Охраняемая големом (ЛП) - Вайлд Кара

Значит, в конце концов, Големы не были полностью неуничтожимыми. При правильном оружии нас тоже могли сломать.

Мы собрались в большой столовой, и Кара позвала детей помочь ей накрыть на стол к обеду. Я сел напротив своего брата, и несколько минут мы просто смотрели друг на друга.

— Рад тебя видеть. — сказал он.

— Да.

— Я знаю, что ты занят.

Я откашлялся и отвел взгляд. Тарелки и стаканы материализовались на столе, пока Ксавье и Нира совершали обходы между кухней и столовой.

— Поскольку тебе не нравится, насколько я занят. — сказал я. — Тебе будет приятно узнать, что в последнее время все изменилось.

Я был полон сарказма.

— Что вы имеете в виду?

— ОАМ бросило меня.

Он глубоко вдохнул, выдохнул и покачал головой. Через мое плечо он встретился взглядом со своей женой.

— Дети, идите вымойте руки. — сказала Кара, прежде чем сесть рядом со мной.

Мне потребовалось пять минут, чтобы рассказать им всю историю. Рассказывать было особо нечего. Я отбросил все эмоции и сосредоточился на фактах.

— Они снова это сделали. — сказала Кара.

В ее голосе я услышал гнев, смешанный с грустью.

— Сначала Голиаф, теперь ты.

Мой брат тоже работал в Охранном Агентстве Монстров. Хотя, он не провалил свою последнюю работу. Напротив, он сделал все правильно и подвергся такой опасности, что потерял левую ногу. ОАМ отпустило его, потому что, что они должны были делать с ним в инвалидном кресле?

Они оплатили его медицинские счета, но не сделали ничего большего для него и его семьи.

Это была работа, сопряженная с высоким риском, и мы все это знали.

Это была единственная работа, которую я умел делать.

— Давайте поедим. — сказала Кара, когда заметила, что дети остановились прямо у входа в столовую, чтобы послушать нас.

Она улыбнулась им и жестом пригласила присоединиться к нам.

— Идемте. Нет причин грустить. Все будет хорошо.

Я покачал головой, уставившись на еду у себя на тарелке. Я не чувствовал себя достойным этого, но Кара приготовила специально для меня, поэтому я поел и попросил второе. Ксавьер и Нира начали рассказывать мне о том, чему их учили в детском саду, и их беззаботность изменила атмосферу за столом. В итоге мы рассмеялись и провели лучшее время на моей памяти за последние месяцы.

После обеда дети захотели поиграть на улице, и Кара разрешила им. Она была занята, пока мы с Голиафом разговаривали, слушала и вмешивалась, когда замечала, что разговор может принять депрессивный оборот.

— Мейсон, тебе не нужно беспокоиться о нас. — сказала она в какой-то момент. — У нас все хорошо.

— Ты тратишь свои сбережения. — сказал я.

Она пожала плечами.

— Ксавьер и Нира уже достаточно взрослые, чтобы я могла вернуться к работе.

До того, как выйти замуж за моего брата и стать мамой-домохозяйкой, Кара работала в сфере продаж.

— И Голиаф тоже что-нибудь найдет. Это немного сложнее, но не невозможно.

По крайней мере, он не попал в черный список.

Я провел рукой по лицу, не зная, что сказать. Я чувствовал себя так неловко, что, когда мой телефон завибрировал у меня в кармане, я почувствовал облегчение, что могу сделать перерыв и выйти на улицу. Я извинился и вышел через заднюю дверь во двор, где играли дети. Мое облегчение превратилось в гнев, когда я увидел имя моего босса на экране.

— Что? — рявкнул я в трубку.

— Мейсон. Надеюсь, я ничему не помешал.

— Помешал.

— Тогда я буду краток. Я знаю, что мы разошлись не в лучших отношениях, но только что поступила работа, и ты единственный, кто может ее выполнить.

ГЛАВА 2

Майя

Как только я открыла глаза, боль, какой я никогда раньше не чувствовала, взорвалась у меня в висках. Перед глазами все расплывалось. Я быстро заморгала, пытаясь осознать, что со мной происходит. Меня окружала темнота, мне было холодно, я так окоченела, что едва могла двигаться, и боль начала просачиваться сквозь все мышцы моего тела. Я лежала на полу, и только тонкий матрас защищал меня от грубого цемента. Мои плечи затекли, и когда я попыталась пошевелить руками, я поняла, что связана. Я почувствовала прикосновение металла к своим запястьям, и паника сковала мою грудь.

На меня надели наручники.

Собрав все силы, которые у меня были, я перекатилась на бок и потянула за ремни. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что цепь была привинчена к полу в нескольких футах от того места, где моя голова покоилась на старом вонючем матрасе. Я застонала, голова закружилась, но я должна была преодолеть панику. Теперь, когда я проснулась, я не могла просто лежать здесь и смириться с этим.

Что бы это ни было.

Хотя я знала, что это было.

Меня похитили.

Я села, хотя каждая косточка в моем теле протестовала, поджала под себя ноги и оглядела комнату. Я мало что могла увидеть, и не только потому что было темно и не было окон. Различать было особо нечего. Единственными предметами в комнате, казалось, были матрас, на котором я лежала — ни подушки, ни одеяла — и ведро в углу. Оно было в пределах досягаемости, поэтому я потянулась к нему, цепи, которыми были связаны мои руки, загремели. Я схватила ведро и уставилась в него.

Оно было пустым.

Я нахмурилась. Какова была цель этого? Хотела ли я вообще знать?

Я оттолкнула ведро и поползла к засову в полу, чтобы ослабить цепи и дать себе больше свободы движений. Я потерла глаза и лоб, но головная боль не проходила. Я провела руками по своим длинным спутанным волосам и обнаружила, что они намокли и прилипли к коже на затылке. Когда я посмотрела на свои пальцы, они были покрыты красным.

Кровь.

Должно быть, я ударилась головой, и именно поэтому все было таким мутным и сбивчивым. Я не могла связать даже двух слов. Ладно, меня похитили, но как? Когда? Я не знала, какой сегодня был день, и, к своему полному ужасу, поняла что как бы я ни старалась вспомнить последнее, что я делала, или последнее место, где я была, в голове у меня было пусто.

Я старалась сильнее. Должно же было быть что-то. Воспоминание…

Что я делала накануне? Что я ела в последний раз?

Может быть, я возвращалась домой, и тогда меня забрали.

Кто они? Я попыталась прокрутить в голове маршрут и вскоре поняла, что ничего не могу себе представить. Не мой дом и не то место, откуда я предположительно шла.

Охваченная шоком, я сидела с широко раскрытыми глазами, уставившись в стену. Поскольку моя память, похоже была потеряна, что еще я могла сделать для себя прямо сейчас? Используя свое осознание, я быстро проверила свое тело, чтобы увидеть, где болит и не прикасались ли ко мне… каким-либо образом.

Мои мышцы болели, но в остальном я была в порядке. Сильнее всего болела голова. Моя одежда была цела, хотя и грязна.

— Что происходит? — прошептала я, просто чтобы проверить, работает ли мой голос. — Кто мог такое сделать? И со мной… Почему со мной?

Я ломала голову еще несколько минут, но она отказывалась сотрудничать. Я была готова поспорить, что виной всему была рана на затылке. Я задавалась вопросом, как у меня это получилось. Кто-то ударил меня чем-то тяжелым по голове? Я упала и ушиблась? Так много вопросов, и ни одного ответа, который мог бы выдать мой мозг.

— Эй! — я закричала или попыталась.

Мой голос был слабым, поэтому я прочистила горло и попробовала снова.

— Эй! Выпустите меня! Помогите! Помогите!

Я потянула за цепи, гремя ими так громко, как только могла. Затем я начала колотить ногами по земле, все время зовя на помощь.

Я делала это до тех пор, пока не устала и мой голос не охрип. Головная боль была такой сильной, что мне пришлось заползти обратно на матрас и лечь. Я начала беззвучно плакать, чувствуя, как слезы катятся по моему лицу.

Я не понимала, почему это происходило со мной.

Были ли у меня враги? Я не могла вспомнить.

Была ли это случайность? Оказалась ли я не в том месте и не в то время? Статистика говорит, что большинство женщин были похищены их знакомыми. Редко случалось, чтобы их похищали незнакомцы. Я пыталась по-настоящему усердно думать о людях в моей жизни, но в голове снова была пустота, и паника вернулась, сжимая мою грудь.