Ведьма и темный инквизитор - Принц Джулия

По документам – я светлая магиана общего направления (девушек обычно на общее зачисляли, и только после третьего курса распределяли по способностям: кого на лекарский, кого на бытовой, а в этой академии ещё и исследовательский факультет предлагали).

Светлой магианой я стала, чтобы быть ближе к Анне. На втором курсе никто не ждал, тем более от леди, больших магических умений. А хоть что-то наколдовать, используя светлую магию и тёмная ведьма сможет.

Поэтому на занятия мы пошли вместе. Предмет мечтаний Анны учился двумя курсами старше, поэтому встретить мы его собирались только на перерыве. Но нам повезло: седой и тощий преподаватель смешанных искусств профессор Стомаш Антрикот, объявил в начале занятий, что у нас будет практика под руководством четвёртого курса, на котором и учился юный лорд Ферфакс, наш жених.

Положение складывалось как нельзя лучше, чтобы я по-быстрому провернула своё дельце и смылась отсюда. Я повеселела, задумалась и пропустила обращение профессора к себе.

– Студентка Беатриче Сафровски, я к вам обращаюсь! Или от новостей о старшем курсе, вы слух потеряли? – грозно проскрипел преподаватель.

Анна невежливо толкнула меня локтем в бок, а сокурсники засмеялись.

Я встала, скромно потупив взор:

– Прошу простить, профессор. Я ещё не привыкла к новому месту.

– Да? – каркающий голос преподавателя не давал надежду на снисхождение к новенькой, – в вашей прошлой академии не было принято отвечать старшим?

Старшим! Да как же! Навряд ли этому светлому намного больше лет, чем мне. Просто выглядеть молодо не было принято среди профессуры. Видимо, статус без седины терялся.

Просить ещё раз прощения было бы глупо, поэтому я просто покаянно опустила голову.

– Может, тогда просветите нас об основных правилах взаимодействия светлой и тёмной материи, студентка Сафровски? – видимо, меня, как новенькую, избрали в качестве демонстрации низкого уровня образования других академий.

– Тёмная материя предполагает работу с неживыми предметами, а светлая – с теми, в которых ранее была жизнь, – пробубнила я очевидные истины.

– Неужели? – ехидство в голосе профессора настораживало – мне явно заготовили ловушку.

Тишина в аудитории намекала, что студенты затаили дыхание в ожидании, когда новенькую размажут (пусть и в фигуральном смысле). Видимо, это был тот самый вопрос, на котором многие из них сами попались и теперь надеялись компенсировать свои неудачи за счёт моего унижения.

– А что вы скажете по поводу… Ну вот, к примеру, этого стула? – и мне небрежно указали на предмет мебели возле стола преподавателя.

Обычный такой стул: деревянный, обитый мягкой тканью и с железными креплениями.

– Скажу, что по идее на него можно спокойно воздействовать любой магией, – буркнула я.

Ну не интересна мне вся эта теоретическая мутатень. От моего ответа профессор явно обрадовался и только хотел указать мне на моё невежество, как я махнула рукой и стул взлетел.

– Вот вам магическое прямое воздействие, – пояснила я, когда стул завис над головой преподавателя. – Но если разобрать его по частям, то, – тут стул стал разлетаться на составляющие, – дерево и ткань – это порождение жизни и, следовательно, светлая материя, а железо, – крепления подлетели ко мне, – тёмная.

Профессор кивнул:

– И какие же выводы вы можете из этого сделать?

– Что не важно, какой стороной магии я владею, если хороша в практике, – стул обратно собрался прямо в воздухе, – так как любая материя поддаётся и светлой, и тёмной стороне.

Стул опустился на место.

– Что ж, за практику и знание теории – отлично. Ваши познания одобрительны, студентка Сафровски, – кивнул профессор и, сделав паузу, сказал видимо то, что ожидали остальные студенты, знакомые с его методами, – а вот за умение с нужной стороны подходить к исследованиям – вам неуд.

Аудитория снова разразилась смешками и почему-то покрякиваниями, но на этот раз более сдержанными.

Я вспыхнула от негодования и мои непослушные волосы поднялись вверх.

Да как он смеет! Мне! Практикующей ведьме со стажем, какой-то там неуд ставить!

Да я такие зелья создавала, что ему и не снились!

– Спокойнее, Сафровски! Ваши знания находятся на подходящем уровне для второго курса. Но правильному подходу к исследованиям вас научат только в нашей академии. Вы продемонстрировали нам очевидные вещи. Но если вдуматься, то вся материя живая и, следовательно, является порождением света!

– Даже железо? – мрачно уточнила я.

– Даже железо, – с усмешкой ответили мне.

Захотелось создать бурю на его седую голову. Эта теория устарела лет на триста! Все эти теоретические, а по сути теологические рассуждения о происхождении материи просто возвышали светлую магию и принижали тёмную.

– И что это даёт на практике? Все эти рассуждения? – выступила я, несмотря на то, что Анна дёргала меня за рукав ученического платья, пытаясь усадить на место.

– А вот об этом подумаете на дополнительных занятиях после основных уроков, Сафровски!

Замечательно! Меня ещё и после уроков оставили! Вот старый хрыч!

Я вся кипела от гнева, пока мы шли по коридору в тренировочный зал, где нам предстояла практика со старшекурсниками.

А старшекурсники радовали: все парни и ни одной девушки.

– Анна, – шепнула я, пока второкурсники кучковались у дверей аудитории, не решаясь заходить без команды.

А четвёртый курс, парни в смысле, лениво их рассматривали и переговаривались между собой. Что примечательно, рассматривали они в основном девушек, и судя по всему, обсуждали именно их (в смысле нас) периодически бросая насмешливые взгляды в сторону леди.

– Анна! – повторила я и дернула за рукав «подружку», засмотревшуюся на объект своего желания, высокого брюнета, что не принимал участия в общей беседе и со скучающим видом стоял немного дальше остальных. Та вздрогнула и обратила на меня внимание. – Почему на четвёртом курсе совсем нет девушек?

– Замуж вышли. – пожала та плечами, как бы сообщая совершенно обыденную вещь.

– И что? – удивилась я. – Чем это мешает учёбе?

– Это значит, – улыбнулась та, – что их цель обучения достигнута. Ну или… – задумалась она, – муж против дальнейшего обучения. Третьего курса достаточно для овладения магией, а работать неприлично для леди.

И затем, вспомнив кто я, добавила «Ой».

Но мне было всё равно. Среди ведьм не было принято оставлять любимое занятие ради мужчины. Ох уж эта аристократия, так и живут прошлыми устоями!

Меж тем, то ли время обучения подошло, то ли старшекурсники договорились о чём-то, один из них, высокий красивый блондин с длинными волосами, забранными в небрежный хвост, вышел вперёд:

– Проходите цыплятки. Урок для вас начинается.

И так сказал это… пафосно-развязно, так что парни с нашего (второго) курса напряглись, а девушки зарделись.

– А этот хлыщ кто? – спросила я про «главного» старшекурсника.

– Это будущий герцог Бредфорд.

– Будущий?

– У нынешнего герцога Бредфорда нет наследников. А это племянник его жены леди Эжбеты, Николас Айндервуд. И герцог назначил его своим наследником.

– А куда его собственная родня делась, что он у жены наследников ищет?

– Так погибли они, – тихо прошептала Анна, – от «Ярости тьмы» ещё в последней войне.

И я припомнила, действительно, лет триста назад совсем озверевшие тёмные маги использовали оставшиеся снаряды «Ярости тьмы» прямо на собрании светлых. «Ярость тьмы», это такая запрещённая во всех цивилизованных странах гадость. От неё земля потом мёртвая становится на многие столетия.

– Поэтому в их семье принято… не любить тёмных.

– Ну этому-то наследничку тёмных, скорее, обожать нужно, без них не видать бы ему титула, – пожала я плечами.

Но мальчика для себя отметила, спесь тех, кто никогда не принадлежал высшей аристократии, и вот оно свершилось, обычно намного сильнее и неприятнее, чем у представителей старых родов. А значит, парень будет нарываться на неприятности.