Счастье, помноженное на три (СИ) - Петров Марьян

Анюха выдержала мудрую паузу, приняла вызов, а потом очень деликатно спросила о здоровье малыша и о состоянии Митьки. Услышав, как изменился тембр голоса Коляна при упоминании о блондинчике, извращенка, отбросив показную вежливость, вцепилась бульдожкой, завалив вопросами: утешил ли Джинн заю… или что, или как? Фролов отмахнулся парой фраз и разговор закрыл, понимая, что покраснел.

Сёма ответил голосом «с того света». Энергии в Марковиче значительно поубавилось после вчерашнего, поэтому он особо и не ругался: скупо просипел о своём ужасном состоянии из-за палёного Фроловского коньяка. На это Колян процедил, что теперь за выпивку отвечает Сёма. Долго пикироваться мужчины не стали и, пожелав друг другу долгой головной боли, договорились в воскресенье сходить в бильярдную.

Митя играл с племянниками перед ужином, внимательно наблюдая, чтобы игрушки, старательно обмусоленные Никиткой, не переметнулись к Даниилу. Когда Коля сзади погладил большим пальцем выступающий шейный позвонок юноши, Димка словно встрепенулся.

— Иди… грей ребятам творожок! — улыбнулся Фролов. — Я посижу. И нам что-нибудь сваргань.

Митя легко поднялся с пледа и ушёл на кухню. Уже разложив полдник по мисочкам и включив подогрев, юноша заметил портмоне Николая на холодильнике, как-то неуверенно взял и хотел отнести в коридор на полочку с ключами. Слегка сжав пальцами мягкий кожаный бумажник цвета горячего шоколада, Митька открыл его, поражаясь своей смелости и беспечности. Портмоне оказалось тройного сложения и было довольно тонким. Внутри юноша обнаружил новенькое удостоверение личности, дебетовую пластиковую карту и несколько дисконтных: от двух клубов, продуктового супермаркета, магазина модной одежды, детского магазина… Митя облизал пересохшие губы: фотографий никаких нет, значит… Выползла глупая счастливая улыбка. Пара чеков из банкомата, три визитки, пять тысяч рублей пятью бумажками и сто евро.

Юноша всё стоял и гладил бумажник…

— Ты чего пропал из виду? — Колян проследил, как Митька кладёт портмоне на полочку рядом с входной дверью. — О, а где я его бросил?

— На холодильнике, — Митя почему-то смутился, — извини, я… в него заглянул. Но ничего не трогал! — поспешно выпалил юноша.

— Ну даже бы и потрогал! Что с того? — Колян приподнял бровь. — Дядь, мы кушать хотим!

Никита на руках Фролова довольно задёргался и замахал ручонками, словно и не было никакой температуры ночью. Дима забрал старшего из близнецов себе, чтобы Колян быстро отправился за Даней. Семья… Его маленькая семья в чисто мужской компании опять была вместе.

Ночью отсыпались «вёдрами»: Колян без сил и снов — на скрипучем диванчике, Митька с Никитой — на взрослой кровати, а Даня — в своей маленькой. Удивительно, но уставший юноша не проснулся ночью кормить близнецов, и дети даже не пикнули, словно сговорившись хранить покой измученных пап. Но Фролов подскочил часа в три в холодном поту.

Таких жутких снов он не видел со школы, когда пересмотрел фильмов ужасов, и то все страхи в его голове визуализировались в гниющих мертвецов и зомби, от укусов которых сам превращался в чёрте кого. Были и мерзкие твари, удрать от которых мешало облепившее ноги одеяло, и вскоре Колян просыпался с ощущением тяжёлого дыхания на своём лице и клыков на горле. Но в этот раз кошмар, настигнувший его посередине ночи, выхолодил всё нутро тридцатилетнего мужика.

Они гуляли по детскому парку: Фролов нёс тяжёленького Никиту, а рядом улыбающийся Митька с Даней на руках. Судя по лёгкой одежде на них и на людях, встречающихся на пути, был конец весны. Над головой блистало лазурью небо, а в изумрудных кронах деревьев волнами прокатывался ветер. Коляна вдруг смутило непонятное чувство тревоги и искусственность этой идиллии, царящей вокруг. Внезапно со спины накатилась темнота, во мгновение ока сожравшая небосвод. Но это была очень необычная грозовая тьма, в ноздри ударил запах озона, которого оказалось слишком много. Фролов замер на вдохе, понимая, что кислорода в воздухе просто не стало, и всё погрузилось в полный вакуум. В ушах зашумело, виски сдавило. Рядом прошелестело падающее тело, Митька упал, хрипло прошипев что-то, и его, судя по булькающему звуку, кажется, вырвало; Даня покатился под ноги Николая. Невидящими глазами буравя обступившую мглу, всё ещё прижимая к себе обмякшее тельце сына, Фролов присел и начал нашаривать на земле юношу и ребёнка. Он практически орал имена дорогих людей, но из горла не вырывалось ни звука, пока Коля не ощутил, что пустота проникла и в него.

Сев на диване и с трудом разлепив веки, Фролов убедился, что сновидение оказалось вещим. Вся комната была наполнена едким сизым дымом. В горле саднило от удушья, в носу уже отекала слизистая, а глаза чесались. Громко выматерившись, Николай понёсся в спальню, где дыма оказалось меньше, и с трудом растормошил Митьку. Тот тут же закашлялся. Мужчины укрыли малышей одеялами, плотно затворив к ним двери, а в большой комнате и на кухне распахнули настежь окна. Одевшись, Колян выскочил на лестничную клетку. Всё было в тёмном вонючем дыму, как если бы горел пластик, проводка и… Не теряя времени, Фролов вызвал пожарку и начал молотить во все квартиры по своему этажу, потом сгонял наверх, перебудив соседей последнего. Дым полз с нижних этажей. Намочив тряпку и прижав ко рту, Колян добежал до самого выхода. На втором этаже от двери одной из квартир полыхнуло жаром. Три других безмолвствовали. В старом доме половина дверей были старыми, но вышибать их с ноги было идиотской идеей. Кроме всего прочего, сначала нужно было позаботиться о своей семье. Фролов во мгновение ока взлетел на предпоследний этаж: Митька, перепуганный с покрасневшими от дыма глазами, уже одел ноющих разбуженных шумом детей, собрал документы вместе с частью вещей и стоял в дверях в ожидании команды. Близнецов мужчины сунули в автолюльки, укрыли одеялками и в четыре руки вынесли на улицу, где уже тесно сгрудились другие жильцы. Внутренний двор оглушил пронзительный вой пожарной сирены, въехали две машины. Колян сам объяснил выпрыгнувшим навстречу огнеборцам ситуацию и назвал номера квартир на втором этаже, ловко сориентировав по окнам. Чтобы не заморозить и окончательно не испугать детей, Колян принял единственно правильное решение на этот момент и обнял за плечи колотящегося в ознобе Митьку левой рукой.

***

— Скорее! Скорее! Бедные вы мои! — Вера Анатольевна в халате поверх ночной рубашки приняла из посиневших пальцев Мити кресло с Данечкой. Малыш уже хрипел от надсадного рёва.

Никиту Фролов передал отцу, а сам, пока родители отвлеклись на долгожданных внуков, повернулся к дрожащему у стены юноше. Митька смотрел, часто смаргивая и нервно хмуря брови. Колян обнял его, поцеловал в переносицу, пытаясь снять напряжение, потом осторожно коснулся обветренных губ.

— Димк, ну всё! Слышишь? Всё! Сейчас бабушка их облюбит в лучшем виде! Чего ты? Они, вон, уже и не плачут. Давай-ка и мы с тобой разденемся? — куртку с Митьки пришлось стаскивать своими силами, руки уже мальчишку не слушались.

В огромной гостиной, где специально включили только два торшера, Фроловы-старшие уже качали в руках икающих детей.

— Может, им молочка? — спросила встревоженная женщина. — Гари же надышались! Они же молочко пьют? — сейчас она смотрела на Митю, а парень застыл в дверях, словно проглотил язык.

Колян легонько толкнул Диму в спину. Он вздрогнул и побежал в коридор. Оттуда Митя принёс две бутылочки и пачку со смесью, Фролов не мог не улыбнуться. Пока мама и юноша на кухне готовили детям успокоительный ночной перекус, Фролов прислушался к дыханию близнецов. Слава богу, прооравшись, они перестали хрипеть и теперь часто всхлипывали. Колян вытер сопливые маленькие носы и мокрые щёки. Отец что-то спрашивал невпопад, было видно: его тоже порядком перетрясло. Фролов испытал жуткую потребность прочистить носоглотку.

Где-то на улице ещё подвывала сирена, но усталость брала своё. Детей покормили и тут же укачали заботливые руки. Мужчин отпоили чаем с молоком. Спать близнецов уложили на Колиной кровати, на неё же присел Митька.