Роман с горцем (ЛП) - Бакстер Кэт

Она слабо смеется.

— Довольно ужасно, вообще-то. Земля твердая и неровная, скалистая и очень холодная. Но когда я залезла в спальный мешок, то в основном все было просто каменным и твердым.

Она заставляет меня чертовски напрягаться каждый раз, когда я смотрю на нее. Господи, о чем я вообще думаю?

— Я имею в виду, ты когда-нибудь спал на твердой земле?

Я потираю затылок и смотрю на вид за пределами ее маленькой палатки. Я прочищаю горло.

— За линией фронта в горах Афганистана довольно холодно и каменисто.

Она смотрит на меня, а потом просто кладет руку мне на колено и сжимает его. Ее пальцы маленькие и бледные, а ногти не слишком длинные, но красивой формы и покрыты почти флуоресцентным розовым лаком. Это женственно и чертовски сексуально. Она не произносит пустых банальных слов, и по какой-то причине это значит для меня гораздо больше, чем все, что она может сказать.

Тишину нарушает машина, подъезжающая к моему дому. Еще до того, как я увидел машину, сразу понял, кто за рулем.

— Черт возьми.

— В чем дело? — спрашивает Пейдж.

— Компания.

Ее голубые глаза Тахо расширяются, и она поднимается на ноги.

— Я могу вернуться в палатку и оставить вас наедине.

— Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала.

— Кто это?

— Помнишь, ты рассказывала о своем бывшем?

Она кивает.

— Ну, у меня тоже вроде как есть такая. С тех пор, как я ушел в армию. Я вернулся домой другим человеком и не ожидал, что мы останемся вместе. Честно говоря, до моего ухода у нас не было ничего серьезного. Мы были еще детьми, а потом мои родители умерли, пока меня не было, — я качаю головой. — Но Джина даже не дала мне шанса сказать ей, что мы не должны возобновлять отношения. Она только взглянула на мои травмы, — я показываю на свое лицо, — они выглядели гораздо хуже, когда я только вернулся домой и у меня не было бороды. Она взглянула на мои раны и ушла. Сказала, что не может с этим справиться.

Пейдж хмурится.

— Это ужасно. Если она тебя бросила, то почему до сих пор приходит?

Ее машина уже в поле зрения, но ей еще предстоит добираться до моего домика.

— Наверное, когда мое лицо зажило лучше, чем она себе представляла, а может, потому что у нее не было других предложений, не знаю уж, в чем дело. Но теперь я не могу заставить ее оставить меня в покое. Я неоднократно говорил ей, что между нами ничего нет. Но она все равно появляется здесь в самое случайное время. Она приносит мне еду. Почему именно сегодня?

— Сегодня День святого Валентина, Кам, — говорит Пейдж. Затем она встает передо мной. — Я знаю, как сделать так, чтобы это прекратилось для тебя.

— Знаешь? Как?

— Мы создадим фальшивые отношения и пресечем это в зародыше.

Затем она заползает ко мне на колени, обхватывает мою шею и прижимается к моему телу.

— Подожди. Ты только что использовала «фальшивые отношения» как глагол? — спрашиваю я.

Дверь машины захлопывается, и думаю, что уже слишком поздно, чтобы Пейдж ответила на мой вопрос.

— Кам, — шепчет Пейдж.

— Что?

— Поцелуй меня.

Она берет меня за подбородок, а потом наши губы встречаются, и я забываю обо всем, кроме абсолютного совершенства ее рта и его прикосновения к моему. Ее губы мягкие и сладкие, и она издает самый сексуальный звук, когда я провожу языком по уголкам ее рта.

— Камден? — голос Джины пронзительный и очень близко. — Камден?

Пейдж отстраняется и смотрит на меня широко раскрытыми глазами, ее губы припухли, и я хочу притянуть ее к себе. Я никогда не видел ничего более прекрасного, чем в данный момент рядом со мной.

— Камден! — кричит Джина.

Я обхватываю бедра Пейдж, чтобы покрепче усадить ее к себе на колени, а затем поворачиваю голову, чтобы посмотреть на другую женщину.

— Привет, Джина. Что ты здесь делаешь?

Она выглядит разъяренной, в руках у нее тарелка, обернутая фольгой, вероятно, печенье, пирожные или что-то в этом роде, и на губах ужасно яркая помада, которая сочетается с ее оранжево-красными волосами.

— Сегодня День святого Валентина, и я хотела принести тебе что-нибудь вкусное, — говорит Джина. Она бросает взгляд на Пейдж, а затем наклоняет подбородок. — Кто ты?

Пейдж наклоняется вперед, но не делает ни малейшего движения, чтобы покинуть мои колени.

— Я Пейдж. Кам…

— Валентинка, — вмешиваюсь я, прежде чем Пейдж успевает назвать себя как-то иначе. — Пейдж — моя Валентинка. Не так ли, малышка?

Она поворачивается, и я встречаюсь с этими голубыми глазами, и снова это чувство дома ударяет меня прямо в грудь. И с абсолютной ясностью я понимаю, что хочу эту женщину. Хочу, чтобы она была рядом. Рядом со мной, в моей жизни. Всегда. Эта мысль должна была бы напугать до смерти, но вместо этого я просто чувствую себя безмятежно, спокойно и невозмутимо.

— Да, это точно, — она одаривает меня лучезарной улыбкой и прижимается к моим губам сладким поцелуем, а затем кладет голову мне на плечо. — Кем ты себя назвала? — спрашивает Пейдж.

Джина хмыкает.

— Я Джина. Мы с Камденом…

— Встречались некоторое время в старших классах, — добавляю я в качестве пояснения. Потому что, скажем прямо, у Джины несколько искаженное представление о тех отношениях, которые у нас были. Я понимаю, что мы были детьми, и между нами никогда не было никаких обещаний. Она видит во мне запасной вариант или что-то в этом роде, а мне это неинтересно. Я бы предпочел быть один.

Джина то открывает рот, то закрывает его несколько раз, очень похожая на пойманную рыбу.

Пейдж прижимается лицом к моей шее, и я уверен, — она облизывает или покусывает мою шею. Черт, она очень скоро заметит, что мне это нравится. Например, когда мой член начнет тыкаться ей в попу.

Я сжимаю ее бедро и рычу:

— Веди себя хорошо.

Она хихикает, и мягкие струйки воздуха, которые она выпускает, делают меня еще тверже.

Я поднимаю глаза на Джину, и она задыхается.

— Что? — спрашиваю я.

— Ты улыбаешься. Камден, я не видела тебя улыбающимся с тех пор, как ты уехал, — она заметно сглатывает, а потом кивает. — Рада, что ты нашел кого-то, кто сделал тебя счастливым, — она делает шаг вперед и ставит тарелку с угощениями на ступеньку рядом с нами. — Хорошего вам двоим Дня святого Валентина.

Я встаю, обнимая Пейдж. Она визжит.

— Кам, что ты делаешь?

Я шлепаю ее по попе.

— Если ты правильно помнишь, нам нужно провести еще несколько исследований, — я киваю Джине, затем ставлю Пейдж на ноги прямо перед ее палаткой. — После тебя.

Пейдж расстегивает молнию и забирается внутрь, а я — следом за ней.

Я закрываю за собой молнию. Слышно, как отъезжает машина Джины.

Пейдж ухмыляется мне.

— Думаю, она купилась.

— Я тоже так думаю, — я подползаю к Пейдж.

Ее глаза немного расширяются.

— Что ты делаешь?

— Подумал, что если буду здесь с тобой, то смогу провести кое-какие исследования.

— О, — вздохнула она.

— Например, горцы очень любят обниматься. Ты знала об этом? — я провожу носом по ее шее, и она выгибается, хныча.

— Я этого не знала.

— Это правда. Это заставляет нас чувствовать себя большими и сильными и согревает нас, — я расстегиваю молнию на ее спальном мешке, и этот звук звучит прямо-таки порнографически. Затем раскрываю мешок, чтобы она могла лечь на теплый внутренний слой, а я опускаюсь на нее сверху.

— Горцы делают отличные одеяла, — она поднимает на меня глаза и мягко ухмыляется. — По крайней мере, у тебя, — руки Пейдж обхватывают мои плечи. — Ты первый горец, которого я поцеловала.

В ее глазах можно потеряться. Такие ясные, голубые и невероятно красивые.

— Твоя борода мягче, чем я себе представляла.

— Ты представляла, какой будет моя борода на ощупь?

— Да.

Я осыпаю поцелуями ее челюсть, ухо, потом шею. Она потрясающе пахнет. Солнечным светом и свежими ягодами с нотками гвоздики.

Я наклоняюсь, чтобы взглянуть ей в лицо, но ее глаза закрыты, а губы приоткрыты.