Я не верю ей ни на секунду. Моя жена ужасная лгунья. За эти годы она доказала, что ее озорство на самом деле ограничивается спальней. Не то чтобы я жаловался…
— Посадка разрешена, босс.
Голос Дэшера наполняет каюту. Он не тихий северный олень. Но Мэдди по-прежнему не шевелится. Даже когда сани приземляются и я подхватываю ее на руки.
Черт, надеюсь, она не заболела чем-нибудь.
Но радостные крики собравшихся эльфов, когда мы выходим из саней, наконец-то приводят ее в чувство.
— Мне так жаль. Я не хотела засыпать. — говорит она, подавляя зевок.
Решив, что проверка списка может подождать, я переношу нас прямо в нашу комнату и кладу ее на кровать, прежде чем ответить.
— Тебе никогда не нужно извиняться, любимая. Но, признаюсь, я беспокоюсь. Мы вызовем врача утром.
К моему удивлению, Мэдди краснеет.
— В этом нет необходимости.
Я хмурюсь.
— Это не обсуждается. Ты ужасно уставшая в последнее время. Слишком уставшая. Ты слишком много работала, и это должно прекратиться.
— Ник, я в порядке… — говорит она, не глядя мне в глаза.
Я глажу ее по волосам.
— Что ты недоговариваешь, любимая?
— Я хотела сделать тебе сюрприз сегодня вечером на нашей вечеринке. — говорит она, наконец-то встречаясь со мной взглядом. — Но ты помнишь тот день, когда ты сделал мне предложение, и я спросила, все ли ты знаешь обо мне?
Неуверенный, к чему это ведет, я киваю.
— Ну, тогда может, и так, но твоя наблюдательность иссякает, дорогой. Я перестала принимать противозачаточные таблетки три месяца назад.
— Ты хочешь сказать…
— Я беременна, Ник. Мы беременны. Я знаю, это будет нелегко с твоими рабочими часами, но…
Я прервал ее поцелуем.
Когда мы наконец прикрываемся, чтобы подышать свежим воздухом, я говорю:
— Все будет хорошо, ангел. Я взволнован. В экстазе. Я могу придумать только один рождественский подарок, который мог бы превзойти этот, и ты уже подарила его мне много лет назад.
— Я так боялась, что ты расстроишься.
Я качаю головой.
— Вовсе нет.
— Но твоя рабочая нагрузка…
— Ты не единственная, кто планировал неожиданное объявление во время нашей вечеринки. — признаю я. — Я ухожу на пенсию. Это была моя последняя пробежка в канун Рождества.
— Но Рождество…
— Будет продолжаться так же, как и всегда. Синдикат больше, чем отдельный человек. Ты, конечно, уже поняла это? У меня была более длительная пробежка, чем у большинства. Человеком в красном может стать кто-то другой. Рождество пройдет прекрасно и без меня.
Мэдди качает головой. Затем, к моему удивлению, она хихикает.
— Что тут смешного, шалунья?
— Теперь тебе придется преследовать меня старомодным способом, без помощи целой группы наблюдения.
— Нет. Боюсь, что нет.
— Но ты сказал…
— Я сказал, что вешаю шляпу Санты. Почетные эльфы по-прежнему имеют полный допуск к секретной информации. Во всяком случае, это даст мне еще больше времени отслеживать твои перемещения. И это чертовски хорошо, я явно сбивался с пути.
— Ты правда думаешь что это твое решение? А не потому что я такая хитрая?
— Ты ужасная лгунья, любимая. — говорю я, затем целую ее, прежде чем добавить: — И мне это в тебе нравится. Если бы ты не была такой хорошей, ты бы никогда не соответствовала требованиям статуса «Миссис Клаус.
Услышав это, она надувает губы.
— Я не всегда хороша. Я имею в виду, что на этот раз я успешно солгала тебе.
— Верно. — говорю я задумчивым голосом. — Это было очень неприлично.
Она кивает.
— Очень, очень непослушная. Ты должен обязательно наказать меня.
— Но ребенок…
— В настоящее время имеет размер мармеладки. Пожалуйста, не начинай обращаться со мной так, будто я сделана из тонкого стекла, только потому, что я беременна, Ник.
Я качаю головой.
— Если что-нибудь случится с тобой или с ребенком, я никогда себе этого не прощу.
— Ладно, я не хотела признаваться в этом, но я спросила своего врача, и она сказала, что все будет в порядке.
— Ты сказала своему врачу, что мы…
Покраснев, она кивает.
— Это было очень неприлично, Мэдалин.
— Я знаю. — моя жена улыбается. — Тебе придется отшлепать меня, Санта.
