Барон Дубов (СИ) - Карелин Сергей Витальевич

Вдруг сквозь дым, шум ветра и стук колёс я ощутил под ногами вибрацию. Ко мне кто-то бежал. Взглянув вверх, увидел, что с головы поезда несутся другие поварята. И обед они собираются готовить явно из меня.

Я стряхнул с себя остатки раздавленного бедняги и швырнул нож в первого, кто перепрыгнул пушку. Но тот вдруг ловко изогнулся, и нож пролетел мимо него. Правда, следующий чёрный повар такой подставы не ожидал. Рукоять торчала у него из груди. В следующую секунду его спихнули с поезда его же друзья. Первый как раз добежал до меня, вытащил клинки и бросился, истошно вопя. Чёрт его знает, вдруг у этого клинки тоже отравлены? Я поднял раздавленный труп и швырнул его во врага. Два тела спутались и упали в щель между вагонами. Поезд даже не дрогнул, а позади посыпался окровавленный фарш. Но любоваться этим неблаговидным зрелищем времени нет. Я стою на краю вагона, и мне нужно двигаться вперёд.

Следующий повар уже был рядом и атаковал ножами. Я поставил блок, и предплечье пронзила острая боль. А затем по коже разлилось онемение. А что? Так даже лучше! Убить не убьют, всё-таки у ножей размер тоже имеет значение, а небольшая рана наоборот стимул к бою дает. Подстегивает, так сказать.

Противник ожидал, что я упаду замертво, а когда этого не произошло, узкие щёлочки глаз превратились в испуганные кругляши.

— У? — спросил он.

— У, у! — ответил я и вбил его голову между плеч. Китайцы, что ли?

И пошёл вперёд. Я не знаю, сколько людей обычно работают на кухне вагона-ресторана, но тут их было явно с запасом. Следующему повару я пинком сломал спину, и он беспомощной куклой отлетел к своим. Ещё один бросился с катаной, которую я зажал в подмышке, отобрал и тут же засунул ему в подбородок. Да, борясь постоянно с аристократами, научился их обезоруживать.

Мелкие пакостники, похоже, были ещё и акробатами. Несколько из них сиганули вниз, зацепились за края крыши и выпрыгнули позади меня. Значит, вздумали окружать. Одного я поймал в полёте и кинул в остальных, на время смешав их ряды. Двое упали вниз и покатились по насыпи, хрустя костями. Очередной враг попытался поднырнуть у меня между ног, но встретился с коленом и расстался с зубами. Я схватил его и оторвал голову. Вид разорванного товарища несколько охладил пыл остальных. Они замерли, но строгий окрик снова бросил их в атаку. Ага, позади стоял ещё один, который не принимал участие в драке. Он был одет в белый обтягивающий костюм. Лицо такое же жёлтое, как у остальных, и завёрнуто в чалму. На поясе палки с цепями.

Ага, показался главный. Убью его и остальные разбегутся. Вот только как до него добраться?

С тыла напали сразу двое. Повисли на спине, пытаясь уколоть в шею. Схватил обоих и размозжил их головы друг о друга. Выскочил новый повар с копьём и полоснул им по щеке. А вот это опасно. Я зарычал и оскалил зубы. В глазах врага мелькнул страх, и на миг он замешкался. Тогда я выхватил копьё и насадил его же, как на вертел. Схватил оружие поперёк, резко развернулся к концу вагона и побежал на тех, кто там оставался. Я кричал. Они кричали и падали вниз на рельсы, окрашивая их в цвет крови.

Снова разворачиваюсь и вижу, что ряды поваров… ладно, пора признать, что это убийцы, подосланные Верещагиным, Мечников предупреждал о них, — ряды убийц поредели. Их осталось не больше шести человек, не считая главного, который всё ещё держался позади. Они заняли боевые стойки. Ждали моей атаки. Осторожничали. Я побежал, размахивая копьём, подпрыгнул и резко приземлился. Рессоры вагона сработали, как надо. Он сначала просел, а потом отпружинил вверх, подбрасывая лёгких китайцев. Я швырнул копьё, и пока враги зависли в воздухе, оно насадило троих. Значит, осталось ещё трое.

Вдруг в теле появилось странное ощущение. Лёгкая слабость и головокружение. Что ж, всё-таки я не совсем огр, и большое количество яда может меня ослабить. Что, видимо, и происходит. Ничего… На вас, гады, меня ещё хватит.

Люблю хорошую драку!

Я разорвал на груди окровавленную рубаху и бросился в атаку, размахивая ею. Все трое кинулись на меня разом. Руку центрального я скрутил тканью. Ещё одно движение, и его нож в животе у правого. Резко дёргаю и связанную конечность выдирает с корнем. Из распоротого живота хлещет кровь и летят кишки. Однорукий наёмник из жёлтого становится бледным и теряет сознание. Второй с удивлением смотрит на свои кишки. Третий, увидев всё это, с обезумевшими глазами бросается вниз. Колёса поезда разрезают его на макароны.

Остался только главный, но он ушёл вперёд и ждал на середине поезда. Я не спеша догнал его.

— Кто ты такой? — спросил он с сильным акцентом.

Как, сволочь, по-русски говорит.

— Дубов. Николай. Разве не за мной тебя Верещагин послал?

— Какой Верещагин? — удивился белый и помотал головой. — Не знать Верещагин. Но если моя убить твоя, то получить два миска риса и кошка-жена.

Так и знал, что в китайских княжествах полно извращенцев. От голода, что ли, с ума посходили?

— Ну, попробуй!

Его узкие глаза превратились в перевёрнутые улыбки, и он расстаял в воздухе. Ну как растаял. Нет, конечно, он же не призрак. Но скорость его движений столь высока, что они размываются в воздухе.

Удары посыпались на меня со всех сторон. Я едва успевал прикрываться руками. Прилетало по рёбрам, голове и ногам. Ох, синяков-то будет! Ударил рукой наотмашь, но оно будто натолкнулась на стену. Это он заблокировал мой удар! Одной рукой! И без всяких усилений. Ещё и улыбался самодовольно, аж через повязку чувствовалось. Похоже, тренируют их там жёстко, причем с самого детства.

Ладно. Это будет интересно!

Я использовал секундную заминку и бросился в атаку. Бил правой и левой, но белый уворачивался и блокировал мои удары, пинал, но он отбивал мои удары, как мячи в футболе. Кстати, это довольно-такибольно. Вскоре белый вместе с блоками начал наносить ответные удары прямо по бицепсам. Оказывается, это ещё больнее! Долго я так не выдержу.

Топаю ногой, чтобы подбросить его, но китаец использует это, чтобы оказаться над моей головой, и бьёт по глазам. Успеваю прикрыть их и отпрыгиваю назад, чтобы он не оказался у меня за спиной. Ещё не вижу врага, как мощный удар пробивает пресс, и меня складывает пополам от боли.

Белый стоит передо мной. Его грудь часто вздымается. Ну хоть пропотеть гада заставил! Но он оттеснил меня обратно к концу поезда.

— Д-да к-кто ты такой? — хриплю, сплёвывая кровь. Губа, оказывается, разбита.

— Никто.

Ага, как же. Никто так не дерётся. Простой силой его не одолеть. Здесь нужна хитрость. Впереди вижу небольшую скалистую гряду и тоннель, в котором исчезает железная дорога.

— Тоннель! — кричу и делаю вид, что падаю на крышу.

Белый тут же следует моему примеру, и я со всей силы пинаю ему в лицо. Чувствую хруст. Белый отлетает назад, переворачивается в воздухе и встаёт на ноги. Неужели отбил? Через миг он кричит и хватается за нос. Ага, не отбил. Первый шок прошёл и в гости заглянула адская боль. Под белой повязкой на лице расплылось красное пятно. Перевёрнутые улыбки глаз становятся злыми.

— Моя убить твоя медленно, Дубов!

Обязательно. Снова кричу:

— Тоннель! — и падаю на крышу.

— Моя не повестись второй раз!

Но увидев, что я не встаю, белый оборачивается. Сквозь клубы дыма быстро и неумолимо приближается скала.

Как я уже заметил, поезда у РЖД быстрые. Самые быстрые!

Всё-таки белый Никто успевает среагировать, подпрыгивает, делает невообразимый кульбит и ногами отталкивается от скалы. Поезд летит дальше, и я вижу, как убийца проносится надо мной, прожигая ненавидящим взглядом.

Состав заезжает в тоннель, в лоскутке света на путях стоит наёмник и смотрит мне вслед. Да, этот гад просто так не отступит, и следующая встреча легко может окончиться моей смертью. Ничего. Помирать я пока не собираюсь, и подготовлюсь как следует.

Поезд выезжает из тоннеля, и по глазам бьёт яркий свет. Пахнет копотью и кровью. Раны горят огнём. Яды как следует ослабили тело, и я еле сползаю на площадку последнего вагона и захожу внутрь. Окровавленная ладонь скользит по бронзовому поручню коридора, мир шатается и грозит завалиться на бок, макушка скребёт потолок, задевая плоские светильники. Студенты и пассажиры шарахаются от меня. Ещё бы! — волосатый, изрезанный и истекаю кровью. Но мне не впервой. Надо просто отоспаться, заштопать раны и хорошенько поесть. У меня со вчерашнего дня во рту не было ничего, кроме языка Алисы.