Алхимики (СИ) - Шах Лия

- Иди сюда, Настя. - подозвал меня дед к стойке продавца, выкладывая на нее какие-то тетради. - Смотри, здесь у меня список товара. Изучишь, где что стоит. А вот здесь краткое описание того, что я продаю. Что бы было ясно для чего эти зелья. А теперь пошли туда.

Эбарт подвел меня к высоченному деревянному комоду с множеством небольших ящичков и стал открывать их, показывая содержимое.

- Здесь я храню талисманы. Вообще они пользуются бОльшим спросом, чем зелья. Народ нынче больше доверяет современной медицине, но иногда они стесняются обращаться к врачам. И тогда отправляют кого-нибудь к нам.

- То есть мы еще и фармацевты? - решила уточнить я. Вообще я во врачебных делах мало что понимаю, но надеюсь, это не станет проблемой. В крайнем случае... поэкспериментирую. Раз стесняются, то будут моими крысками. Не то что бы я не очень ценила человеческую жизнь, но... но да, я не очень ее ценю. Все равно все умрут.

- Да. Все рецепты есть в библиотеке. Разберешься. - уверенно ответил алхимик, видимо, так же не очень ценя чужую жизнь и здоровье. Ну и славненько. - Все, мне пора. Будут вопросы - звони в любое время. Хорошо?

- Хорошо. - улыбнулась я, предвкушая неделю безудержных опытов. Но прежде я должна прошерстить библиотеку.

И тут наше внимание привлек шум за окном. Наши соседи, пожилая пара, громко ругали мальчика лет восьми и девочку примерно того же возраста. Те стояли перед ними и смотрели с таким искренним непониманием, что старики начинали орать пуще прежнего. В чем была суть конфликта уже было не понять, потому что люди перешли на личные оскорбления, а дед еще и за ремень схватился. Фу, кто же так с детями общается? Нормально объяснить не могут что ли? Но в принципе, это не наше дело.

- Я вас провожу. - улыбнулась я алхимику и мы пошли на выход.

Слезно распрощавшись на пороге дома, мы пообещали друг другу звонить по любому поводу и без оного. Крики из соседнего дома все набирали обороты, на что я лишь головой покачала. Но лезть в чужую семью? Увольте. Сами разберутся со своими отпрысками. Так постояв еще немного и пронаблюдав, как корвет с дедом скрывается вдали, я закрыла дверь и по новому осмотрела свое жилище. На неделю я тут главная, а значит время экспериментов!

И вот уже предвкушающе потирая руки, я шла по лестнице на второй этаж, когда оттуда раздался звук взрыва и звон стекла. Это еще что за фокусы?! Не на шутку перепугавшись, я припустила по коридору в лабораторию, откуда и раздавался звук незапланированных реакций. Открыв дверь, я увидела кошмарный беспорядок. Вся! Вся посуда была перебита взрывом, а в дальнем углу на одном из столов догорали остатки химикатов. Закрыв лицо рукавом, что бы не надышаться сразу же всеми испарениями, я подошла ближе и увидела причину погрома. Цезий и вода. Эти вещества стояли на столе в больших стеклянных колбах, которые разбились. Видимо, их смело на пол занавеской от порыва ветра, которая теперь красиво догорала на карнизе.

- Твою медь... - в ужасе выдохнула я, понимая, что лаборатория полностью уничтожена. - И чего делать?

В помещении не осталось ни единой целой колбы. Благо, что большая часть реактивов была в герметичных пластиковых тарах, а иногда и в металлических. Спохватившись, я помчалась на кухню, набрала в кастрюлю воды и побежала тушить остатки пожара. Странно, что горела только ткань. Может дед тут все раствором от возгорания обрабатывал? Или опять какие-то магические штучки? С этим позже. Потушив остатки занавески, я грустно осмотрела кучи стекла, и досадливо поморщившись, пошла за веником.

Пока подметала, все крепче уверялась в мысли, что докупать необходимое придется самой. И желательно прямо сегодня. На том и порешив, я закончила с уборкой и пошла на выход, решив рассказать деду обо всем завтра. Погода была чудесная, настроение, не смотря ни на что, прекрасное, а я уже мысленно составляла список необходимой посуды. Он оказался внушительным. Поэтому, когда я дошла до рынка, решила сперва произвести разведку. Да, той самой дорожки "направо". А то потом с сумками будет не до любопытства.

Сказано - сделано. Бодро шагая по дорожке, я свернула туда, куда дед Красной шапочке сказал не ходить, и тут же встретилась с серым волком. Серьезно! Со всех сторон стояли клетки, большие и маленькие, и везде кто-то копошился, рычал, скулил или жрал. Иногда спал. И чего мне не надо было сюда ходить?

Продолжая искренне недоумевать над предостережениями алхимика, я шла по дорожке, стараясь не наступить ни кому на ноги. А людей здесь было море. И что, всем животные нужны? Я проходила одну за другой клетки и все никак не могла понять, где тут кроется опасность. Может Эбарт боялся зверей? Был у меня как-то один сотрудник. Толковый парень, но до жути боялся крыс. И когда к нам привезли подопытные экземпляры этих грызунов, он сначала упал в обморок, а потом, как безумный пророк, старался нас оградить от них. Дошло до того, что он в момент испытаний просто не подпускал нас к клеткам с крысами и вопил о том, что он спасает нам жизни. Пришлось настаивать на его увольнении. Такие дела.

Я шла на столько погрузившись в свои мысли, что не успела понять, когда вместо клеток с животными, появились клетки с людьми. Замерев в изумлении перед одной из них, даже ущипнула себя за руку, боясь, что это какой-то бред, но нет. Действительно люди, действительно в клетках. Рабство?! Здесь есть рабство?! А это вообще законно? Или я попала на местный аналог черного рынка? С ума сойти...

Я шла вдоль ряда и огромными глазами смотрела на мужчин и женщин, стариков и детей, вглядываясь в чумазые лица. Некоторые из них были в крови, а некоторые в откровенно плохом состоянии. Но ряды были не бесконечными, и в итоге я дошла до своеобразного помоста, перед которым собралась основная масса людей. Площадь перед помостом была огромна, и она вся забита людьми. А перед ними распинался потный лысый мужик.

- Молодая! Красивая! Дикая, как кошка! Кто готов ее приручить? Стартовая цена сорок золотых. - отрекламировал свой товар толстяк. А рядом с ним стояла связанная девушка в ошейнике, с каким-то камнем. Она понуро опустила плечи и даже не смотрела на людей. Казалось, она была готова провалиться под землю от стыда, и когда мужик замолчал, я практически услышала, как как с хрустом ломается гордость красавицы. Ужас... Сорок золотых... У меня только двадцать.

- Сто золотых! - выкрикнул чей-то мужской взволнованный голос. Девушка вздрогнула, и подняла голову. Она взглядом нашла того, кто предложил за нее такую огромную цену, и ее глаза расширились от удивления. Будто она глазам своим не верила. Но вместе с удивлением в них я увидела дикую надежду. Цену мужчины никто не перебил, и вскоре девушку увели обратно, а мужчина поспешил прочь. Видимо, забирать свою покупку.

- Следующий раб будет полезен в хозяйстве. - сказал толстяк, и на помост вывели детину поперек себя шире. Я таких качков даже по телевизору не видела, такой огромный у него был размах плеч. Но на сколько он был здоров, на столько же, видимо, был туп. Раб покорно вышел вперед и стал с интересом слушать слова продавца, в некоторых местах кивая, как бы подтверждая его высказывания. Ну либо ему просто нравилось быть рабом. И на нем так же был ошейник с камнем. Местная мода? Хм... - Он покорен, достаточно умен, что бы понимать приказы, и невероятно силен. Стартовая цена двадцать золотых.

За этого мужчину торговались долго. Минут пять я с удивлением слушала выкрики из толпы, постепенно понимая, что я самый бедный человек на этом аукционе. И наверное я бы просто развернулась и ушла, если бы не заинтересовалась словами толстяка.

- И последний на сегодня раб. Его цена всего одна золотая монета, но... - скривившись, будто от зубной боли, продавец с неприязнью следил за тем, как на помост выводят этого раба.

Четверо охранников удерживали его за веревки. Было ощущение, что они набрасывали на него лассо, и теперь каждый крепко держал конец своей веревки, стараясь не приближаться к мужчине и не дать ему вырваться. А он вырывался. Молча, страшно, с силой, которую я ни за что бы не разглядела в его теле без такой яркой демонстрации. Больше всего он напоминал ятаган. Тонкое лезвие, несущее смерть. Черные волосы были собраны в растрепанный длинный хвост; из-под упавших на лицо прядей яростно сверкали карие глаза; на поджаром теле болтались остатки одежды, теперь больше похожей на тряпки, которой даже полы мыть стремно.