Но осознание, что мои друзья поддерживают меня, успокаивает душу. Эта раздевалка — братство, и я чувствую эту связь каждый раз, когда захожу сюда. Я знаю, что всегда могу опереться на этих парней, даже на надоедливого Трейгера, когда времена становятся трудными.
— Она умирает от желания вернуться домой, — говорю я.
— Когда её выписывают? — Спрашивает Уилл из своего шкафчика.
— Завтра утром, думаю. Доктора наконец-то уверены, что её почка не взорвётся или что-то в этом роде.
Райдер хмыкает.
Мы заканчиваем одеваться для тренировки, но перед тем, как я смогу выйти в тоннель, тренер Дженсен перехватывает меня. Он играет со свистком, висевшим у него на шее, когда отводит меня в сторону.
Чувство нервозности и благодарности смешивается в моём животе, пока я жду, когда он заговорит.
— Добро пожаловать обратно, Линдли, — говорит он сухо. — Я просто хотел узнать, как твоя девушка.
— Всё хорошо. Спасибо, что спросили.
— А мудак, который это сделал с ней?
— Его арестовали в ту ночь, но он вышел под залог.
Глаза Дженсена вспыхнули.
— Я знаю, — говорю я вздохнув. — Но он теперь в Индиане. Его родители приехали забрать его, и ему разрешили покинуть штат с ними, пока он носит электронный браслет. Но он был зарегистрирован за последнее нападение. Он почти убил её, тренер. Никто не оставит его в покое. Окружной прокурор говорит, что он отправится за решётку.
— Они должны выбросить ключ, — бурчит тренер. — Любой мужчина, который поднимает руку на женщину, не заслуживает дневного света.
Я кидаю кивок в знак согласия.
— В общем. Иди к парням.
— Тренер, подождите. Я просто хотел сказать… — Я смотрю на него искренне. — Я ценю, что вы дали мне время, чтобы всё уладить.
На моё удивление, Дженсен делает что-то очень непохожее на себя. Он кладёт руку мне на плечо в утешительном жесте.
— Хоккей важен, Линдли, но жизнь тоже. Я здесь для тебя, и команда здесь для тебя. Если когда-нибудь понадобится поговорить, приходи ко мне.
Я глотаю ком в горле, ощущая вес слов тренера. Когда я иду по тоннелю, слушая знакомые звуки моих товарищей по команде, разминающихся, я чувствую обновлённое чувство цели, и я знаю, что где бы он ни был, мой отец смотрит за мной.
После тренировки я еду прямо в больницу, чтобы повидать Диану. Я прихожу с закусками и ноутбуком, чтобы мы могли посмотреть что-то лучше, чем больничные каналы. Я сдержал своё слово — не собираюсь покидать её, пока она не вернётся домой.
Её лицо озаряется, когда я вхожу в палату. Она сидит, одетая в белый кардиган с зелёными цветами, её блондинистые волосы спадают на плечи. Несмотря на порез на губе и ряд швов на виске, её щеки имеют здоровое сияние, а глаза блестят.
Чёрт возьми, я люблю эту женщину всем сердцем. Быть с Дианой — это как найти частичку себя, о которой я даже не знал, что она отсутствует. Она заставляет меня хотеть быть лучшей версией себя, не потому что я чувствую необходимость впечатлить её, а потому что она вдохновляет меня быть лучше.
Я не жалею о времени с Линси. Мне это было нужно, чтобы вырасти в того, кто я есть сегодня. Но, блин, я вижу разницу теперь. Я вижу важность выбора правильной женщины, с которой жить. Предпочтительно такую, которая может заставить тебя смеяться до упаду.
— Привет.
Она улыбается. — Привет.
— Где твоя мама? — Спрашиваю я.
Мама Дианы прилетела из Нью-Йорка на утро после нападения и провела последние три утра у постели дочери. Диана не ошиблась в отношении её матери — я определённо вижу высокомерную сторону. Но я также вижу, что она искренне любит свою дочь и действительно пытается наладить с ней связь. Это главное.
— Не поверишь, — отвечает Диана. — Она пошла пообедать с папой и Лариссой.
— Вау.
Даже я понимаю, что это прогресс. Родители Дианы едва проводили два часа в одной комнате после развода десять лет назад. Но я несколько раз видел их разговаривающими в больничной кафетерии с тех пор, как Диану приняли в больницу. Её брат тоже хотел прилететь, но Диана настояла, чтобы он остался в Перу.
Я перетаскиваю своё привычное кресло к её постели. Её должны выписать завтра. Пока что я провожу ещё одну ночь в этой больничной палате. Медсестры знают, что лучше не выгонять меня. Хотя я планирую купить Аделин и Марж хороший подарочный набор за их терпение и доброту. И, возможно, большой подарок для доктора Ламина, психиатра, который каждое утро работает с Дианой, помогая ей справиться с оставшейся тревогой после нападения.
— Как прошла тренировка? — Спрашивает Диана.
— Хорошо. Беккет был в ударе. Не могу дождаться, когда увижу, как он покажет свои навыки на матче с Йелем в эти выходные.
Я открываю пакет с закусками, вытаскиваю пакет обычных картофельных чипсов, которые она просила. Передаю их ей, и она счастливо улыбается.
— Есть новости о нём и Уилле?
Я закатываю глаза. — Дорогая. Ни один из них не сообщает мне обновлений о своей личной жизни.
— Ну, они должны. Мне любопытно.
— Обещаю допросить их на тренировке завтра, видели ли они друг друга голыми, — говорю я.
— Спасибо.
Я краду горсть чипсов. — Как твоё мочеиспускание?
— Почти розовое! — Она восторженно улыбается.
Я хихикаю.
— Надеюсь, доктор разрешит мне вернуться к тренировкам скоро.
Это вызывает улыбку на моём лице.
— Что? — Спрашивает она защитно.
— Моя прекрасная оптимистка.
— Не может так долго восстанавливаться ушибленная почка, — спорит она. — Две недели, максимум.
— Твой доктор сказал месяц для безопасности, — напоминаю я ей.
— У меня нет месяца. Мы готовимся к национальному чемпионату. Он же в апреле!
— Сейчас только январь. — Я убираю пакет с чипсами и залезаю на кровать, вытягиваясь рядом с ней. — Сосредоточься на восстановлении. Команда будет готова в следующем месяце. А пока мы можем сосредоточиться на следующем проекте. Хочешь попрактиковаться в испанском?
Да, меня вербовали в изучение языка вместе с ней. Пока что я знаю, как сказать: Я хочу заняться с тобой анальным сексом. Диана увидела это в испанском порно однажды, поэтому это было первым пунктом в нашем словарном списке. Что иронично, учитывая, что мы даже не увлекаемся анальным сексом. Чёрт возьми, я не думаю, что она могла бы выдержать мой размер, даже если бы мы занимались этим.
