Диктатор (СИ) - "Elle D."

Дженсен вышел из своих апартаментов и направился к залу, где хранилась коллекция, и на середине пути, в полутёмной галерее, где не оказалось ни одного охранника. Данниль вынырнула из пустоты и беззвучно поманила его за собой.

Дженсен пошёл, отгоняя неприятное чувство, словно он пёс, которого тянут на поводке.

Данниль почти сразу нырнула в какой-то незаметный проход, и они пошли тесными лабиринтами в простенках, в которые Дженсен никогда не забредал. Шли в полном молчании, очень враждебном, и Дженсен в любую минуту ждал, что сейчас она обернётся и всадит кинжал ему в живот. Он не выдержал и спросил:

— Я убил кого-то из твоих близких родственников?

И, говоря по правде, обомлел, когда Данниль ответила без малейшего колебания:

— Брата.

У неё что, нелады с головой? Это заодно отлично бы объяснило её невосприимчивость к его чарам.

— Извини?

— Мой брат Пол, — отрывисто сказала Данниль, не останавливаясь. Она шла вперёд, рыжий «хвост» колыхался под косынкой, задевая напряженную спину. — Пилот на том аэроплане. Должна была лететь я. Но Майк сказал, я не справлюсь. Я разозлилась тогда, но это было ничто… ничто в сравнении с тем, как я разозлилась потом

Дженсен чуть сбавил шаг, переваривая. Конечно, не стоит удивляться, мятеж — зачастую дело семейное, но он и подумать не мог, что…

— Я не убивал твоего брата, Данниль. Только помог его арестовать.

— Неважно. Он мёртв. Если бы ты не оказался там, он был бы жив. А Диктатор был бы у нас в руках. И что бы ни говорил Майк, я считаю, что…

— Что ты считаешь? — спросил Дженсен, когда она замолчала.

Впереди забрезжил свет. Данниль круто свернула, находя ещё один невидимый проход. Она уводила его глубже и глубже в недра механического монстра, звавшегося Летучим Домом, а Дженсен шёл за ней, чувствуя, что уже поздно поворачивать назад.

— Я всегда снисходительно относилась к проституткам, — сказала вдруг Данниль, и Дженсен вздрогнул. — Я знала одну. Мы даже дружили. Её отца сократили на фабрике, мать болела, братьев забрали в космос на фронт. Они умирали с голоду. Работы не было, и она пошла продавать себя, чтобы не умереть и не дать умереть своим близким. Такое я понимаю. Но ты, Дженсен Эклз, сын лорда? Что оправдывает тебя? Неужели есть хоть что-то, кроме голодной смерти, что может заставить человека стать шлюхой? И насколько извращённым надо быть, чтобы… — Она на мгновение умолкла. — Я не верю тебе. И сказала Майку: я не верю шлюхе тирана. Ты нас предашь. Куда ты? — внезапно спросила она, когда Дженсен, не говоря ни слова, повернулся и пошёл обратно, той же дорогой. которой они сюда пришли. — Эй!

Он не ответил. Данниль нагнала его и сердито пихнула в плечо:

— Куда это ты собрался? Майк ждёт!

— Пусть ждёт хоть до апокалипсиса, — совершенно спокойно сказал Дженсен. — Тебе очень повезло, Данниль, что ты женщина. Очень. Я никогда не подниму руку на женщину. Но я ухожу. Зарежешь меня? — насмешливо спросил он, когда её взгляд панически заметался, а рука поползла за бедро.

Не стоило так шутить — нож упёрся ему в горло в ту же секунду. Они стояли в тесном проходе, и Данниль одним движением прижала его спиной к стене, скребя лезвием по его шее.

— Хорошая мысль, — прошептала она.

В темноте Дженсен не видел её глаз. Но надеялся, что она заметит его улыбку. По-прежнему спокойную.

— Тоже вариант. Убей меня и брось тут моё тело. Не знаю, куда ты меня завела, но даже когда я начну вонять, отыщут меня не скоро. А ещё можешь меня расчленить и запихнуть по частям в пневмотрубу, отправить родным. Вперёд. Так и так я не буду с вами работать.

— Но ты же сделал то, что тебе сказали! И Майк…

— Это было до того, как моя связная стала меня оскорблять. Я не знаю, за кого ты меня принимаешь, но подобного отношения не потерплю. Вы не покупаете меня, что бы ни воображали. Я сделаю для вас то, что будет нужно, но я должен знать, что меня уважают. Даже если используют.

— Хорошо сказано, — раздался откуда-то негромкий, но отчётливо различимый голос Майка. — Данниль, отпусти его. Хватит.

Данниль, выдохнув, резко убрала нож. Дженсен оттолкнулся от стены слегка взмокревшими ладонями: внешняя невозмутимость далась ему не так-то легко. Он попытался найти Майка взглядом, но вокруг по-прежнему было хоть глаз выколи. Данниль молча кивнула ему куда-то вперёд, повернулась и исчезла в одном из проходов.

Дженсен сделал пару шагов в указанном ею направлении — и увидел его.

Он всё ещё был в своём маскарадном костюме подмастерья часовщика, с руками, покрытыми пятнами смазки, и лупой на цепочке, свисающей из нагрудного кармана. Он ждал Дженсена в крохотной комнатушке, стены которой были увиты трубами, а на полу стояла свеча. Майк сидел прямо на полу, и жестом предложил Дженсену присоединяться. Дженсен принял приглашение.

— Извини её, — сказал Майк. — Её очень озлобила гибель брата. Раньше она была другой.

Дженсен промолчал. Он не хотел врать, что сочувствует — Майк слишком хорошо распознавал ложь.

— Ну что? — спросил Майк. — Ты всё-таки с нами?

— Я ведь сделал то, о чём ты просил.

— Да. Информация оказалась весьма точной, и подоспела оперативно. Спасибо. Ты понял, вероятно, что это было пробное задание, и теперь я готов предложить тебе настоящую работу. Но ты, наверное, хочешь сперва обсудить условия. И у тебя наверняка есть вопросы. Мы можем пробыть здесь пятнадцать минут. Так что подумай хорошенько, что именно хочешь спросить.

Главный вопрос был заготовлен у Дженсена со дня их встречи, так что раздумывать долго не пришлось.

— Почему именно я?

— Резонно, — кивнул Майк. — На это есть целый ряд причин. Во-первых, ты Спутник Диктатора и подобрался к нему ближе других, не считая Женевьев Кортез. Во-вторых, я тебя знаю. Даже если ты меня не помнишь, — он улыбнулся, слегка покровительственно, и продолжал, не дав Дженсену возразить: — Я знаю твои потребности, твои амбиции, твой характер. Ты на самом деле очень простой человек, Дженсен. Прими это как комплимент, — Майк примирительно поднял ладони. — Мне достаточно было один раз переспать с тобой и немного побеседовать с твоими родными, чтобы тебя узнать. Ты ищешь в жизни только самого лучшего. Сильных ощущений, впечатляющих побед, высокого статуса. И не постоишь за ценой, да и с совестью, если будет надо, договоришься. Что, я не прав?

Дженсен промолчал. Сказанное Майком оказалось на удивление верно, вот только… не до конца. Майк, однако, принял емолчание за согласие, и его улыбка стала более сердечной.

— Для такого, как ты, роль игрушки Диктатора, пусть даже любимой игрушки — это конец всего. Ты хочешь быть хозяином, а не слугой, тебе нужна власть, и подчиняться чужой воле ты готов только для достижения своих целей. Спорю, ты выстроил план по соблазнению твоего повелителя. Решил, что не будешь его игрушкой, что он будет твоей. Но где-то твой план дал сбой. Я снова не прав?

— И что, — не выдержал Дженсен, — ты по доброте душевной решил мне помочь?

— Я решил, что будет неплохо, если мы поможем друг другу. Диктатор может дать тебе власть, а может и не дать. Но если ты будешь в числе тех, кто его свергнет, это автоматически обеспечит тебе положение в новом мире. Я не забываю своих друзей. Как и врагов.

Свергнет… в новом мире… Вот как он заговорил. Впрочем, Дженсен и не ожидал меньшего. Глупо было бы полагать, что Майком движет исключительно стремление отомстить за упокоившегося родителя, тем более что мятеж они затеяли вместе с отцом задолго до ареста губернатора Коджеса

— Значит, новый мир, — насмешливо сказал Дженсен. — Почему бы сразу не новая вселенная?

— Вселенная меня не интересует. Я родился и всю жизнь прожил на Пангее. Я всю жизнь наблюдаю за тем, как она гниёт изнутри. Мы же были когда-то великой нацией, Дженсен. Последний оплот человечества в бескрайнем космосе. Мы были великой страной. Но потом пришёл первый Диктатор, и всё пошло под откос.

— Сказать по правде, мне не так уж плохо живётся, — заметил Дженсен. — Или ты надеешься за пятнадцать… то есть, уже десять минут сделать из меня социалиста?