Будь моей игрушкой (СИ) - Лис Алина

Надо по-другому…

Она так старалась не думать о ди Форкалонене, что заметила пропажу постографа только после лекций. Зато вспомнила, где видела его последний раз сразу же.

В машине Раума. Демон прочел послание и положил прибор на кожаный подлокотник, а Дженни отвлеклась на расписки и не забрала.

От этой мысли девушка пришла сначала в гнев, а потом в ужас. Можно не сомневаться, что такой мерзавец, как ди Форкалонен, не побрезгует прочесть всю ее переписку, все сохраненные заметки! Было ли на кристалле что-то компрометирующее? Кажется, нет. С десяток записок — в основном от Чарли. Те, которые он писал ей в свой самый первый год в академии, когда память о детской то ли любви, то ли дружбе была еще свежа. И несколько от мамы, в которых она рассказывала, как у нее дела. В остальном — ничего личного. Расписание занятий, книги, заметки, связанные с учебой, адрес неплохого ателье, контакты подруг и друзей… Ну и хорошо. Однако постограф все равно необходимо забрать у демона.

Сделать это, однако, оказалось не так просто — занятия у шестикурсников уже закончились. Дженни дважды прошла парковку вдоль и поперек, но так и не увидела красной «Мантикоры». Уехал… Можно вызвать такси и отправится в его городскую квартиру, но кто сказал, что Раум сейчас там, а не где-нибудь в баре с очередной Кэнди? А если и там: что он сделает, если обнаружит Дженни на пороге? Проверять отчего-то не хотелось. Она еще помнила как странно светились глаза демона прошлым вечером. Интуиция подсказывала, что побег был правильным решением.

Единственным верным решением в подобной ситуации.

Ладно, в бездну его! Постограф можно забрать и завтра. А сейчас хорошо бы, наконец, успокоить Чарли.

Оборотня она нашла в столовой. Он сидел над чашкой чая.

Бледный, осунувшийся. Под глазами залегли темные круги, во взгляде застыло обреченное и затравленное выражение.

Дженни сбилась с шага, затем остановилась, разглядывая его с нежностью. Переживает! Сегодня — последний из отмеренных Раумом трех дней. Чарли, наверное, думает, что его уже ничто не спасет.

Но все равно даже не попытался сбежать. И отцу не написал с просьбой о помощи. Вот такой он — ее Чарли. Честный и гордый. От мысли, что в ее силах сейчас одним словом прогнать это выражение обреченности с его лица и вернуть улыбку в груди потеплело.

Она перехватила поднос и подошла к его столику.

— Ты ничего не ешь? Не голоден? — Дженни! — он вздрогнул всем телом и поднял на нее взгляд.

По лицу скользнуло выражение затаенной надежды. И сразу пропало. — Ну как? — Отлично, приятель, — Дженни подмигнула. А потом медленно, наслаждаясь произведенным эффектом, извлекла из сумочки смятые долговые расписки, на каждой из которых красовалась личная печать ди Форкалонена — свидетельство того, что долг погашен.

— Это… — он поперхнулся, подался вперед, пожирая бумаги горящем взглядом. Схватил и пересчитал, обнюхал… Разве что не лизнул. — Дженни, это они! Здесь все, до последней! — Я знаю, — кивнула она, с трудом удерживая невозмутимое выражение лица. От его радости на душе стало светло и легко.

Чарли спешно расстегнул пуговицу на манжете и закатал рукав, обнажая предплечье. С мгновение он смотрел на абсолютно чистую кожу, покрытую темными короткими волосками, а потом облегченно выдохнул.

— Как ты смогла их достать?! Девушка поморщилась.

— Лучше не спрашивай.

Но даже напоминание о вчерашнем унижении не испортило ей настроения. Все было не зря, ведь она спасла Чарли! В его глазах мелькнуло что-то странное, но Дженни не придала этому серьезного значения, потому что в следующий миг оборотень щелкнул пальцами, вызывая огонек, и поджег смятые бумажки.

— Зачем? Они ведь все равно погашены? — Мало ли, — Чарли пожал плечами. — Спасибо, Дженни. Я… я твой должник.

Она недовольно мотнула головой.

— Да ну, не говори ерунды. Маккензи своих не бросают! — Точно! — он улыбнулся, и в карих глазах заплясали веселые искорки. Совсем как в детстве, когда Чарли задумывал очередную рискованную авантюру. — Слушай, а что ты делаешь сегодня вечером?

Глава 10

Фильм был скучным. Актриса-человечка с густо выбеленным лицом и подведенными черной тушью глазами картинно страдала, пытаясь выбрать между двумя своими возлюбленными — мрачным вампиром (разумеется, его тоже играл человек, с криво приклеенными клыками) и мускулистым оборотнем (принадлежность к расе символизировали заросшие шерстью уши). Мужчины хмурились и метали друг в друга гневные взгляды под бравурную и пафосную музыку. В конце появился демон и нагло увел девицу у двух слишком увлекшихся противостоянием соперников.

Типичный сюжет для подобных лент. Синематограф считался развлечением — низким, второсортным. Основными потребителями синема были люди, поэтому и сценарии для них писались соответствующие.

Наблюдая за ужимками и гримасами актеров, Дженни с Чарли покатывались со смеху на заднем ряду. Иногда оборотень склонялся к ее уху и шепотом комментировал происходящее. Дыхание обжигало кожу, и девушка на миг замирала, не понимая смысла слов, просто вслушиваясь в горячий шепот.

Свидание! У Дженни самое настоящее свидание с парнем ее мечты! Нет, они бывало и раньше ходили вместе в синема. Как друзья. Но в этот раз Чарли заплатил за ее билет. То есть: он пригласил ее не как друга, а как девушку, а это совсем другое.

Ну разве не чудо? Фильм закончился, но чудеса продолжились. Они с Чарли вышли из душного кинотеатра и шагнули в теплый осенний вечер. Прошлись по улице небогатого, но вполне респектабельного района Нью-Эбора, под желтыми пятнами фонарей. Из открытых окон кафе через дорогу доносились томные звуки джаза.

— Зайдем в пиццерию? Дженни вспыхнула от счастья и кивнула.

Потом они пили содовую, ели пиццу и болтали. Обсуждали сначала фильм, потом учебу.

— У меня есть два билета на концерт «Нежных упырей».

— Серьезно? — изумилась Дженни.

«Нежные упыри» — культовая бойз-бэнд десятилетия, была знаменита восхитительными рокабилли ритмами, чарующим вокалом солистов и самым дурацким названием в мире.

Собственно, именно упырей (точнее, вампиров) в ней не было — дети ночи считали ниже своего достоинства кривляться на сцене на потеху толпе. Были два брата оборотня — перевертыши в барсов — клавиши и гитара, тролль-ударник, саксафонист- джинн и даже человек с бас-гитарой.

Распались «Упыри» почти год назад, разбив сердца миллионов фанаток. И вот недавно в прессе прогремела новость о триумфальном воссоединении коллектива. Все истинные поклонники (а Дженни причисляла себя именно к таковым) посчитали своим долгом посетить это мероприятие, цены на билеты у перекупщиков приближались к космическим, но и те достать было нереально.

И вот оказывается у Чарли есть аж два билета.

— Откуда?! Как?! Он поморщился.

— Выиграл в карты.

— Ты опять играл? — Нет, — он нахмурился и на лице отобразилась обида. — Как ты могла такое подумать?! Я больше никогда не сяду за стол.

Девушка смущенно улыбнулась.

— Извини.

Действительно, как она могла заподозрить Чарли в чем-то подобном! Оборотень выложил на стол два картонных прямоугольника с золотым тиснением.

— Вот. Выиграл почти две недели назад. Совсем забыл про них. Думал продать за день перед концертом, когда цены взлетят.

— Разумно, — согласилась Дженни. И жадно покосилась на билеты, испытывая невыносимое желание схватить и утащить.

Ну как можно продать билеты на концерт «Нежных упырей»?! Это же… они же… Они такие! — Но в итоге решил отдать тебе, — небрежно продолжил Чарли.

Дженни восторженно взвизгнула и бросилась ему на шею.

Чмокнула в щеку и тут же залилась краской и отползла обратно на свое место.

Как-то это неправильно — вешаться на парня. Особенно если этот парень тебе ну очень нравится, и так и хочется на него повесится.

Чарли, впрочем, совершенно не выглядел недовольным таким проявлением благодарности. Скорее наоборот.