Змея, что пьет гранатовую кровь (СИ) - "Luna Selena"

Ради того, чтобы Аларик смотрел на меня так же, я готова была даже вынести ритуал надевания платья. В этом мне помогала только леди Сиенна. Не хотелось, чтобы мое белье видел кто-либо еще. Но ведь супруг его увидит в любом случае? Мне стало жарко. Белоснежное кружево и тот самый нож на бедре.

Пальцы мои вновь дрожали, когда я застегивала пуговки на корсаже. Мария постаралась на славу, и подъюбники, хоть и были накрахмалены до жесткости, ничуть не мешали двигаться, да и сам наряд выглядел именно так, как мне мечталось.

Ботильоны из полупрозрачной плотной ткани, открывающие пальчики, вуаль — и я готова.

— Нет, я не готова. А вдруг это все — ошибка?

Я сижу на диване, пытаясь справиться с подступающей паникой.

— Отменим свадьбу, — спокойно говорит матушка. — Хочешь этого?

— Нет, не хочу, — признаю я, на мгновение задумавшись.

— Такие эмоции совершенно нормальны, — улыбается леди Сиенна.

Родители садятся возле меня. Моя правая ладонь — в руке отца, левая — в руке матушки.

— Мы волнуемся не меньше твоего, — говорит сэр Томас. — А может быть, и более.

Я опустила глаза. В такие мгновения особенно ясно осознаешь, что такова жестокая суть законов жизни — твоим родителям суждено уйти раньше тебя. И мысли эти столь мучительны, что ты прячешь их за сами крепкими дверями в своем сознании.

***

— Великолепно выглядишь, девочка.

Мирабелла внимательно оглядела меня, склонив голову к плечу, и улыбнулась.

— Могу вернуть комплимент, — сказала я. — Присутствующие, несомненно, будут восхищены своей королевой.

О да, ей очень к лицу и лиловый бархат длинного платья, что льнет мягкими складками к бледной коже ключиц, и венец с темно-багряными, черными почти гранатами.

— И своей принцессой, — Мирабелла засмеялась. — Я пришла, чтобы соблюсти обычай и открыть переход, но время еще есть.

Мы с матушкой переглянулись — к чему клонит королева?

— Я хочу поблагодарить тебя, Лидия.

Мирабелла села в кресло рядом со мной.

— Ты могла испугаться того, что узнала об Аларике. Имела на это право. Но мои надежды осуществились, и ты потянулась к нему столь же сильно, как его тянет к тебе.

Родители замерли у стола, вслушиваясь, как и я, в мурлыкающие интонации низкого голоса королевы.

— Я так рада, что мой сын выбрал для себя столь достойную женщину. Не только сильную, с благородной кровью, но и способную понять его. Спасибо, что ты с ним.

— Должна признать, что я и сама весьма довольна, — я коснулась ладонью щеки, скрывая смущение.

Королева встала и протянула ко мне руки. Я подошла к ней, и мы заключили друг друга в объятия.

Ее Величество, как и мой отец, предпочитала скрытое оружие. Совершенно не удивлена.

Впрочем, время нашлось не только для изъявления чувств. Матушка и Мирабелла выпили по чашечке кофе с апельсиновым ликером, пока слуги королевского Дома переправляли отобранные вещи в наши с Алариком покои.

Разумеется, кофе — это напиток, не терпящий неуважительной суеты. Но вот сделан последний глоток, и наступает миг желанный — и жуткий.

После перехода пальцы мои так холодны, что я удивляюсь, как не появилась на них снежная глазурь.

Мы оказались в темной комнате, освещенной лишь одним масляным фонарем в виде лилии на каменной стене. Две резные лавки из черного дерева покрыты кремовым льном.

— Мне подумалось, что тебе необходимо несколько мгновений покоя перед тем, как выйти к своему будущему супругу.

Выйти? Как же мне найти смелость? Ведь Зал торжеств, который находится за дверью этой комнаты — так велик, и гости уже собрались. Сквозь витражи с изображенными на них гранатовыми деревьями я вижу Аларика. Рубашка цвета смальты, черные брюки и высокие сапоги из тонкой кожи. И эти строгие, жестокие линии венца на его голове.

— Он ждет.

Мирабелла касается губами моей щеки и выходит.

Да, он ждет меня.

Приглашенные встают и склоняют головы, приветствуя свою королеву.

Аларик, не отрываясь, смотрит на дверь, за которой я притаилась. И уверена — он меня видит.

Закрываю глаза и говорю:

— Что же, деваться некуда.

Матушка опускает вуаль на мое лицо, и я распахиваю дверь. Делаю первый шаг.

— Сэр Томас Блаэри, леди Сиенна Блаэри и мисс Лидия Блаэри, невеста Его Высочества принца Аларика Астис, — объявляет распорядитель.

Шорох одежды. Приглашенные вновь поднимаются со своих мест.

Зал торжеств встречает нас звуками чужих голосов и прохладным спокойствием зеленого. На малахитовых стенах пляшут отражения огоньков церемониальных свечей, воск которых смешан с маслом лотоса. Тусклый свет, будто кокетливая красавица, любуется своими отражениями в металле мечей и боевых топоров. Но лишь одно неверное движение — и смертельное оружие ранит прозрачные пальцы.

Мелодия, густая и мягкая, будто патока, разливается в воздухе. Я чувствую обращенные на меня взгляды и радуюсь, что вуаль достаточно плотная.

Справа и слева от возвышения, на которое ступает Мирабелла, в четыре яруса полукругом расположились места для приглашенных. Я замечаю вана Альберта с супругой, мэтра Фредерика и других магов (они прибыли раньше, как было оговорено, с Ссешесом и Камео).

Поднимаю высоко голову и иду нарочито медленно. Если уж хотят разглядывать — пускай.

Но Аларику плевать на все тонкости этикета. Когда я почти уже приближаюсь к нему, мой принц сходит с возвышения, где стоял все это время, подходит и берет меня на руки — я охнуть даже не успеваю.

— Здравствуй, — шепчет мне на ухо этот наглец.

— Это положено — допускать такие вольности?

— Нет, это я так хочу.

Аларик доволен, будто зверь после удачной охоты. Вот уж действительно, деспотичное чудовище.

Обняв своего мужчину за шею, я одними губами сказала матушке и отцу: «все хорошо». Родители, переглянувшись, едва заметно улыбнулись друг другу и заняли свои кресла, рядом с королевской четой.

Аларик, вернувшись на свое место, опустил меня на пол — но руки, между тем, не отпустил.

Музыканты замолкают.

— Я желаю принести клятву верности этой женщине.

— Я желаю принести клятву верности этому мужчине.

Сейчас только ладонь дроу не дает мне упасть.

Леди Сиенна и Камео поднимаются медленно и приближаются к нам.

— Волк слышит вас, — серебряная вышивка на черной тунике Жреца — будто иней, и кажется, что его свободно распущенных волос касается неощутимый нами ветер.

— Змея слышит вас, — произносит матушка. Меня бросает в дрожь от ее неуловимо изменившегося голоса.

— … обещаю стать иглой, что закроет края твоих ран…

— … я буду вином и хлебом, дабы могла ты утолить голод свой и свою жажду…

— … стану огнем, что согреет тебя…

— … я буду студеной водой, что усмирит твою боль…

— … и если изольется семя мое не в твое лоно, пускай убьет меня Змея, что покровительствуют тебе…

— … и если понесу дитя я от другого, пускай своими клыками разорвет горло мое Волк, что покровительствует тебе…

Полновесные, драгоценные слова клятв путались в паутине вздохов и дрожащих рук.

Я верю своему мужчине. И он верит мне.

— Пусть будет так, — леди Сиенна поднимает веки. Глаза ее подернуты опаловой дымкой. — Способны ли вы достойно вынести боль, которая встретиться на вашем пути?

— Да.

— Да.

Принц отпускает мою руку, делает шаг вперед и улыбается — той самой своей улыбкой, от которой у меня начинает кружиться голова.

Ритуальные пластины в тонких пальцах матушки скользят болезненной лаской по боковым верхним резцам Аларика. Жрица довольна — дроу переносит обряд совершенно спокойно.

Принц приближается и поднимает мою вуаль. Смотрит так, что я понимаю: присутствие здесь и сейчас кого-либо, кроме нас, он считает излишним.

Наши мнения совпадают. Но не время еще.

Далее — моя очередь продемонстрировать свою силу воли.

Да, в манипуляциях с зубами приятного мало. Но гораздо больше меня занимает иное.