Барон Дубов 4 (СИ) - Капелькин Михаил

С громким стуком открылась дверь лазарета, и оттуда вылетело несколько копий. Они не причинили заметного вреда, но на секунду заставили замешкаться врагов. Из проёма выбежала Агнес с огнетушителем и залила пеной Верещагина. Пламя быстро погасло.

Гоблинше тут же прилетело кулаком. Зелёная голова мотнулась, ударилась о стену, и девушка отключилась, безвольно упав на пол.

— Ах вы твари! — выкрикнула Лакросса, выскакивая следом, но командир тут же заехал ей кулаком в живот, и оркессу согнуло пополам.

— Нет! — вырвалось у меня. Я процедил, глядя ублюдку прямо в его наглые глаза. — Никто. Не смеет. Трогать. Моих девчонок.

Я взорвался маной, пуская её сразу по всему телу. Вены вздулись, и я поднял руки, на которых повисли враги. Ударил их друг о друга, и они с железным лязгом повалились на пол. Быстро вскочили обратно и открыли огонь из автоматов. Я призвал Инсект на всё тело и принялся сжигать ману, двигаясь в нём. Свалил одного хуком справа, второго пнул.

Командир выпустил очередь артефактных пуль мне в живот. Тело пронзила боль, но это лишь разозлило меня. Я наотмашь ударил противника по голове, но его защитил шлем. Он треснул и развалился, но уберёг голову от повреждений.

Целую минуту я двигался в Инсекте, сражаясь сразу с пятью врагами. Да, я стал сильнее, но маны это сжигало просто неимоверное количество. А их оружие, выучка и умение не оставляли мне никаких шансов. Я мог только обороняться, лишь изредка отвечая на удары. Морёную плоть покрывали трещины от пуль и ударов, доставлявшие боль.

Через минуту я отозвал Инсект, потому что сил поддерживать его больше не было. Пытался превращать только те части, на которые приходились атаки врагов, но и тут мана быстро закончилась. Меня начали просто метелить со всех сторон.

— И всё? — услышал я голос командира. — Твой папаша продержался дольше!

Сука.

В груди разгорелся огонь ярости, и я нашёл в себе силы отшвырнуть врагов. Они разлетелись, как пустые жестяные банки. Встретился взглядом с предводителем этих воинов — он ухмылялся. Зря.

Я вытащил из пояса последнее зелье, которое там осталось. Маленький бутылёк, что я подобрал с трупа одного из убитых гномов-гвардейцев. Берёг на чёрный день. Зубами вырвал пробку и вылил в глотку обжигающую жидкость. Она моментально начала впитываться в кровь, и я ощутил, с какой скоростью колотится сердце.

Через миг меня затопила невиданная энергия, а вместе с ней и ярость, которую можно утолить только кровью врагов. Я почувствовал, как вспыхнули огнём мои вены, а затем вновь призвал Инсект. Да, моё тело теперь производило просто огромное количество маны. Ох, и аукнется мне это потом… Но если не убьёт, то сделает сильнее. Наверно. Или инвалидом. Но сейчас… Сейчас это неважно. Главное — спасти друзей и отомстить убийцам отца.

Морёную плоть вновь покрыли трещины, но в этот раз в них тлел огонь. Венозной сеткой они усеяли всё моё тело. А в глазах противников я увидел неподдельный ужас.

Не ждали такого?

Из моего горла вырвался рёв, и я бросился в бой. Видел, как Лакросса испуганно схватила тело Агнес и утащила в лазарет. Затем противники впятером начали палить из своих ружей, а я расшвырял их, как кукол. Огонь в груди стал столь горячим, что затмил собой всё. Сознание начало куда-то уплывать, словно я стоял на пароме, который отчалил от пирса, а оно осталось на берегу.

Последним, что запомнил, была моя рука, которая пронзила грудь командира говнюков и вырвала его сердце. Жаль, я не успел расспросить его о гибели своего отца.

Глава 4

Лазарет Пятигорской академии

Два дня спустя

— О-о-ох… — простонал я.

Было больно. По венам будто огонь тёк, в кишках словно ковырялись кочергой, а грудь разрывали огромные раздвижные тиски. Каждый вдох давался с трудом. Стон немного облегчил ситуацию, но я всё равно чувствовал себя так, будто меня поезд сбил, а затем сверху ещё табун лошадей потоптался. Так себе ощущения.

Я попытался открыть глаза, но не смог. Веки будто клеем залило, а руки, чтобы их разлепить, не поднимались. Ну и слава Богу! Так пока полежу. Уж очень мне хреново. Если представить себе самое тяжёлое похмелье, которое может быть у человека, и умножить его на тысячу, то всё равно не получится и половины моих мучений.

— У-у-уф… — снова вырвался у меня стон.

Это всё то зелье виновато. Отходняк от него жуткий, и это ещё учитывая его очистку гномом-алхимиком! Если бы знал, то выкинул бы… С другой стороны, если бы не оно, я бы не одолел тех парней. Какие-то жёсткие вояки оказались. Причём в буквальном смысле. Потому что, кажется, я ещё и зубами их рвал. Вообще, события после приёма зелья стёрлись из памяти. Помнил только какие-то обрывки, образы, кровь, кишки и тому подобное. Зато я точно знал, что все мои друзья живы.

Вдруг что-то шершавое коснулось щеки, а потом снова. И ещё раз. Кто-то вылизывал мне лицо! Затем услышал звук открываемой двери, цокот каблучков и приятный женский голос, и узнал Оксану.

— Пётр Васильевич, Дубов в себя пришёл!

Ну вот, спалили. А я бы ещё хотел полежать. Интересно, сколько времени я так провёл?

— Я же говорил, что мой новый состав быстро поставит его на ноги, — раздался голос фельдшера почти над самым ухом. — Сейчас увеличу подачу лекарства, и он окончательно придёт в себя.

Что-то у меня нехорошее предчувствие забралось в душу. Помню я любовь Петра Васильевича к странным зельям с интересными побочными эффектами…

А тем временем лицо моё продолжали облизывать. Наконец, смог глаза открыть. И их тут же резануло болью, да так сильно, что пришлось зажмуриться обратно. Снова открыл, но медленно. Глаза слезились. На потолке лампа лучилась радужными стрелами из света.

Уже лучше. Да и дышать, кажется, стало легче.

Грёбаное зелье.

Над собой увидел улыбающееся лицо фельдшера. Он что-то вводил через шприц в капельницу, которая торчала из моей руки. Рядом с ним стояла и гладила мою ладонь Оксана. Её зелёные глаза ярко блестели, а с губ не сходила робкая улыбка.

— Привет, — сказала она.

— Здрасьте… — смог прошептать в ответ.

Фух! Далось это не просто! Лучше пока поменьше буду говорить.

В ответ на мой голос сразу раздалось счастливое поскуливание с подвизгиваниями, и в мой нос ткнулось что-то мокрое. Я скосил глаза вниз. На груди лежал полуслепой волчонок. Шерсть у него немного отросла. Серая, косматая и мягкая. Глаза открылись не до конца, и он слепо тыкался в меня носом, щекоча усами. Сзади в воздухе мельтешил хвост.

— В ночь нападения он пришёл в себя, — заговорил Пётр Васильевич. — Оксана как раз привезла нужные лекарства, и я их тут же использовал. А потом… когда вы оказались у нас, волчонок не успокоился, пока мы не положили его к вам на грудь. И больше не отходил.

— Что… — в горле пересохло, так что замолчал, едва начав фразу. Сглотнул, вдохнул и закончил: — Случилось?

Пусть пока рассказывают, а я помолчу. Сил прибавилось, так что я поднял одну руку и положил на волчонка. Он счастливо поскулил и лёг, головой уткнувшись в мой подбородок, а лапы вытянув вбок.

— Если вкратце, то после нападения на факультеты во время похода Степан Степанович дал указание усилить бдительность службы безопасности. Охранников, проще говоря. Их у нас немного, а теперь и того меньше. Благодаря этому вовремя заметили, что вокруг стен академии что-то происходит. Пытались дозвониться до городской полиции, но диспетчер заявила: «Как нападут, тогда и приходите!» Насколько мне известно, ей теперь грозит суд. Аристократы, чьи дети пострадали или погибли, требуют крови.

— Не отвлекайтесь, Пётр Васильевич, — направила рассказ фельдшера в нужное русло Оксана, продолжая гладить мою руку.

Приятно.

А медик и правда начал куда-то в сторону рассказ уводить.

— Да-да, прошу прощения, — кивнул он. — Так вот, большую часть учеников успели вывести на арену. А часть не успели, собственно. Ну да вы, Дубов, сами видели. К счастью, из-за объявленных неучебных дней значительное количество студентов забрали к себе родители. Иначе жертв могло быть больше. Атака была стремительной, но учителей и директора не застигли врасплох. К сожалению, всё равно не обошлось без жертв — есть убитые и тяжело раненые. Из последних некоторые здесь, но большую часть отправили в городской госпиталь. Там у них больше и врачей, и ресурсов. Если бы не вы с герцогом Билибиным, жертв было бы куда больше. Ваше вмешательство в ход сражения позволило продержаться до подхода сил полиции и местной княжеской дружины. Пока всё происходило, мы прятались здесь, в лазарете, так как раненых не смогли увести вовремя и решили просто запереться. А затем… пришли они.