Ткач (ЛП) - Робертс Тиффани

Был бы ее голод таким же отчаянным и ненасытным, как его собственный?

Он жаждал увидеть огонь в ее глазах, когда их тела будут двигаться в унисон. Страстно желал чувствовать, как тот самый жар, который грозился испепелить его всякий раз, когда он смотрел на нее, отзывается в ее сердце, в самой ее сути, проникая сквозь кожу.

Он жаждал попробовать ее на вкус.

Теперь взгляд Рекоша переместился на нее, и он наблюдал, как они с Лейси, поддерживая друг друга, взбираются на вершину небольшого, но крутого склона.

Под кожей голых ног Ахмьи обозначались мускулы, едва уловимый отблеск ее удивительной силы и выносливости. Она была тоньше, чем другие люди, миниатюрная — слово, которое он слышал от них, но он нашел безграничную привлекательность в ее фигуре.

Конечно, оставалась проблема с тем, что она была одета в шелк другого врикса более низкого качества. Его нижние руки снова дернулись к сумке, когда первобытное желание вспыхнуло внутри, подталкивая его сорвать с нее эту ткань здесь и сейчас, чтобы он мог заменить ее своей.

— Мы должны следить, ткач, — сказал один из ближайших Терновых Черепов, зеленокожий охотник по имени Оккор.

Рекош щелкнул жвалами.

— Я слежу.

Оккор защебетал.

— Следить за опасностями, а не за шеловеками.

Рекош раздраженно отмахнулся от него и продолжил путь, прилагая больше усилий, чтобы не терять бдительности.

Солнце поднималось все выше, и воздух прогревался, хотя редкие порывы ветра, проносившиеся по джунглям, приносили легкую прохладу. Густые облака плыли по голубым участкам неба над головой. Клубок был ароматным и живым, и Ахмья была здесь.

Неожиданное путешествие, Терновые Черепа вокруг, незнакомая земля… Все это не имело значения, потому что он был с ней.

В полдень они достигли пышной, относительно ровной площадки, полной всевозможных растений, где Гарахк объявил привал.

— Певица Корней оставила здесь свое благословение, — сказал Гарахк. — Когда река разливается, то делает эту землю богатой. Все растет быстро. Все становится большим и вкусным. Это правда под солнцем и небом.

Когда Рекош перевел для людей, они сказали, что в их мире были подобные места, где люди использовали пышную почву, чтобы выращивать много растений для еды. Вриксы как в Калдараке, так и в Такарале выращивали кое-что из пищи, но они по-прежнему полагались на собирательство и охоту в изобильных джунглях.

Учитывая усилия людей в Калдараке на данный момент, Рекош предположил, что выращивание растений в качестве пищи и с другими целями станет гораздо более распространенным явлением в грядущих лунных циклах.

Гарахк сложил руки вместе, а затем развел их.

— Мы расстанемся. Один векир, чтобы остаться и собирать растения, один векир, чтобы охотиться. Наш шар'тай будет ярко гореть, и мы устроим пышный пир в честь нового птенца.

В ответ Терновые Черепа ударили тупыми концами копий по земле, издав короткий ритмичный звук, прежде чем разделиться на две группы. Восемь из них присоединились к Гарахку, в то время как оставшиеся четверо — к Рекошу и людям.

— Здесь будет наше дикое логово, ткач, — сказал Гарахк Рекошу. — Если наш векир не вернется к следующему полудню, отправляйся в Калдарак. Мы последуем за вами, когда у нас будет достаточно мяса для всех.

Склонив голову, Рекош постучал костяшками пальцев по своему головному гребню.

— Я присмотрю за нашими, Гарахк.

— Ты произносишь много слов, Рекош. Но самые лучшие — это когда ты произносишь слова, как Терновые Черепа.

Рекош защебетал.

— Это правда под солнцем и небом.

Белый Терновый Череп издал трель, вытянул переднюю ногу и стукнулся ею о ногу Рекоша.

— Ты должен присоединиться к охоте в другой раз. Я хотел бы увидеть твой шар'тай собственными глазами, Ткач.

— В другой раз, Гарахк. Я вплетаю свои слова в узы.

Щебеча, Гарахк повернулся и зашагал прочь. Остальные из его группы последовали за ним. Вскоре все они скрылись из виду, хотя их веселые голоса еще некоторое время доносились до Рекоша.

— Они ничего не поймают, пока их голоса так громки, — сказал Оккор, который был среди оставшихся Терновых Черепов.

— Громкий голос, громкий шар'тай. Разве это не так? — спросил Рекош.

Задумчивый гул донесся со стороны Оккора.

— Когда ведешь войну, да.

— Но для охоты громкий голос — пустое брюхо, — добавил желтый Терновый Череп по имени Эльхарат.

— Ах, вот почему ткач сегодня не охотится, — сказал другой Терновый Череп. — У него слишком громкий голос.

Рекош защебетал вместе с другими вриксами.

— Не слишком громкий. Слишком неутомимый. Слова падают, как дождь с неба, вызывая наводнение.

— Наводнение, которое заставит нас молиться о скорейшем наступлении сухого сезона, — Оккор нарисовал знак Восьмерки руками.

Подняв жвалы в ухмылке, Рекош ответил:

— Возможно, тогда я сделаю свой голос еще громче, чтобы Восьмерка тебя не услышала.

Оккор со стуком ударил передней ногой по ноге Рекоша. Запах Тернового Черепа — камня и дерева с легким привкусом трясины — был одновременно знакомым и незнакомым. Он и другие Терновые Черепа поставили корзины и мешки, которые принесли с собой, и быстро разбили лагерь.

Лейси встала рядом с Рекошем.

— Это то самое место?

Рекош кивнул, но все слова, которые он мог бы сказать, мгновенно испарились из головы, когда с другой стороны от него появилась Ахмья.

Она была так близко, что одно ее присутствие заставляло кожу покалывать от тепла, а тонкие волоски — вставать дыбом. Всякий раз, когда они оказывались так близко друг к другу, Рекош отчаянно боролся с собой, чтобы не потянуться к ней, как и сейчас. Его сумка, казалось, оттягивала плечо, ее содержимое ощущалось в восемь раз тяжелее, чем раньше.

— Гарахк сказал, что мы останемся здесь на ночь? — спросила Ахмья, когда они с Лейси взяли по корзинке.

Грудь Рекоша выпятилась.

— Ты с каждым днем все лучше понимаешь слова вриксов, ви’кейши.

Она улыбнулась ему.

— Ты и сам довольно быстро учишь английский.

Он защебетал и склонился в поклоне, прикоснувшись костяшками пальцев к головному гребню.

— Я учусь ради тебя, Ахмья.

— Рекош… — она наклонила голову, отчего волосы упали, частично закрыв лицо, и крепче ухватилась за корзину, стоявшую перед ней. — Ты ничего не должен ради меня делать.

— Это нужда, — он протянул руку, подцепил пальцем ее свисающие волосы и нежно заправил пряди за ухо, — и желание.

Темные глаза Ахмьи встретились с его. Выпрямляясь, он провел пальцем по ее подбородку, приподнимая лицо, чтобы их взгляды встретились.

— Не прячься. Не от меня. Никогда от меня.

На ее щеках расцвел румянец, но она не отвела взгляда. Вместо этого она облизнула губы маленьким язычком и обхватила пальцами его запястье. Ее кожа была теплой, а рука дрожала.

— Не буду.

Она произнесла эти слова так тихо, что Рекош задумался, не почудились ли они ему. Его сердца забились быстрее, стуча громче, чем ее голос.

Лейси громко кашлянула.

— Мне, э-э, оставить вас наедине, или нам…

Ахмья резко втянула воздух, и ее глаза широко раскрылись. Она отпрянула от Рекоша и поспешила к другому человеку.

— Нет. Нет, извини. Много работы, верно?

Рука Рекоша замерла в воздухе. Еще больше этого колючего жара запульсировало под его шкурой. Застежки сомкнулись на щели, пока он боролся с инстинктивным желанием схватить ее, предотвратить ее побег.

Связать ее.

Он свирепо посмотрел на Лейси, слегка сжал кулак и опустил руку.

— Да. Много работы.

Лейси криво улыбнулась ему, в ее глазах заплясали искорки веселья.

— О, я помешала? Мне так жаль!

— Ты невыносима, — пробормотала Ахмья, ослабляя хватку на корзине и, повернувшись, пошла глубже в джунгли.

Рекош раздраженно отмахнулся от Лейси.

— Телок должен был пойти.

С отсутствующим выражением лица она подняла руку, согнув все пальцы, кроме среднего. Затем последовала за Ахмьей.