Проект "Элефтерия" (СИ) - "2sven"

Не дыша, он следил, не дрогнут ли от его прикосновений губы или веки. Ему бы, наверное, этого хотелось. Но Генри спал.

И будить его было жаль, хотя и пора.

Как было бы хорошо, если бы им никуда не нужно было ехать! Может, отложить все на день? Они могли бы неплохо его провести… Десмонд вздохнул. Нет, конечно, не выйдет. И никто не виноват, кроме него самого, что больше такого не будет. Но он же не знал! И не думал даже, что это бывает вот так, что так — можно. Для него это всегда было занятием для обеих сторон неловким в начале и тягостным после. Чужой запах, глупые слова, скованность. Ценность имел только достаточно короткий отрезок времени, когда тела разогревались достаточно сильно, тогда всякие мысли отступали. Ненадолго.

Он никогда прежде не испытывал такого восхищения чужим телом и горячечной дрожи от чужого бесстыдства. Он и другие мужчины встречались, чтобы получить свое, после чего расходились, не оборачиваясь. Ему не везло? Или Генри прав и белые ничего не смыслят в таких вещах? Наверное, отчасти дело в этом, конечно, ведь в основе такой необузданности лежит нечто первобытное, дикое, а значит, цивилизованным людям не свойственное.

Генри медленно открыл глаза и с удовольствием потянулся, высоко прогибаясь в спине. У него удивительные ресницы, не такие, как обычно, веером. У него они направлены вниз, к щекам. Ровная черная щеточка.

— Не спишь? — Генри сел, даже не взглянув на Десмонда, и тот почувствовал острый укол досады. Он ни на что и не рассчитывал, конечно, но лежал так близко… Вот и снова неловкость.

Он поднялся и ушел в туалетную комнату. Дверь, правда, закрыть не подумал и несколько растерялся, когда понял, что находится в уборной не один, и Генри это ничуть не смущает. Он разгуливал нагишом с тем же неспешным достоинством, с каким до этого ходил в одежде. Удивительным образом это не смущало и Десмонда. Должно быть, думал он, глядя краем глаза, как Генри мочится, дело в красоте. Ведь никому не приходит в голову испытывать стыд при виде статуй в музее.

И все-таки у него встал. Генри это зрелище немедленно заинтересовало, он тоже полез под душ, но только после того, как худшая его, первая и холодная, порция досталась Десмонду. До чего отвратительный тип.

— Времени мало, — напомнил Генри, уворачиваясь от попытки толкнуть его в грудь. — Иди ко мне.

И Десмонд пошел. Сопел, уткнувшись в мокрое золотое плечо, пока Генри густо мылил его пах, а когда его рука начала двигаться — вниз мягче, вверх с проворотом — вцепился зубами в тугие мышцы основания шеи Генри и так стоял, пока не спохватился, что нужно ответить взаимной услугой, не получил за это благодарный выдох в ухо. Спешить не хотелось, стоять бы так и стоять, задыхаясь и жмурясь, головами друг другу на плечо, но замедлиться было невозможно. Он бы, наверное, ударил, если бы Генри это сделал, но, слава богам, тот только набирал темп. От накатившей сладкой судороги у Десмонда подкосились колени, и он сполз на дно ванны, тяжело дыша, а когда на щеку и губы брызнуло горячим, улыбнулся блаженно, будто пьяный.

Какой стыд. Как же ему хорошо.

Они сидели плечом к плечу на дне ванны, капли воды ударялись в их лица, колени, плечи.

— Ты нигде не видел фонарик? — спросил Генри, отдышавшись.

— Был. Я выронил его в лесу.

— Жаль, пригодился бы.

========== Часть 18 ==========

До «Трех сосен» они добрались уже за полночь. Ветра не было, но в воздухе висела сырая водяная взвесь, вроде негустого тумана, от нее мерзли руки. Десмонд хромал, Генри то и дело подворачивал ногу — каблук не отвалился, но держался еле-еле. Комическое зрелище, если подумать. Он в грязной куртке и сапогах не по размеру, а об руку с ним тащит чемодан дамочка в изящном костюме и шляпке с вуалью.

Генри с удивительной легкостью снова сменил облик, теперь обратно на женский, и Десмонд поражался каждый раз, когда он убедительно ахал, теряя равновесие, и ловил его руку кончиками холодных пальцев. Хотелось их согреть. Через дерево, правда, Генри перебрался сам, они выбрали место подальше от трупов. Он не стал дожидаться, когда Десмонд перелезет тоже через ель, направился прямиком к тому месту, где лежали Пикетты. Присел, отставив чемодан, щелкнул зажигалкой и что-то долго рассматривал, для чего ему пришлось забраться под ветки.

— Что ты пытаешься увидеть?

Генри выбрался из-под дерева, растер ноги под коленями, оправил юбку.

— Они оба застрелены, — сказал он.

Вот как, подумал Десмонд. Выходит, его первое подозрение оказалось правильным, это потом он успокаивал себе версией с несчастным случаем. Но кому могли помешать два безобидных пожилых человека?

— Давай, тебе нужно кое-что увидеть, — Генри жестом велел лезть обратно с ним вместе, и в руке у него откуда-то взялся складной нож в виде тигра.

— Зачем?

— Чтобы кое-что понять, — Генри поймал его за локоть. — Они ничего тебе не сделают. А я бы мог тебя прикончить в более уютной обстановке. Садись и смотри. Вот, свети мне.

Десмонд держал зажигалку, пока Генри кончиком ножа ковырялся в черной дыре на плече мистера Пикетта, и не отводил от нее глаз, боялся увидеть лицо. Рана его пугала куда меньше, кровь не лилась, только иногда противно скрипел металл о металл.

— Вот она, — Генри ухватил что-то пальцами, положил себе на ладонь. — Видишь?

Десмонд смотрел на пулю, но не понимал, зачем Генри понадобилось ее показывать. Раз люди застрелены, то, конечно, пулями. Может быть, вид этого комочка металла должен был о чем-то ему сказать? Что там определяют детективы, калибр?

— Револьверная, — пояснил Генри. — Она свинцовая, без оболочки. Пистолетные так не сминаются.

Он тщательно вытер руку и нож об одежду мистера Пикетта, затем поднялся.

— Ты наверняка думал, что этих людей убил я.

Десмонд не стал спорить. Думал, конечно, подозревал. Если в пустынном месте есть мертвые люди и человек с оружием, вполне логично предположить наличие связи. Но «Беретта» не револьвер.

— Это мистер и миссис Пикетты, смотрители «Элефтерии», — сказал он.

— Да, я понял по униформе. — Генри сунул нож в карман жакета. — Пойдем, и так поздно.

Десмонд кивнул и двинулся к «Трем соснам», а когда обернулся на замешкавшегося Генри, тот стоял, склонившись в сторону ели, протянув вперед сцепленные руки, и что-то тихо говорил. Молился, что ли? Все-таки китайцы странные.

— Расскажи мне все с самого начала, — попросил Генри, нагнав его через несколько шагов. — Когда ты здесь оказался?

— Поздно ночью во вторник. Сначала я остановился в «Трех соснах», потому что договорился с Айрис о встрече там.

— Почему именно этот дом?

— Это случайно вышло, у меня был с собой ключ от него, я хотел в четверг показать его покупателю.

— Почему сам?

— Особенный случай, — Десмонд пожал плечами, — дорогой дом, дорогая земля, индивидуальный проект. Такое не поручишь кому попало. Так вот, я там переночевал, а утром вдруг понял, что наступила среда, а значит, Пикетты придут делать уборку перед показом. К тому же в «Трех соснах» не было ни крошки еды. Так что я быстренько перебрался в дом «У ручья».

— Утром в среду? — уточнил Генри, и голос его был мрачен.

— Не совсем утром. До обеда. Это дерево тогда еще стояло.

Генри смотрел на него очень внимательно.

— И ты не оставил никакой записки? О том, куда ты перебрался?

— С ума я сошел, что ли? Её бы увидели Пикетты, а уже считался умершим!

— Но Айрис должна была приехать к этому дому, а ты был в другом.

— Да, это оказалось неудобно, но мы договорились на восемь вечера. К этому времени я пешком вернулся к «Трем соснам», Айрис не появилась, и вот тогда, на обратном пути, я и увидел Пикеттов под деревом.

— Почему только на обратном?

— По дороге туда я прошел верхом, — Десмонд показал на склон рукой. — Обходил дерево. Кстати, в бурю там оказалось идти легче, меньше ветра. Но когда возвращался, я подумал, что, если перелезть, будет быстрее.