, и будь что будет», – решила девушка и тихо заговорила:

– Где ошиблась? Уже тогда, когда родилась женщиной. Мы так устроены, мечтаем, хотим любить и жаждем любви. Как бы ни притворялись перед другими и порой даже перед самими собой, что все иначе. Ты – Владычица Альрахана, страстная, темпераментная, волевая и властная женщина. Тебя всегда тянуло к таким же мужчинам. Взять хоть тех, которые стали отцами твоих детей. И консорты были такого склада, а потом тебе неожиданно понравился мужчина, казавшийся мягким, романтичным, чутким, сговорчивым и… удобным. Он, скорее всего, и был таким, но в то же время он был слабым, Ана. Не твоя вина, что он, не обладающий стальным внутренним стержнем, прогнулся под обстоятельства, позволяя им лепить себя, как глину, заливая уши лестью. И родилось эгоистичное, жаждущее удовольствий и власти чудовище. Мелкое, на большее не хватило силенок, но чудовище. Твоей вины в этом нет, да и его, пожалуй, тоже. Это скорее беда, чем вина. Он еще не успел зайти достаточно далеко, чтобы обернуться настоящим монстром, из тех, жизнь которых исправит лишь взмах меча.

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96