- Там два платья, шаль и теплая накидка. - объяснила она - Я не могу вот так взять и вышвырнуть, знаешь ли.
Когда он вернулся, на землю уже упал вечер. Меридит полусидела в постели, пила чай из огромной кружки и смотрела в окно. За грубым столом Марта с аппетитом ела суп, неаккуратно чавкая и поглощая горячую жижу ложку за ложкой.
- Давай, садись! - велела она лимбрию - Супом грибным накормлю, с требухой. А мяса ночью в лесу пожрешь. Вы без живого не останетесь, знаю вашу породу...
Меридит фыркнула со смеху, подавившись чаем.
- Бабушка, он не такой! - выдавила она сквозь смех - Он приличный. Да, лимбрий?
Тот кивнул и, садясь за стол, подтвердил елейным голосом:
- Конечно, приличный. А вы, бабушка, вроде и не боитесь?
- Очень надо мне бояться, кот. - старуха рассмеялась дребезжащим смехом - Нужны тебе старые кости! Да и, как баба, я тебе не сгожусь. Ты вон - в пару себе принцессу взял, ни больше, ни меньше!
Девушка покраснела и спрятала лицо в горячем травяном чайном пару. Старухины слова - шутливые, сказанные не со зла, больно кольнули в итак нудящую точку.
Всем известно, что лимбрии не берут пар. Одиночки эти звери. А вот ей хочется, очень хочется быть его парой! Он же не знает, о чем думает девушка? Так можно хоть помечтать...
И принцесса, прислонившись спиной к стене, представила.
Что это их дом. Что живут они с Элиджаром уже давно - давно вместе. Что Марта - это просто ее бабушка...
И что никого не было никогда, кроме него. Что не было ни войны, ни кратуров. Ни долгой бездомной жизни. Ни повозки бродячего театра. Ни Мэлвина. Ни прошлого...
И что ребенок, грозивший появится на свет белый - это его, оборотня, ребенок, а не...
Она вздохнула. Бабка, доев суп и допив чай, встала из - за стола.
- Спать пойду. - объявила она с таким пафосом, будто собиралась, по меньшей мере, заключать договор с соседним Королевством - И вы ложитесь. Посуду уберу...
- Я уберу, бабушка Марта! - подхватилась Меридит.
Та махнула рукой:
- Лежи уж... Толку с тебя. Принцесса принцесса и есть. Дохлая да нежная. Как на улице выжила - не понять.
Немного еще поворчав и повозившись у кадки с водой, Марта отправилась спать.
Элиджар поставил пустую чашку на стол и подойдя к кровати, лег рядом с Меридит.
- Тебе получше? - спросил он шепотом, обнимая девушку. Она вздрогнула. - Не бойся, не будет ничего... Я не дурак, прекрасно все понимаю. Отдыхай.
Какое - то время они молчали. Слушали, как ветер, усилившийся к ночи, шелестит травой, как первые осторожные капли дождя падают на раскрытые с готовностью листья, как всхрапывает Марта в комнатке за шторой, как где - то близко под полом скребется мышь...
Тихие, уютные звуки ночи.
- Уютное нигде. - вдруг сказала Меридит.
- Что? - не понял лимбрий.
Девушка положила свою руку на его пальцы, поглаживающие ее живот. Пальцы оборотня были горячими и жесткими. И ласковыми.
- Стихи есть такие. - сказала она, давя в горле соленый комок слез - Сердце сгорит огнем надежд... ляг и усни в уютном нигде... Или как - то так. Я забыла, Элиджар! Ты охотиться пойдешь, нет?
Он привлек ее к себе и поцеловал в висок.
- Обними меня, Меридит.
И, когда тонкие руки обвили его шею, выдохнул жарко, но как - то освобожденно. Надо было что - то сказать и лимбрий хотел, но вот забыл, что... Кажется, что - то про то, что их Род не берет пар. Что это давняя традиция и что нарушать ее он не вправе. И вместе они сейчас только потому, что так велит долг чести. Ведь он не предатель и не лгун.
Мужчина прикрыл глаза, когда почувствовал, как руки женщины гладят его грудь и живот и спускаются ниже, под завязь брюк - пальцы тонкие, теплые и чуть шершавые.
- Тебе нельзя, девочка...
- То, что я сделаю - можно.
Он зажмурился, когда почувствовал ее губы на своем животе - крепком и поджаром, потом они спустились ниже, острый язык обогнул пупок и проведя влажную дорожку вниз, быстро тронул окаменевший уже член и тугую головку.
Все тело его восторженно выдохнуло, как мягко член вошел в ее рот и как обхватили его ее губы. Язык скользил по плоти вверх и вниз, задевая чувствительные точки, то приближая, то отдаляя момент пароксизма, дразня и насильно успокаивая страсть.
- Ты меня с ума сведешь, Меридит...
Она хохотнула как - то глухо и бесстыдно, прикусив кожу, заставив оборотня взвыть от восторга и игольчатой боли. Тут же язык принялся порхать бабочкой, заглаживая вину.
Девчонка ласкала его, дразнила, некрепко сжав бедра руками, щекоча рассыпавшимися волосами живот. Обещая и намекая одновременно - ты меня получишь.
Или НЕ получишь. Я еще не решила. И, когда решу - ты узнаешь об этом...
...последним. Может быть...
Рука ее сжала мошонку и тут же отпустила. И сжала снова. И снова отпустила, поглаживая.
Череда мелких поцелуев пробежала по освобожденной на миг из сладких тисков плоти, Меридит скользнула змейкой вдоль тела своего любовника, прижалась губами к его губам.
- Давай, - сказала она, крепко направляя член меж своих разведенных бедер - Неглубоко.
Элиджар не был мальчишкой. Он был еще молод, очень молод, но не неопытен. Женщины, встреченные им на пути, научили его многому - близость была разной.
Острой, иногда болезненной, иногда жаркой и щекочущей тело, как перец. Иногда липкой, как грязь.
Остающейся в разуме и теле мелкими песочными царапинами. Саднящими воспоминаниями. Близость бывала разной.
Но не такой, как сейчас! Эта горхатова бродяжка, полупринцесса - полушлюшка поставила с ног на уши весь его мир. С ней было не просто хорошо, а потрясающе! Так не было ни с кем.
Только ее запах он хотел пить, как воду в жаркий день. И только ее обнимать. Смотреть в эти дымные глаза, целовать каждую клеточку, каждый миллиметр нежной загоревшей кожи. Разводить бедра и погружать язык в пылающую неизвестную глубину.
Дарить и брать.
Легко войдя в нее, ощутил влагу и дрожь. Придавив пальцем тугой клитор, стал двигаться осторожно, не отрывая губы от ее рта.
- Еще, - выдохнула она.
Двинулся сильнее и быстрее, переплетаясь с ответными движениями женского тела, одной рукой лаская клитор, другой придерживая ногу Меридит, прижав к своему бедру. Оторвавшись от губ, покрыл поцелуями груди и облизал соски.
- Они стали больше... - прошептал, опаляя холмики плоти неровным дыханием - И сладкие, как конфеты! Ты вся сладкая, особенно между ног... Можно?
Она выгнулась, изо всех сил зажав рот рукой, чтобы не застонать на весь дом. Не хватало еще разбудить Марту! Собравшись с духом, пообещала себе, что...
...тут же забыла, что она там кому обещала, потому что губы ее мужчины уже терзали набухшие влажные губки, текущие розовым молоком.
И тут же оторвался, легко перевернув пульсирующее жаром тело Меридит набок, вошел сзади, сжав грудь и потирая пальцами лепестки плоти. Немного придавив их ладонью, дождавшись судорог, кончил сам, сильно прикусив плечо любовницы.
Сам не понимая, что натворил сейчас.
Лимбрии не берут пар. Не нарушают традиций.
Но - поздно, яд вошел в кровь и весело побежал по гуттаперчевым сосудам, соединяя навсегда две жизни. Именно две. Насчет третьей он не был уверен - стоит ли она того? Может, и да. Или нет...
- Принцесса Меридит, ты восхитительна. - прошипел он ей в ухо, прикусив мочку - От тебя не оторваться. Хотя не надо бы сейчас... Но ничего - родишь когда...
Лимбрий замолчал.
- Тогда что? - спросила, повернувшись к нему и положив руку на мускулистую грудь.
Запустив пальцы в волосы, приблизив лицо к своему лицу, ответил очень тихо:
- Истрахаю тебя до полусмерти, сахарная. То, что сейчас это игры, сладкая. Принимая во внимание твое положение...
Тут же последовал ощутимый удар крепко сжатым кулаком в живот и злое шипение:
- Полегче, кот. Как бы тебя не истрахали! Береги зад, не наклоняйся лишний раз, знаешь ли.
