Нереальная Реальность (СИ) - Рогозина Виктория

МСТИСЛАВ

Как я ее ненавижу! Я не знаю за что, но я ее ненавижу! Меня бесят ее способности! Она видит меня всегда и везде, она чувствует меня! Но Яна просится теперь на ее концерт. Придется сходить, заодно и я пойду, может смогу выбить встречу с ней, типа автограф взять. Но меня бесит, что она видит любое мое воздействие!

ВИТТОРИНА

— Вита, — сосед продолжал меня встряхивать, но я не чувствовала собственного тела, постепенно погружаясь в его воспоминания. Меня хотят выдернуть из Катарсиса, но я не хочу. Видя мысли Шархана, я чувствую себя снова живой, словно обретаю что-то важное и давно потерянное.

МСТИСЛАВ

Вот он, тот самый знаменательный день. Наконец-то я ее увижу, я больше могу не прятаться, не скрываться. Автобус остановился и из него стали выходить новые студенты Академии. О, судя по одежке из обеспеченных семей. У девчонок дорогие платья, костюмы, шмотки все фирменные, дизайнерские сумки и туфли. Да, Витторина Соколова сильно выделялась на их фоне своей простотой и натуральностью. За спиной у нее виднелись два чехла. Ну конечно, самое главное — две гитары. В отличии от всех, Витторина была настоящей, без искусственности.

— Добро пожаловать в Лемур. Факультеты распределены. Мстислав, будь добр, отведи новоприбывших в их комнаты и дай инструктаж каждому из студентов, — попросила Ольга Юрьевна, едва заметно кивнув мне.

— Слушаюсь. Следуйте за мной.

Мой взгляд как бы невзначай пробежался по лицу Витторины. Как и все, она внимательно смотрела на меня, ловила каждый незначительный жест, каждое слово. Но если во взгляде прибывших девушек я видел восхищение, то в глазах Виты мелькнуло что-то другое, какое-то понимание и сочувствие — и я утонул в этом водовороте нахлынувших чувств, зная, что она видит меня насквозь, она Знает меня, и она главный мой двигатель, ведь всего, чего я достиг, я добился только благодаря ей, благодаря любви к ней. Я боготворил эту девушку и хотел дать ей все самое лучшее. Я старался поскорее от всех избавиться, желая как можно скорее остаться с девушкой наедине. Мне было интересно, как она поведет себя. В самый последний момент, перед ее приездом, я сделал ремонт на этаже, специально для нее, для ее комфортного пребывания. И вот, наконец-то, с последним учеником было покончено.

— Прости, но места закончились. Ты будешь жить в чердачной комнате. Как пройдет переселение, тебя подселят к кому-нибудь из девушек, — как можно безразличнее произнес я, следя за ее реакцией. Почти не соврал. Комнат свободных действительно не было, а мой этаж и был тем самым чердачным помещение. И если что-то пойдет не так, ее переселят.

— Не стоит…мне хватит и чердака, если я там никому не буду мешать, — ее голос был негромким, а сама девушка выглядела сломленной, потерянной, словно она сама не понимает, что тут делает. Смерть Анечки выбила ее из колеи, сделав уязвимой и лишь изредка нервной, но срывы были редкостью, как правило через силу, девушка брала себя в руки, пряча свою боль, заталкивая ее в самые дальние уголки души. Она почти полностью перестала общаться с людьми, больше не пела и уже не давала концерты. На последнем, она дважды подряд сорвала струны и в конце выступления сделала заявление, что скорее всего заканчивает свою музыкальную карьеру, признавшись, что ее физическое и моральное состояние не позволяет продолжать петь для публики. У нее постоянно болело горло и при всем желании, она не могла плакать. Я смотрел на нее, поражаясь ее силе, выносливости. Хрупкая красивая девушка…она не должна быть такой, ей не нужно быть сильной. У каждой девушки должен быть такой человек, который будет ее оберегать, заботиться, а она сможет быть нежной, ласковой, родной…

— Витторина?! — я посмотрел в список, и так прекрасно зная, как ее зовут. Ее имя ласкало мой слух. Мне не нравилось, что к ней очень часто обращались в сокращенным варианте — Вита, но девушка была не против. А для меня… Было соблазнительным называть ее по имени.

— Да, — не ответ, шелест, легкий выдох.

— Ну да, интроверт?! — я хмыкнул, вспоминая ее нелюдимость. Мне показалось, что она хочет возмутиться, но я решил не ссориться (все-таки мы впервые встретились настолько открыто, без каких-либо тайн, без позывных, без прикрытия, без легенд — и для меня это многое значит). — Это в корне меняет дело. Иди за мной и не пререкайся.

Схватив ее за руку, потянул за собой. Ее кожа была ледяной, и мне невольно захотелось ее согреть. Тонкие длинные пальцы держали мою руку неуверенно, робко. Она не привыкла к телесным контактам и никому не позволяет этого. Но сейчас она не выдернула свою руку и это обнадеживало. В моей голове уже мелькали картинки того, как я покажу ей Академию, свожу к озеру, как будем гулять на крыше, любуюсь звездами, обязательно сходим на концерты ее любимых групп… Я открыл дверь своей жилой комнаты и пропустил девушку вперед, и желая показать себя гостеприимным хозяином (читать, как с лучшей стороны), добавил:

— Располагайся.

Она застопорилась, рассматривая комнату своими большими карими глазами. Такой глубокий пронзительный взгляд, при том, что лицо как у девочки лет четырнадцати — шестнадцати. Этот контраст восхищал меня, особенно зная умственные способности этой девушки.

— Да уж…моя съемная в пример не идет, — буркнула она, и я невольно ухмыльнулся, чувствуя небольшую гордость. Знаю, Вита не привыкла к нормальным условиям, а уж к роскоши и подавно. Ей не нужны деньги, ее интересует искренность, честность. Неужели кого-то еще волнуют моральные качества, а не материальные ценности?! Оказывается и такие есть. Она склонила голову набок, посмотрев на меня так, что на мгновение мне стало казаться, что меня видят насквозь. Всю боль, все переживания…мне казалось, что она чувствовала мою душу. По спине проползла предательская змейка, оставляя во мне холодное чувство страха. Если она увидит мою душу…она будет меня презирать, ненавидеть и я ее потеряю! Я не переживу этого. Я очень сильно изменился, готовясь к встрече с ней, практически стал примерным человеком. Ей не стоит видеть ту грязь, которая есть в моей черствой черной душе. И лишь случайно, я услышал, как она произнесла — И все студенты так шикарно живут?

— Нет, не все. Каждый обустраивает свою комнату в меру своих способностей и желаний.

Вот как?! Для нее это шикарно? Хотя, съемная квартира у нее действительно была, как бы помягче выразиться…с Анютой они снимали максимально дешевую, зная, что возвращаются в нее лишь к ночи, чтобы переночевать. Хорошо, что она не знает ЧТО я для нее сделал, иначе убила бы.

— Способностей? — она как-то грустно это произнесла, а глаза опустила. Меня словно накрыло, хотелось обнять ее и сказать, что теперь все будет по-другому, что теперь она будет жить нормально, не придется больше экономить, голодать, изматывать себя работой, что теперь она не одна, что я позабочусь о ней всегда и во всем! Такой ход мыслей по какой-то причине лишал меня контроля над собой и пришлось, в уме досчитать до десяти, потом еще раз и еще, понимая, что рядом с этой девушкой я не могу взять себя в руки. Поэтому, я поступил проще.

— Да, пошли, покажу, — и пропустил ее в комнату, которую я создал специально для нее. Да-да, именно так. Ее комната должна находиться смежно с моей по той причине, чтобы Вита была у меня на виду, под присмотром. Ее нельзя бросать в таком надломленном состоянии одну. Видимо я встал слишком близко, нарушил ее личное пространство, потому что девушка отошла к окну, встав ко мне боком, но все ее тело было напряжено, как сжавшаяся пружина. Решив, лишний раз ее не нервировать, я тоже послушно отошел назад, увеличивая дистанцию, и как только я это сделал, Вита чуть расслабилась, это было хорошо видно для меня — за столько лет слежки я хорошо выучил язык ее тела. В комнате было пусто — здесь не было вообще ничего, кроме самой коробки. Я не рискнул заставлять здесь все, желая, чтобы Вита сама выбрала необходимые вещи для своей комнаты. Нарушив тишину, уточнил — Чего тебе не хватает в этой комнате?