Чудовища не ошибаются (СИ) - Эрос Эви

О. У него есть мама.

— Как по мне, вы подобную бурду пьёте каждое утро, — заявила я, и на всякий случай уточнила: — Извините.

У Разумовского слегка округлились глаза.

— Возможно, Олеся, возможно. Вот только у вас эта бурда получается гораздо вкуснее. Так что сделайте мне её, пожалуйста. А потом приступайте к своим обязанностям.

Дождавшись моего кивка, он величественно удалился в свой кабинет. А я ради интереса попробовала его кофе…

Не знаю, как у него получилось сварить в кофемашине не кофе, а нечто, напоминающее рвотную микстуру, но я даже обрадовалась. Этот человек не идеален!

Может, он всё-таки человек? А?

В обед босс удивил меня ещё сильнее. Впервые за месяц он не заперся в своём кабинете, пожирая принесённый обед для элитных желудков, а выглянул и сказал:

— Олеся, зайдите.

Я непроизвольно напряглась. Босс, зовущий в свой кабинет во время обеда — это не к добру. В лучшем случае к дождю, а в худшем… Что же могло случиться, что он меня позвал работать во время законного обеда?

Ладно, чего гадать — сейчас узнаем.

Я зашла. На белом ковре стоял белый журнальный столик, и на этом столике лежали две большие чёрные коробки с обедами. На диване — конечно, на белом! — сидел Разумовский в своём чёрном костюме и глядел на меня, как ещё на одно блюдо в его сегодняшнем обеденном рационе.

— Я вас слушаю, — я застыла на ковре, не решаясь пройти дальше.

— Садитесь, Олеся, — босс кивнул на диван. Я моргнула.

— В каком смысле? — произнесла с подозрением, и он опять улыбнулся. Второй раз за день! Не к добру это. Чую своей попой пятидесятого размера — не к добру.

— А тут могут быть два смысла? Просто садитесь.

— На диван? — уточнила я.

— Конечно.

Я всё же села и подозрительно оглядела Разумовского. Вроде всё на месте, внешне это он. Но его явно подменили. Скорее всего, это какая-то другая модель робота. Или, может, апгрейдили? Поставили галочку в пункте «человечность».

— Ешьте.

Я захлопала глазами.

— Чего есть?

— Обед.

— Зачем?

Он на секунду задумался.

— Олеся, вы ведь никогда не обедаете. Так нельзя.

— Но вы сами сказали, что мне нужно похудеть, — возмутилась я. — Я поэтому пью только чай. Или кефир.

— Я сказал? — Разумовский нахмурился. — Когда?

— Когда на работу меня принимали.

Он нахмурился ещё больше, оглядел меня с ног до головы так, что жарко стало. Надеюсь, диван подо мной не расплавится… Всё же диван генерального, дорогой наверняка — не должен…

— Не помню, чтобы я говорил подобное.

Вот так всегда. Эх, мужики. Сначала ляпнут, а мы потом ночами не спим, не едим, переживаем. А они не помнят.

— Вы говорили, что у меня проблемы с внешностью. Я просто сделала вывод.

Несколько секунд он молчал, продолжая меня разглядывать.

— Не помню. Но раз вы запомнили, значит, я это действительно говорил. Беру свои слова обратно.

Остановите планету, я сойду.

Я даже всё своё чувство юмора вдруг растеряла. Чего это босс? Белены объелся? Или сегодня на обед суп с наркотиками? В кабинет позвал, обед предложил, слова свои назад взял. Что дальше? С ложечки будет кормить?

Эй, вы! Инопланетяне! Или откуда Разумовский там родом? Верните мне моего босса!

— Ладно, — я кашлянула. — Извините, я пойду, у меня там…

— Сидеть!

Ух, как рявкнул. Я аж подпрыгнула.

— Олеся, — продолжил он уже спокойно. — Почему вы никогда не называете меня по имени?

Вот тут я на самом деле смутилась. Ну ёлы-палы, он заметил. Да, это мой маленький пунктик. Не могу я. Разумовский — и вдруг «Влад». Не привыкла я к подобной фамильярности по отношению к начальству… Поэтому и не называла его никак. «Здравствуйте-до свиданья-хотите кофе?» Тут имя совсем не обязательно, главное — улыбаться и быть вежливой. А это я всегда умела.

— Э-э-э… — протянула я. — Понимаете…

Разумовский смотрел на меня, явно ожидая объяснений. Правдоподобных. Не правдивых, нет, но хотя бы правдоподобных. А их у меня не было!

— Э-э-э…

— Ну-у-у? — передразнил он меня, и я окончательно зависла.

Разумовский. Меня. Передразнил.

Может, я сплю? Да, наверное.

Я ущипнула саму себя. Чёрт, больно!!

— Олеся, что вы делаете? — голос босса был полон искреннего изумления.

— Следственный эксперимент, — пробурчала я.

— Да? И в чём же он состоял?

— Я хотела проверить, сплю я или нет.

И тут он заржал. Нет, на самом деле, конечно, он не ржал, просто смеялся. Но это был первый раз, когда он смеялся!

— Ладно, — сказал Разумовский, отсмеявшись. — Потом ответите, когда придумаете ответ. А сейчас ешьте, пожалуйста.

— Это обязательно? — уточнила я жалобно, и он кивнул.

— Ешьте, а то уволю.

Я тут же схватила коробку и стала есть.

На фигуру мне давно уже было плевать. Тем более, что мне никакие диеты толком не помогали — минус пять килограмм максимум, а потом ступор. Увы — с организмом не поспоришь. Можно было дополнить диету физкультурой, но… попробуйте заниматься ей, работая с восьми утра до девяти вечера почти каждый день. Это просто нереально. Лучше застрелиться.

Так что единственное, что меня волновало — это угроза увольнения. Потерять работу я не могла. Поэтому если Разумовский захочет — я у него с рук есть буду, только бы не уволил.

Он удовлетворенно хмыкнул и взял в руки свою коробку, открыл и тоже принялся за обед.

А когда закончил, сказал:

— Можете идти работать. Завтра в то же время приходите на обед.

Я осторожно уточнила:

— Зачем?

Разумовский пожал плечами.

— Я так хочу.

Да уж. Железный аргумент.

С этого дня мы и стали обедать вместе. Иногда молча, иногда он что-нибудь у меня спрашивал и периодически ржал над ответами. Да, я знала, что забавная. Иначе ко мне никто и никогда не относился, кроме родителей. Но как можно быть иной при моей внешности и с моим образом жизни? Если бы не чувство юмора, я бы просто не выдержала.

Боль — она не всегда выходит со слезами, иногда она вырывается наружу вместе со смехом. Но вряд ли хоть кто-то из окружающих это понимал.

Примерно через неделю после начала совместных обедов Разумовский вдруг спросил:

— Ну что, вы уже придумали ответ?

— Нет, я уже забыла вопрос, — сказала я, и он засмеялся. — А что вы спрашивали?

— Почему вы не называете меня по имени.

Вот зараза. И далось ему это имя.

— Просто так.

Это был единственно возможный ответ. Но если бы я знала…

— Ах, ну раз просто так… Тогда просто так назовите меня Владом.

Мама дорогая.

— Вы шутите?

— Почему же? — он явно издевался. — Разве я многого прошу? Это всего лишь моё имя. Вас зовут Олеся, а меня — Влад.

— Владлен вас зовут, — съязвила я от смущения.

Он закатил глаза.

— Да, всё собираюсь паспорт поменять… Но это уже детали. Назовите меня по имени.

Я молчала. Язык не поворачивался. Он объявил боссу бойкот.

— Уволю! — пригрозил мне Разумовский, и я моментально рявкнула:

— Влад!

— Ай! — генеральный подпрыгнул и затряс головой. — Да что ж так громко-то! Потише нельзя?

— Влад, — прошептала я, и он поморщился.

— Нет, не так. Нежнее.

— Вла-а-ад, — протянула я, и Разумовский кивнул.

— Уже лучше. Ещё раз.

— Вла-а-ад…

Он расплылся в улыбке.

— Ещё нежнее.

Куда нежнее-то? Ну ладно, попробую.

— Вла-а-ад, — с придыханием сказала я, и босс вдруг перестал улыбаться. Посмотрел на меня… ой-ой, горячо посмотрел, даже слишком горячо. Как на вкусный шашлык, который съесть хочется.

Поэтому я рявкнула погромче:

— Владлен Михайлович!

Генеральный тут же скривился, как будто я его не Владленом Михайловичем назвала, а Лимоном Лаймовичем.

— Не ори ты так…

— Да вы что-то… отвлеклись.

— Скорее, увлекся, — пробормотал он, махнув рукой мне на дверь. — Иди, Олеся. Работай.

И я послушно утопала работать. И только сев за свою секретарскую стойку, сообразила, что Разумовский целых два раза назвал меня на «ты».