Прощенный: КОН (ЛП) - Кеннеди Слоан

Что я никто.

Я целенаправленно поставил эту часть своей жизни позади, когда пришло время полностью погрузиться в жизнь Зевса, таинственного бойца, появившегося из ниоткуда и покорившего мир ММА штурмом. Те, кто следил за моей карьерой с самого начала, кто, возможно, помнил Брэйди Фокса, сделали то же самое, что и я… они притворились, что ничего не помнят, потому что воспоминание о Брэйди, неподвижно лежащем на спине, и о его младшем брате, рыдающем над его неподвижным телом, означало, что им придется столкнуться лицом к лицу со своей совестью.

Большая ладонь брата легла на мою щеку, и он большим пальцем приподнял подбородок, так что я был вынужден посмотреть ему в глаза.

- Ты идешь туда и сражаешься. Сражаешься так, как сражался всю свою жизнь. Только делаешь это ради этого мальчика и тех детей. Делаешь то, что сделал для Лекса и всех тех детей, которых ты вернул домой, к их семьям.

Глаза моего брата горели гневом, а в его голосе звучал тот самый серьезный тон, который появлялся только тогда, когда он прекращал дурачиться. В нем не было жалости. Он не давал мне разрешения погрязнуть в своих сомнениях и сожалениях.

Кинг держал мое лицо, пока я не кивнул, а затем отпустил и схватил за руку. Он поднял меня на ноги, что сразу же открыло мне вид на палату Мики. Маленькая Рори наполовину лежала на кровати, наполовину свисала с нее, и, казалось, разговаривала со своим дядей со скоростью миля в минуту, в то время как Кристофер нервно стоял в стороне, его маленькое, хрупкое тельце казалось крошечным рядом с подключенным к его дяде оборудованием. Мике удалось переместить поврежденную руку на спину маленькой девочки, и хотя он обращал внимание на ее, казалось бы, взволнованную болтовню, его взгляд то и дело метался в сторону Кристофера.

Я видел в них беспокойство. Страх, сожаление. Это кислотой разъедало мне внутренности. Я не мог перестать представлять хрупкое тело Кристофера, прижатое к той же стене, к которой Рикки прижал Мику. К счастью, мальчика вовремя спасли, но сколько раз Мика звал на помощь, а никто не приходил? Сколько раз его прижимали к стене, или наклоняли над кроватью, или прижимали к полу, когда над его телом измывались снова и снова, и все потому, что он был единственной ценной вещью, которую Рикки и Клара могли себе позволить?

- Здесь и сейчас, брат, - сурово произнес Кинг.

Эти слова сделали то, на что мало кто другой был способен. Знакомый девиз, который мы с Кингом были вынуждены использовать друг для друга, когда наступали особенно тяжелые времена. У нас двоих было так много возможностей пойти по этому пути… тому, который выбрали Рикки и Клара. Мы могли бы заглушить свои эмоции с помощью наркотиков. Мы могли бы использовать алкоголь, чтобы забыть все те руки, тянущиеся к нашим телам, когда мы были детьми, будь то в гневе или в чем-то более зловещем. Но всякий раз, когда один из нас чувствовал отчаянное желание сбиться с пути, другой произносил эту простую фразу.

Сосредоточь ся на том, что происходит здесь и сейчас.

Я с трудом сглотнул и встряхнул руками, потому что мышцы были напряжены, вероятно, из-за того, что в какой-то момент я сжал пальцы в кулак и не разжимал их. Я перевел взгляд обратно в палату и увидел, как Мика медленно поднимает здоровую руку в сторону Кристофера. Что-то в выражении его лица, казалось, сломало что-то внутри Кристофера, потому что плечи мальчика поникли, и он, спотыкаясь, двинулся вперед, пока практически не упал в объятия своего дяди. Я увидел, как Мика вздрогнул от боли, когда худые руки Кристофера обхватили его, но Мика ничего не сделал, только сжал мальчика так сильно, как только мог, одной рукой, продолжая удерживать Рори другой. Зрелище разбитой маленькой семьи, заслуживающей гораздо лучшего, заставило меня взглянуть на брата.

- Мне нужно сделать несколько телефонных звонков. Присмотришь за ними?

Кинг просто кивнул.

Я бросил на Мику последний взгляд и был удивлен, когда наши взгляды встретились. Теперь оба ребенка обнимали его, уткнувшись лицами ему в грудь. Но его глаза были устремлены на меня, и я не мог разобраться в тех бесчисленных эмоциях, которые видел в них.

Я не хотел вникать в их смысл.

Здесь и сейчас, Кон. Здесь и сейчас.

Я сделал глубокий вдох и сосредоточился только на этом. Дело в том, что мои попытки помочь семье Брэйди после того, как я причинил боль этому человеку, не принесли ничего, кроме вреда.

Что ж, теперь все изменилось.

Мне было все равно, насколько сильнее Мика возненавидит меня, когда все это закончится, но я никуда не собирался уходить.

Выйдя из палаты, я достал из кармана телефон и отыскал тихое местечко в больнице, чтобы сделать необходимые звонки, чтобы убедиться, что Мика и двое маленьких детей, находящихся на его попечении, никогда больше не узнают того страха, в котором жили.

Несмотря на поздний час, на предварительные звонки, которые мне нужно было сделать, ушло всего полчаса. Я отправил брату сообщение, что возвращаюсь в палату. Он ответил почти мгновенно, сказав, что повел детей в больничный кафетерий за мороженым. Я подумал, что он, скорее всего, сделал это ради Мики. Без сомнения, Мика перенес эмоциональные и физические нагрузки, и ему был необходим отдых. Ненавистно было осознавать, что я снова собираюсь пошатнуть его мир, но достаточно было представить, как Рикки прижимает Мику к стене и хватает его за руку, чтобы я сжал челюсти и шагнул вперед. Как бы сильно я ни хотел играть в миротворца, мы с Микой были вне этого. Теперь я это понял. Так что мне пришлось проявить твердость. Я должен стать мудаком. Это была не та роль, которую мне нравилось играть, но это не означало, что я в ней не разбирался.

Обогнув сестринский пост, я остановился, узнав парня, проезжающего мимо в инвалидной коляске. На мгновение стена в углу заслонила от меня Рики, и я смог разглядеть его опухшее, синюшное лицо. Даже если бы я не узнал его, его хриплый голос, кричащий на молодую женщину, толкавшую инвалидное кресло, о том, что ему нужны обезболивающие, был мне слишком знаком. Я видел, что девушка чуть не плачет, терпя словесные оскорбления Рикки. Хотя я знал, что должен оставить все как есть, вся ненависть и гнев, направленные на себя, заставили встать перед инвалидным креслом как раз в тот момент, когда оно проезжало по коридору, в котором я стоял.

- Смотри, блядь, куда прешь... - начал было Рики, поднимая голову, чтобы отчитать меня.

Мне понравилось наблюдать, как расширились его опухшие глаза, а голос мгновенно оборвался. Я не слишком задумывался о том, что Рикки может оказаться в той же больнице, что и Мика, но реакция Рикки на меня подтвердила подозрения.

Этот кусок дерьма четко и ясно понял мой призыв держаться подальше от Мики. Но, просто чтобы убедиться, я наклонился и положил руки на подлокотники его инвалидной коляски. В результате этого движения я оказался практически нос к носу с парнем, но он был не в силах убежать от меня. Вместо этого он повернул голову в сторону и уставился в пол, как испуганное животное, подчиняющееся своему вожаку.

- Все в порядке, Рикки? - непринужденно спросил я.

Рики с трудом сглотнул и кивнул. Я с удовлетворением заметил, как при этом движении на его лице промелькнула боль. Одна его нога была в гипсе от бедра до лодыжки, а рука на перевязи.

- Это хорошо, - сказал я, оглядев его с головы до ног. - Не хотелось бы, чтобы у тебя возникли какие-нибудь... осложнения, - заметил я.

Я с удовлетворением наблюдал, как Рикки побледнел при этом замечании.

- Это не должно стать проблемой, верно, Рикки? Потому что ты спокойно пойдешь домой. Уверен, что этот... несчастный случай стал для тебя тревожным звоночком, да? - Продолжил я. Я бросил взгляд на медсестру, казавшейся совершенно сбитой с толку, но не особенно обеспокоенной странным разговором, который я вел с ее подопечным.

Рикки почти отчаянно закивал головой.