Ядовитые мальчики (ЛП) - Тейлор-Лэйн К. Л.

Я им наскучу, и они больше не захотят, чтобы я околачивалась поблизости, совсем как мой отец.

Я хмурюсь, глядя на красивое лицо Линкса. Его темные брови, растрепанные обесцвеченные светлые волосы, полные губы, шикарный рот и прямой нос. Маленькая темная веснушка под правым глазом, такая же на той же скуле.

Его персиковые губы приподнимаются, но он не смотрит на меня, его пальцы сжимают мою шапочку. Я чувствую себя в безопасности. То, как он обнимает меня, всегда прикасается, всегда наблюдает, как будто у меня двадцать четыре на семь охранники. Вероятно, это должно казаться агрессивным, но все, что это делает, — это заставляет меня чувствовать, что меня видят.

Я так отчаянно хочу, чтобы меня увидели. Не всем миром, просто кем-то, кому не наплевать на меня. И эти мальчики, мужчины, они это делают.

Это отвратительно.

Я.

Я отвратительна.

Как я жажду их сейчас, после одной дурацкой ночи, которой не должно было случиться. Несколько дней, когда я наслаждалась их вниманием.

От меня, должно быть, разит отчаянием, и я хотела бы остановить это сейчас. Я должна была остановить это до того, как вообще что-то случилось. Мне не следовало ходить на их вечеринку. По общему признанию, я не знала, что Линкс будет там, я не знала, что у него были связи с мужчинами, которые жили в том доме.

Но я все равно должна был остановить это.

Я провела так много лет в одиночестве, изолируя себя, чувствуя себя неуютно в собственной шкуре, среди других людей, беспокоясь, что все, кого я встречаю, сочтут меня странной.

Мои плечи сгибаются вперед, пристальный взгляд опускается, изучая поцарапанное дерево стола. Последние четыре дня я провела в каком-то состоянии странного фантастического блаженства. Это ненормально, так не может продолжаться долго. Это не продлится долго. И у меня формируется привязанность к мужчинам, которые, как только сотрется ярлык моей новой блестящей игрушки, не захотят иметь со мной ничего общего. Мы пройдем мимо друг друга по кампусу, как незнакомцы, и мое сердце обольется кровью, а они перейдут к следующей девушке с легко раздвигающимися ногами. Они, наверное, смеются надо мной, когда меня нет рядом, потому что я такая чертовски жалкая.

Мне должно быть все равно. Я не должна испытывать никакой привязанности к этим мужчинам. Я просто теплое местечко, куда они могут засунуть свои члены.

Я веселая.

Мои бедра сжимаются вместе, мышцы напрягаются.

Стыд.

Он проходит сквозь меня, как раскаленный электрический провод, но это не заведет мое сердце, это, черт возьми, сдерет с него кожу.

Рука Линкса лежит у меня на плече, его пальцы поглаживают обнаженную кожу моей ключицы под одолженным Рексом пальто, и я чувствую, как лезвия бритвы режут мою плоть.

Я вскакиваю на ноги, ударяясь коленом о стол, и пальто падает с моих плеч на сиденье, прежде чем я успеваю подумать.

— Поппи? — рокот Линкса, который обычно пробирается по моей плоти, ощущается так, словно осколки льда вонзаются в мои вены.

— Мне нужно пописать. — объявляю я, шаркая ногами, пробираюсь к другой стороне кабинки, прижимая пальцы к липкой поверхности стола, пока обхожу его.

— Хорошо, я пойду с тобой, это действительно…

— Нет! — Я кричу, сила моего слова заставляет его привстать со своего места. — Нет, нет, все в порядке, я в порядке, я сейчас вернусь.

Он смотрит на меня долгим взглядом, и я знаю, что он собирается сказать что-то еще, даже когда я выхожу с другой стороны угловой кабинки, но подходит Кинг, останавливается у края стола с напитками в руках. Он хмурится, переводя взгляд с Линкса на меня. Первый все еще пристально смотрит на меня, пристально, и я просто убегаю.

Пробираясь сквозь толпу людей, я чуть не врезаюсь в Рекса.

— Вау, полегче, детка. Куда ты так спешишь, Котенок?

— Мне нужно в туалет. — кричу я через плечо, выпучив глаза, дышу слишком резко, такое ощущение, что воздух атакует мои легкие.

Я не знаю, куда иду, не знаю, где находятся туалеты в этом баре, и я чувствую, что не могу дышать, черт возьми. Поэтому, когда я спешу в первый попавшийся коридор, проталкиваясь локтями между телами, я прорываюсь сквозь потную массу, тяжело дыша в немного более чистом коридоре.

Свет приглушен, все деревянное, темное и тусклое, никто на меня не смотрит, никто не пялится, но такое чувство, что тысячи глаз прикованы ко мне. Я выпрямляю спину, не торопясь иду по коридору, стараясь не развалиться на части.

Мне следовало остаться в кабинке, опрокинуть несколько рюмок и позволить жидкому мужеству заглушить мои тревоги, хотя бы еще на одну ночь с ними. И все же я здесь, бреду по переполненному коридору и, наконец, захожу в туалет.

Пол и стены покрыты грязной стареющей желто-серой плиткой, но у раковины никого нет, а дверцы двух кабинок распахнуты, показывая, что они пусты.

И все же, несмотря на то, что пространство пустынно, мне все еще кажется, что я задыхаюсь. Мое сердце бешено колотится, легкие кричат, в голове стучит так, словно что-то есть внутри моего черепа.

Упираясь руками по обе стороны раковины, я склоняю голову, зажмуриваю глаза, слушаю, как из-под крана капают капли воды в раковину.

Мое сердце так сильно колотится в груди, что кажется, оно вот-вот разорвется прямо сквозь ребра. Моя кожа зудит, пальцы сжимаются по бокам раковины, и я раскачиваюсь, когда черные пятна расплываются под моими закрытыми веками. Я чувствую головокружение и подавленность.

Я думаю о маленьких белых таблетках, о тех, которые делают меня лучше, делают меня счастливее, симпатичнее, веселее. Меня никогда не называли грубой, заносчивой или занудой, когда я принимала наркотики. И поток тепла, который они разливали по моей грудной клетке, заставлял мою голову чувствовать легкость, а тревоги исчезали, даже если это ненадолго.

Я лезу в чашечку лифчика, вытаскиваю маленький пакетик. Я разрываю упаковку, высыпаю одну из маленьких белых таблеток на ладонь своей липкой руки, и как раз в тот момент, когда я собираюсь выбросить ее обратно, теплая рука мягко ложится на мое плечо, и я вздрагиваю так сильно, что ударяюсь бедрами о столешницу в паническом рывке вперед. Моя таблетка со звоном падает в раковину, прежде чем исчезнуть в сливном отверстии. Стон срывается с моих губ, лицо морщится, глаза сужаются. Я резко разворачиваюсь, прижимая руку к сердцу, и быстро засовываю пакетик с оставшимися таблетками обратно в бюстгальтер.

Линкс поднимает руки в знак капитуляции, стоя спиной к двери, когда все мое тело сотрясается. Холодный липкий пот выступает на моей коже, мурашки покрывают мою плоть.

— Все в порядке. — мягко говорит Линкс, и кажется, что это искренне, но этого не может быть, не так ли?

Не тогда, когда это ничего не значит.

Я крепко зажмуриваю глаза, затылок горит.

Стыд.

От того, что меня поймали, от того, что я в отчаянии.

— Я здесь, Сокровище.

Но никто никогда не был прямо здесь. Не для меня. Я даже не знаю, что, черт возьми, это на самом деле означает. И все эти прозвища, нежности, на самом деле они предназначены не для меня.

Мое тело раскачивается, голова наклоняется вперед, такое ощущение, что мой череп полон плещущейся воды. Я чувствую приближение Линкса, и мои руки взлетают передо мной, предупреждая его уйти. Я уже облажалась, я должна была бы покончить с этим дерьмом сейчас. Я понятия не имею, что делаю.

— Поппи, я знаю, каково это.

— Нет! Нет! Ты этого не знаешь! — я кричу в ответ, подавляя стон.

Запускаю руки в волосы, выпрямляюсь, делаю вдох, и руки опускаются по бокам.

— Я не… Это не…

Мне хочется кричать от разочарования, что я позволила себе сблизиться с людьми, которые не захотят меня видеть после выходных, и я просто говорю:

— Мне нужно идти.

Я отталкиваюсь от раковины, прохожу мимо Линкса, не глядя на него, хотя мне хочется броситься в его объятия, умолять его никогда не уходить от меня.

Не оставлять меня.

Прошло меньше гребаной недели, и вот насколько я слаба.