Леди Лунной Долины (СИ) - Глаголевская Катарина

— Монсеньор, а вы уверены, что лорд согласится отдать нам «Клинок Подчинения»?

— Ему нужен его ребенок, ради него он пойдет на все. Да и девчонка эта ему дорога, он захочет вернуть ее…

— А если, не захочет?

— Тогда можешь забрать ее себе.

— О, монсеньор! Вы так добры!

Чья-то рука прошлась по моему телу и больно сжала грудь, меня передернуло от отвращения, но пошевелиться я не могла.

— Я сказал, если она ему не понадобиться! — раздался грозный окрик монсеньора, рука убралась.

А еще через мгновение я услышала такой родной голос!

— Барон Хрум! Вы возжелали свободы? Вы отказываетесь от своей вассальной клятвы?

— Да, лорд Гриффинус! Вы отказали мне в свежей крови, я считаю себя вправе снять с себя возложенные обязательства!

— Что ж, это ваш выбор! Отныне я тоже снимаю с себя обязательства по защите вашего клана и возвращаю ваш «Клинок Подчинения». Где моя жена?

Ран! Ран! Я здесь! — мысленно кричала я. Забери меня скорей!

— Отодвинь ширму, — раздался приказ монсеньора.

Теплый плащ с таким родным запахом окутал меня, сильные руки прижали к себе.

— Если с нее хоть волосок упал! — прорычал мой муж, стремительно выходя из комнаты и унося меня.

— Монсеньор, а как он узнал, где мы? Ведь вы же не писали ему… — прошелестело нам вдогонку…

Несколько томительных мгновений и Рандольф уже укладывает меня в постель, выпутывает из своего плаща, срывает ткань, которой я была укрыта. Я слышу, как он ругается сквозь зубы, потом велит кому-то «убрать эту мерзость».

— Что с ней? — раздается незнакомый мужской голос.

— Заклятие стазиса. Круга через полтора пройдет…

— Как ребенок?

Рука мужа ложится на низ живота, потом скользит выше, ненадолго притормаживает там:

— Все в порядке.

Все не в порядке! — хочу закричать я. Ран! Обними же меня! Согрей меня, я так замерзла!

Лорд опустил расслабленное и безвольное тело своей любимой в горячую воду.

— Ты совсем замерзла, моя маленькая. Сейчас тебе станет лучше, — шептал он, устраивая ее в ванной. А потом просто сидел и смотрел на нее. Какое счастье, что она жива! И даже, если она теперь возненавидит его… Какое счастье, что она жива. Он больше никому и никогда не позволит прикоснуться к ней. Он сделает все, что она потребует, он вымолит у нее прощение…

Лорд отнес ее в постель, укрыл теплым одеялом, которое приготовила заботливая Марта. Провел рукой по чуть намокшим волосам, подсушивая их. Потом не удержался и прикоснулся к ее губам. Ему показалось, что ее ресницы чуть дрогнули:

— Элен! Элен, любимая! — нет, показалось… Она по-прежнему лежала такая неподвижная и такая прекрасная.

— Элен, прости меня, прости за все, — Рандольф встал на колени, прижался лицом к ее животу, — я сам не ожидал, что так получится… Я так виноват перед тобой… Элен, моя, маленькая, моя любимая… Только не покидай меня…

В дверь раздался тихий стук. Лорд медленно встал с колен, подошел и открыл дверь.

— Милорд, там прибыли главы союзных Кланов. Как вы и велели, я провел их в кабинет, — доложил Стражник.

— Спасибо, я сейчас буду, — лорд прикрыл дверь и вернулся обратно к жене. Плотнее подоткнул одеяло. В его глазах разгоралась какая-то отчаянная решимость:

— Они мне за все заплатят… — прошептал он.

За дверью его поджидала Марта:

— Ваша Светлость, как миледи?

— Мерзнет очень. Марта, отнеси ей грелки и больше не беспокой. Она проспит еще около круга-полутора. Я к тому времени вернусь.

— Слушаюсь, милорд. Милорд…

— Да, Марта, спрашивай.

— А как же Роза и Клара?

— Пусть пока под замком посидят, вернусь, буду с ними разбираться…

Я слышала, как Рандольф шептал мне слова любви, как укорял себя и просил прощения, и ничего не могла ему ответить. А мне так хотелось обнять его, прижаться к нему… Сказать, как безмерно я люблю его, как боюсь его потерять…

Кто-то постучал в дверь, я не разобрала, что он сказал, слышала только ответ Рандольфа. Он собирается уйти? Нет, нет, Ран, не уходи! Мне без тебя так холодно и страшно…

Тело болело и ныло все, полностью… Но я могла опять пошевелиться! Я открыла глаза, спальня Рандольфа… А где он сам? С трудом села, немного закружилась голова. Не помню, когда на меня надели рубашку… И рубашки из толстой фланели не помню… У меня все больше какое-то кружево было… Огляделась, нашла такой же толстый и теплый халат. Так, теперь надо дойти до двери, а потом до кабинета…

Я отворила дверь кабинета. Рандольф сидел за столом и задумчиво чистил кинжал. Рядом валялась грязная окровавленная тряпка.

— Ран, — прошептала я, чувствуя, что не рассчитала свои силы и в глазах начинает как-то подозрительно темнеть.

— Элен! — и я уже прижата к груди, сильные руки не дают мне упасть, — Родная, тебе еще нельзя вставать, я отнесу тебя обратно. Или может быть, хочешь в свою комнату?

— Нет, хочу с тобой. Не уходи, я так соскучилась. Мне плохо без тебя.

— Хорошо, я больше никуда не пойду, только не вставай. Сейчас Марта принесет бульон, поешь, пожалуйста.

Он берет большую чашку из рук экономки и обнимает меня, усаживая и удерживая потом. Подносит чашку к моим губам:

— Давай, дорогая, не капризничай…

А я и не собиралась капризничать, из его рук я готова съесть и выпить все, что угодно… Я обхватываю чашку руками, пытаясь согреться, и пью обжигающий бульон. Но мне все-равно холодно…

— Ран, почему так холодно?

— Это последствия действия заклятия, скоро пройдет.

— А что это за заклятие? Те двое тоже что-то говорили про заклятие… И кто они были?

— Сколько сразу вопросов! Похитил тебя барон Хрум, а его приспешник использовал заклятие стазиса, при котором подвергшийся его действию перестает что-либо ощущать, слышать, видеть, да и двигаться не может. А ты говоришь, что все слышала?

— Да. И чувствовала, — я передернулась, вспомнив прикосновения чужих рук, — Я только пошевелиться не могла. И холодно все время было…

— Странно… Впервые с таким встречаюсь… Ладно, допивай бульон, я постараюсь согреть тебя.

Он отставляет чашку, снимает с меня толстенный халат, улыбается, обнаружив под ним жуткую фланельку… Бормочет:

— Нет, так дело не пойдет, — вытаскивает меня из нее, и еще через секунду я уже прижимаюсь к большой и теплой печке — моему мужу.

— Ран, поцелуй меня… — он улыбается, гладит меня по волосам, потом наклоняется к моим губам, и я улетаю… таю… таю…

Он склонился над ней, вгляделся в ее глаза. В них не было упрека, не было страха. В них плескалась любовь и ожидание. Он наклонился и аккуратно коснулся ее губ. Она подалась ему навстречу, отвечая и одаривая его.

— Ран, не сердись на меня, я не собиралась уходить, я хотела только узнать… Я уже сделала свой выбор, я хочу остаться с тобой…

— Любимая, — он ласково провел рукой по ее волосам, — мы обо всем с тобой поговорим, только чуть позже. Я постараюсь ответить на все твои вопросы. Сейчас скажи мне только, кто передал тебе письмо?

— Клара, — чуть удивленно ответила она, — она не должна была этого делать?

— Она много чего не должна была делать…

Лорд порывисто встал.

— Ты куда? Не уходи…

— Я сейчас вернусь, дорогая, велю только твою Розу отпустить.

— Откуда?

— Из-под стражи, — усмехнулся лорд, приоткрывая дверь и отдавая распоряжения. Потом вернулся к жене и прижал ее к себе.

— Извини, но когда все это случилось, у меня просто не оставалось другого выхода. В этом явно был замешан кто-то из ближнего круга, но времени разбираться, у меня тогда не было.

— Ты считаешь, что это была Клара? Но зачем?

— Вот об этом я ее завтра и спрошу. А сейчас спи.

— А поцеловать перед сном? — она хитро улыбнулась и обняла его за шею. Он наклонился к ее губам, потом его рука скользнула по ее телу, остановилась, лаская, на ее груди и вызывая ее стоны, заставляя ее выгибаться ему навстречу. Он раздвинул ее ноги и встал между них на колени, продолжая ласкать ее руками и целовать везде, где только мог достать. Он наслаждался ее шелковистой кожей, ее покорностью, ее отзывчивостью… И только дождавшись, когда она прошепчет: «Ран, ну, пожалуйста… Ран…», он медленно и бережно вошел в нее, вызвав ее протяжный стон. И он старался подарить ей наслаждение, наслаждаясь ею сам, каждым ее стоном, каждым криком.