Зелье, кот и чемодан (СИ) - Романюк Светлана

— Мам, — зашипел ей в ухо Сид. — А где она жить-то будет? Где спать? Две недели!

— Меня зовут Гар-р-рд!

— А я Ланд!

— Какой хороший имя Гард и Ланд, — доброжелательно улыбаясь, отозвалась гостья, и Трин поняла, что прямо сейчас никто ее детям зла не причинит. Если она в очередной раз не наделает глупостей, конечно.

— Ну мам! — продолжал шипеть Сид.

— В твоей комнате, — тихо шепнула она ему в ответ.

Сид округлил глаза:

— У меня? — спросил он. — Ты не против, если я буду ночевать с этой норриной в одной…

— В твоей комнате. Без тебя, — отрезала Трин. — Бегом к себе. Собери там свои вещи, наведи порядок, а сам перебирайся в детскую!

— Ну мам, — обиженно загудел Сид. — Почему я? Пусть Кая…

— А ты останешься ночевать в одной мансарде с незнакомой норриной? Ну уж нет! Жениться тебе еще рановато.

— Жениться? — Сид икнул и подтвердил: — Жениться рано.

— Тогда иди и готовь комнату!

— Хорошо, — понурился Сид и нога за ногу поплелся к лестнице. На второй ступеньке он обернулся и твердо сказал: — Но это займет много времени. Часа три. Не меньше.

Трин закрыла глаза и застонала. Как на это время можно занять эту бандитскую засланку?

— На самом деле он Ранд, — меж тем пояснял Гард гостье. — Он просто букву «р-р-р» еще не выговаривает.

Что же делать? Привлечь Кристофа? Трин мысленно представила, как рассказывает мужу о свалившейся на их головы опасности, и поняла, что это добьет его окончательно. Он снова заведет свою заунывную песню насчет того, что это он виноват, что если бы его не было в ее жизни, то и разорения бы не было, и она не связалась бы с «добрыми людьми», и… И он просто ляжет, закроет глаза и никогда не вернется к жизни, к Трин, к детям. Нет! Кристофу рассказывать нельзя.

— Мама, меня взяли на работу! Выхожу уже завтра! Здравствуйте. А это кто? — на одном дыхании выпалила показавшаяся на пороге Кая.

— Милая, я так тобой горжусь! — отозвалась Трин, открывая глаза. Подробности происходящего Кае рассказывать нельзя, но помочь кое в чем она сможет. Паулина, судя по всему, не собиралась нести боль и смерть прямо с порога, а некоторое время выждать. К тому же зелье возмездия еще работало, а значит пока Трин и ее семья в относительной безопасности. И Кая умница. Она сильная. Она тоже ведьма, в конце концов! Решившись, Трин повела рукой в сторону гостьи и представила девушек друг другу: — Знакомьтесь! Это Паулина, наша гостья, она поживет здесь несколько дней. А это Кая, моя дочь.

Кая выглядела удивленной, но поприветствовала новую знакомую доброжелательно.

— Доченька, присмотри за детьми и займи гостью, а я займусь обедом, — попросила Трин.

— Конечно, мам, — не стала спорить Кая, но уточнила: — А где Сид и Фриди?

— Фриди с отцом, а Сид освобождает комнату для гостьи, — пояснила Трин.

Кая приподняла брови и закусила губу. Обе новости ее удивили и обрадовали.

— Хочешь сказать, что Паулина будет жить на черд… кхм… в мансарде, рядом со мной? — уточнила она.

Трин расстроено кивнула. Если бы это было возможно, она бы предпочла, чтобы эта Паулина исчезла из их дома, из их жизни и памяти. Но… Хотя… Эту мысль определенно стоило обдумать!

Девушки защебетали как старые знакомые, и Кая увела гостью и братьев в гостиную, а Трин пошла на кухню. Бандитки бандитками, а обед по расписанию!

Из рук все валилось, в голове кружились рецепты самых зловещих зелий, и Трин изо всех сил старалась не добавить пару лишних ингредиентов в суп. И, судя по тому, что за обеденным столом все были довольны, ей это удалось. Кристоф, как, впрочем, и всегда в последние месяцы, пообедал в спальне, но съел почти всю порцию, и это было обнадеживающе. Мальчишки вели себя как ангелы. Никто не плевался едой, не швырялся ложками и не пинался под столом. Сид расчесал свои вихры. Кая с юмором и энтузиазмом рассказывала о своем собеседовании и о новом месте работы. Это был бы идеальный обед, если бы не сидящая по правую руку от хозяйки бледнолицая немочь, засланная в этот дом «добрым человеком».

— Сид, комната готова? — спросила Трин, когда все наелись.

Она многозначительно посмотрела на сына. Тот потупился. Судя по всему, к выполнению поручения он подошел скорее формально, чем ответственно. Ну и ладно! В конце концов, никто эту Паулину сюда не звал! Была бы возможность, Трин бы вообще ее в подвале замкнула, а не под боком у дочери разместила.

— Кая, поможешь гостье устроиться? — попросила она.

Дочь с готовностью согласилась. Она стосковалась по общению со сверстницами. Острое чувство вины стиснуло горло матери. Глаза защипало. Она не должна пугать детей видом своих слез! Трин вздохнула, приклеила на лицо улыбку и выпроводила девушек обустраиваться. После чего мотивирующим подзатыльником отправила Сида присматривать за младшими. А сама пошла мыть посуду и продумывать меню на ужин.

Она уже домывала супницу, когда на кухню заглянула тетушка Амма.

— Трин, родная, что за чертовщина здесь творится? — спросила та и, увидев удивление в глазах невестки, пояснила: — Гард и Ранд рисуют. И даже не на обоях. Кристоф выбрался из постели и читает в кресле. А Сид… — ее голос прервался от ужаса, она гулко сглотнула и продолжила зловещим шепотом: — А Сид укладывает Фриди на дневной сон! И в доме ти-ши-на… Жуть!

Трин выронила супницу обратно в воду, наскоро вытерла руки о передник, бросилась к тетушке и разразилась бурными рыданиями, повиснув у Аммы на шее.

Глава 6

Кая

— Располагайся! — радушно предложила Кая гостье. Та была словно пародией на саму Каю — подрумянившуюся на весеннем солнце, темноволосую и румяную.

Паулина поднялась за ней в мансарду, вернее в половину оной, отделенную перегородкой от второй части. Спокойно оглянулась.

Дощатая перегородка, которую соорудил наспех добросердечный сосед, норр Штиплер, была обклеена разными обоями — все, что нашлось в закромах у тетушки Аммы. Поэтому синяя полоса в горошек соседствовала с охряно-желтой, где были нарисованы кружащиеся осенние листья. А темно-бордовая со строгой белой полоской, следующая за ней, выглядела уже сущей эклектикой. Кая обвела рукой закуток — назвать это комнатой было согрешить против истины и здравого смысла — и смущенно сказала:

— У нас тут временные трудности с жилплощадью. Но мы постараемся тебя устроить поуютней. Может, какую-нибудь часть мебели из моей комнаты возьмем…

— Какой красивый вид есть! — сказала гостья, с видимым облегчением роняя свой агрессивно желтый чемодан на пол.

Кая заметила краем глаза комочки бумаги и, кажется, даже фантики, стыдливо валяющиеся под кроватью, преисполнилась праведного гнева (Сид просто-напросто замел мусор под кровать!) и подбежала к Паулине, чтобы помочь ей открыть окно. Окно было узким, вмонтировано прямо в крышу и открывалось с огромным трудом.

Девушки несколько минут боролись с ним, наконец вросший в пазы шпингалет сдался, в комнату ворвался ветер и стал играться с веселенькой зеленой занавеской. Девушки притиснулись друг к другу и уставились в узкое пространство оконного проема.

На терракотовой, покрытой бархатным мхом крыше лежали прошлогодние листья, давно слежавшиеся и ставшие плодотворной почвой для произрастания травы. Дикий виноград, перевалив через водосток, активно карабкался вверх и уже начал оплетать окно. А внизу, в саду беззастенчиво господствовала сирень. Крупно-малиновая, снежно-белая, иссиня-голубая, застенчиво-лиловая и густо-фиолетовая. Она ложилась волнами на крышу сараюшки во дворе, переливалась через забор, и от нее шел свежий и совершенно эрнвильский аромат.

— А на моя родина этот дерево уже давно отцветать, — заметила гостья, с видимым наслаждением вдыхая запах. — Я словно возвращаться на прошлое.

— У нас север, все цветет позже, чем в Соларии или Арглии, — сказала Кая и предложила: — Давай я тебе помогу разобрать чемодан.

— Спасибо! — обрадовалась Паулина.