Барон Дубов 8 (СИ) - Капелькин Михаил

Девочка Саша первым делом попыталась взгромоздиться мне на голову, но ничего не вышло. Кончики моих ушей и без того упирались в потолок. Она разочарованно опустилась мне на колено.

— Не ожидал увидеть вас здесь, Мария, — заговорил я. — В таком месте, да ещё и без мужа.

Я очень хотел выяснить, где он, а она могла знать.

— Он отбыл в столицу по срочному делу, насколько я знаю, — улыбнулась привлекательная брюнетка.

— И вас не беспокоит его отсутствие?

— Беспокоит конечно. Но ведь такова доля жены, разве нет? Поддерживать своего мужа во всех его начинаниях. Максим — мой сознательный выбор, поэтому о недовольстве не может быть и речи.

Она наклонилась вперёд, наливая в крышку термоса немного чая и протягивая его мне. Я глотнул его, провожая взглядом очередной поворот пустынной дороги за окном.

— Звучит так, будто вам пришлось от многого отказаться ради своего выбора.

— Так и есть, — кивнула герцогиня, глядя, как Саша пытается укусить меня за палец, а он не помещается у неё во рту. — Простите за это, — залилась она краской и потянулась за дочерью.

— Всё в порядке. Пусть играет. Долгая дорога детям вообще противопоказана.

Это я помнил ещё по себе. Лишь мысль об охоте грела меня, когда мы с отцом долгие часы добирались до охотничьих угодий. Да, раньше наше баронство было сильно больше. Ребёнком время воспринимается совершенно по-другому. Как большая неторопливая река с кучей островков, каждый из которых — событие. Это потом река превращается в бушующий горный поток. По крайней мере, так мне рассказывал отец.

— В девичестве я была княжной Кузнецовой, самой младшей в роду, — продолжала герцогиня, — и, как это бывает, самой любимой у отца. Ещё совсем юной я встретила герцога на балу по случаю дня рождения города. Обаятельный, амбициозный, старше меня, — спрятала она смешок за ладонью, вспомнив что-то забавное. — Естественно я влюбилась.

— Княжна влюбилась в герцога? Не самый лучший расклад для вашего батюшки, — сказал я, затем подул на чай и сделал глоток.

Душистый аромат высокогорных трав сразу обдал мой нос. Вкусно. Ещё бы варенья к нему. Или сушек.

— Так и случилось. Отец был… мягко говоря, против нашего союза. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы собрать откупную для рода.

— Откупную? — удивился я.

Никогда не слышал о подобном. Но и в дебри отношений знатных родов никогда не лез.

— Да, это старый обычай. Дочь может выплатить что-то вроде компенсации, если хочет выйти замуж не за того, кто нужен роду. Своеобразная штрафная санкция для своевольных девиц.

— Ясно, — снова глотнул я чаю. Саша в это время достала откуда-то цветной карандаш и начала рисовать на моей ладони домик с трубой, дымом и человечками. — И вы заплатили откупную.

— Да. Поэтому я не хочу тратить время на ссоры с любимым из-за его работы. Он — мой выбор, и я хочу, чтобы каждая минута рядом с ним была счастливой.

— Мама, мама! — закричала Саша, обернувшись к матери и ёрзая у меня на коленях. — Смотри, что я нарисовала!

— Что, Сашенька? — улыбнулась герцогиня, сильно наклоняясь вперёд.

Я смог отвести взгляд от её декольте, только когда его скрыл водопад тёмных волос. Её зрелая красота была неоспорима.

— Это наш дом, это папа, это я, — говорила девочка, тыкая карандашом в мою большую ладонь, — это ты, а это дядя-шагоход!

Рядом с одноэтажным домом с одним окном и одинокой трубой сверху стоял большой человечек, размером с этот дом и с широкими плечами, а на нём сидела маленькая девочка с косичками. Рядом стояли ещё двое и приветливо махали руками.

— Молодец, очень красиво! — похвалила девочку мама и потрепала по голове, после чего вернулась на своё место. Счастливая.

— Почему тогда вы не сопровождаете герцога? — спросил я.

— Честно говоря, я не знаю, где он. А он не знает, где мы, — она спрятала улыбку за ладонью, будто сделала шалость. — Максим отбыл в такой спешке… А через пару дней Саше вдруг стало хуже. Может, сказалось волнения из-за отъезда отца… У неё очень слабый иммунитет и впечатлительная натура, — виновато улыбнулась герцогиня. — Если сложить всё вместе, то получается очень чувствительный организм. Поэтому мы на несколько дней поехали в Сухуми, в санаторий. Погреться на пляже, полежать в грязи, как свинюшки…

Герцогиня тихонько засмеялась своей шутке и озорно блеснула глазами.

— Вот откуда вы едете такие загорелые… — пробормотал я, снова взглянув в окно и отставив пустую кружку.

Мы приближались к тому странному затяжному повороту. У меня снова появилось ощущение чужого взгляда на затылке. Хотя я был внутри кареты. Может, использовать змеиный пояс, чтобы скрыть нас на всякий случай? Нет, весь обоз спрятать всё равно не получится, а так — может проскочим.

Герцогиня смутилась от моих слов и потупила глаза.

— Да, совместили приятное с полезным. Саше очень помогло лечение, ей стало лучше, — улыбнулась женщина, и тут же погрустнела. — В поездах и на дирижаблях её сильно укачивает, поэтому мы поехали вот так, в небольшим экипаже. Пусть медленно, зато спокойно…

Насчёт спокойно я бы с ней не согласился. Ощущение чужого взгляда на затылке не ослабевало. В пору бить тревогу, но… где тогда враг? Горы пусты, даже ни одной птицы не летало сверху.

— Но сегодня неожиданно подморозило, — продолжала Билибина, — а тёплых вещей мы взяли минимум.

Саша в этот момент нехорошо закашляла. Девочка пыталась подавить приступ, но он всё продолжался.

И чего же ты, Мария, молчала⁈

Я тут же стянул с себя плащ, оставшись в одной меховой жилетке, и закутал в него девочку. На её бледных щеках сразу проступил румянец, а через несколько мгновений она закрыла глаза и умиротворённо засопела. Горная дорога её укачала.

Вот только моё беспокойство всё усиливалось. Я выглянул в окно, за которым проплывала горная речка, и нашёл глазами Альфачика. Лютоволк тоже это чувствовал и беспокойно вертел головой.

— Опасную дорогу вы выбрали, Мария, чтобы вернуться в Пятигорск, — произнёс я, в который раз сканируя взглядом скалы.

— Что вы, Николай, — махнула Билибина рукой. — С того покушения на нас Максим приставил к нам вон какой отряд. К тому же чего нам бояться? Мы не везём никаких богатств с собой. Одежда, немного денег да мы сами.

Мой взгляд снова сам собой упал на её глубокое декольте, и я с трудом отвёл его. Жена друга. Пялиться на неё просто неэтично.

Тем не менее, это не отменяло того факта, что они сами то ещё богатство.

Внезапно снаружи раздался громкий переливчатый свист. А через мгновение над каретой зажужжали пули.

У Хрустального Черепа были обрезаны не только губы, но и уши. Вместо них на лысой голове темнели только два небольших отверстия, будто от пуль. Но после свиста Рулона их всё равно заложило на пару мгновений.

Затем началась атака. Из-за горного перевала по сигналу выскочила вся банда верхом на лошадях. Спускаясь по пологой части склона, они уподобились живой реке, поверхность которой взрывалась огненными вспышками. Банда вела огонь из автоматов и ружей, не давая охране поднять головы.

Вот только защитники кареты оказались не промах. Снаряжённые самым лучшим образом, они высыпали из бронированной машины и открыли ответный огонь. Четверка конных тоже спешилась и стала использовать коней, как подставки под оружие, меткими выстрелами выбивая бойцов Черепа из сёдел. Наёмники в песочном камуфляже умело использовали любую складку местности как укрытие. А на крыше машины заговорил крупнокалиберный пулемёт. Пули выбили крошку над головой Черепа и ударили по потоку атакующих. Несколько лошадей споткнулись, подминая под себя седоков. Началась кровавая свалка.

Череп, Вдова и Рулон соскользнули с уступа и заскользили по каменистому склону вниз, присоединяясь к атаке.

— Женщину и девочку в плен! Остальных на тот свет! — проорал Череп, сжимая в руке атакующий артефакт — золотой шарик. Тот лопнул у него в руке, и несколько светящихся колец обвили ладонь.