Белые розы (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич

— Юля, ты опоздаешь! — снова напоминает мать.

— Да, да, сейчас! — Заканчиваю с губами. Аккуратно подвожу их — люблю, чтобы всё было идеально. Люблю быть идеальной. Обожаю совершенство! Закручиваю реснички и подрисовываю стрелки. Кто не видел меня, без стрелок может и не узнать. Ещё чуть-чуть подрисую губы — и всё, можно одеваться.

Что у меня сегодня: лодочки на каблучках — самые простые и самые лучшие. Специальной мокрой губкой вытираю — чтобы блестели. Колготки телесного цвета. А меня так и подмывает надеть чёрные, похожие на чулки. Они почти до самого верха тёмные, а сверху светлые. И каждый, кто видит светлую часть, почему — то воображает, что там я голая. Иногда так и хочется не надеть трусики — пускай у парней будет шанс хоть краешком глаза увидеть, что там… хотя нет, не надо. Я стесняюсь. Долбаное воспитание. Когда же, наконец, я смогу избавиться от этих комплексов и зажить счастливо?

Колготки телесного цвета и пышная мини. Люблю всё пышное — волосы и юбки, хотя я уже задумываюсь про кератин. Надеваю бюстгальтер. Одно слово — «бюст». На самом деле — никакого бюста, только эта жалкая «нулёвка», хотя саму себя я успокаиваю, что это второй размер. Но честно себе признаться не могу. Здесь максимум единичка, но это ещё смотря как мерить. Подкладываю вату. Многие так делают, я в интернете читала. Ни с кем из подруг я, конечно, это не обсуждала.

Теперь грудь выглядит хоть как-то значительно. А хочется, чтобы прям выпирала, но у меня такой никогда не будет, разве что силикон. Но-о-о-о-о… я не хочу, не хочу огромную грудь, я, наоборот, люблю всё миниатюрное, я бы скорее лепестки у своей «розочки» «постригла» чем грудь увеличивала. И подтяжку бы сделала, и ботокс. Хотя губы у меня и так пухлые, но можно ещё добавить. Опять прикасаюсь к себе и закрываю глаза. Господи, как же хочется секса! И почему я должна столько терпеть? Чего ради придуманы эти нормы приличия, это воспитание? Чтобы в одиночестве страдать? Мечтаю о том дне, когда это случится. Это будет самый лучший день в истории. Самый лучший день в моей жизни!

— Ты уже опоздала, — говорит, вбегая, мать.

— Сейчас, сейчас! — быстренько надеваю блузочку кожаный пиджачок. Вещи у меня со вчерашнего дня сложены. Конспекты, ручки… они едва помещаются в сумочку, я её даже не закрываю.

Чмокаю маму в щёчку и вытираю с неё помаду.

— Пока, мам! — улыбаюсь и говорю. — Буду как обычно.

Вылетаю, вызываю лифт, но даже не пытаюсь его дождаться, быстренько слетаю по лестнице вниз. «Цок-цок-цок-цок!» — отстукивают каблучки. Выхожу из подъезда и направляюсь к маршрутке.

На лавочках сидят бабушки.

«Шлюха!» — продумываю я реплики за них. Ну и пусть будет шлюха! Да, я такая. В душе, где-то очень глубоко в душе.

Захожу в переполненную маршрутку, едва дотягиваюсь до поручня, чтобы не упасть. Параллельно копаюсь в сумочке, нахожу помятую купюру и протягиваю её водителю.

— Институт, — говорю я.

Играет телефон, ещё одно эсэмэс от него. Я должна его прочитать во что бы то ни стало.

— Девушка, присаживайтесь, вы такая… нарядная, — уступает мне место симпатичный парень, до того несколько секунд неотрывно пялившийся на мои коленки.

— Спасибо! — улыбаюсь я, наконец, дотянувшись до своего телефона.

Что там: пропущенный вызов и новая эсэмэска от него.

«Ты самая… ласковая, любимая, нежная…» Стихами заговорил! Моё сердце прямо-таки тает от таких слов, а на глазах едва не выступают слёзы от избытка чувств. Я так хочу, чтобы он меня трахнул — взял и отодрал, как конченую шлюху. Я уже возбуждаюсь от его эсэмэсок. Этих перепадов возбуждение моё маленькое сердечко не выдержит, буду, как мать, к сорока на таблетках. Нет, с этими нормами приличия однозначно что-то не так. Хватит себя мучить, хватит жить в клетке, сооружённой из собственных комплексов!

Но и Сашка тоже хорош: всё никак не предлагает мне секс. Или предлагает, но так неубедительно, что мне так и хочется отказать ему.

А может, просто набухаться, и пусть случится то, что должно случиться. И, типа, я не при делах. Просыпаюсь такая утром — а я уже не девственница! Жаль, я больше двух бутылок пива выпить не могу, меня тошнить начинает. Да что ж у меня всё не как у людей?! Это всё гены — спасибо папе!

— Институт! — говорит водитель.

— Спасибо! — Встаю, и наши взгляды с тем парнем, что мне место уступил, пересекаются. Он смотрит мне прямо в глаза, как будто говорит мне:

«А я знаю, о чём ты думала».

Чуть не вслух отвечаю ему:

«И откуда же ты знаешь, о чём я думала?» — И даже ухмылка на губах соответствующая. А сердце предательски колотится. А что если он, и правда, знает? Стоп, да я же эту фразу за него придумала! И чем только у меня голова по утрам занята?

Глава 3

Уже после звонка залетаю в лекционку. Не все ещё на своих местах, и профессор терпеливо ждёт, пока мы рассядемся. Он осуждающе поглядывает на то, как я дефилирую на своё место во втором ряду.

— Извините, — улыбчиво извиняюсь я.

— Ничего страшного, Юль, — качает он головой. — Сегодня всего на пару минут опоздала. Делаешь успехи!

Меня замечает подруга, и убирает свои вещи с моего места. Сажусь рядом.

— Я ничего не пропустила? — спрашиваю.

— Только название лекции.

Достаю свой конспект и переписываю название у подруги. А на полях рисую красной пастой сердечко и пишу «Сашка». Всё мысли опять только о нём. А когда учиться-то?

Поднимаю глаза и осматриваю аудиторию. Почти всё на месте. Какая редкость.

— А Колесников? — шёпотом спрашиваю я подругу.

— Сашка с ребятами… их куда-то замдекана забрал.

Имя «Сашка», сказанное подругой приятно оседает в моём сердце. Катька хорошая девчонка, жаль, что заучка. Правда, не шибко мозговитая заучка, просто зубрилка. Да к тому же никогда не даёт списывать. Она борется за эти… как их… за оценки. А что за них бороться? У меня и так всегда пятёрки, я всё успеваю на переменах.

Начинается лекция — как всегда, нудная. Хотя я понятия не имею, о чём нужно рассказывать, чтобы мне было весело. Про любовь, про отношения, про парней. Нет, я не такая дурочка, что мне только Дом-2 подавай, но сейчас голова только этим занята и ни на что другое не годится. Я делаю вид, что пишу. Ну как делаю вид? Раскрыла конспект с обратной стороны и рисую сердечки. У меня ручка, которую можно переключать в разные режимы — красный, синий, зелёный, чёрный. Есть даже розовая паста — наверное, специально для таких, как я: чтоб рисовать сердечки в конспекте. И писать — «Александр, Сашка, Сашенька, Сашуличек»… половина этих вариантов имени ни мне, ни ему не нравится, но мне так приятно это писать! А вдруг он откроет мой конспект, и ему приятно будет. Я уже как загипнотизированная с этой любовью.

Любовь — точно: я же люблю его! Наверное, это можно назвать любовью, или влюблённостью… Никогда не могла поверить, что мне будет так хорошо! Его даже рядом нет, а мне уже хорошо: ведь я знаю, что он где-то там думает обо мне. Или не обо мне. Интересно, о чём или о ком он думает? Давлю в себе гнусные сомнения.

Ну как это о чём, если он мне уже четвёртую СМС пишет? А я спецом их не читаю и не отвечаю — типа, я занята. Вижу, от кого СМС, и не открываю. Господи, как же мне хорошо! Пусть всегда так будет: эсэмэски, вечерние встречи, ну и ещё, конечно, секс. Боже, когда же он уже случится, когда же этот тугодум догадается?! Неужели всё придётся взваливать на свои хрупкие плечи?

— Саваш Юлия, — слышу голос преподавателя. Чёрт опять замечталась на лекции!

— Да-да, Виталий Геннадиевич. — Что-что, а имена преподавателей я хорошо запоминаю. Главное — имя сказать погромче и улыбнуться как можно более искренне, сверкнуть глазками, взмахнуть ресничками, и на любой вопрос препода ответ сам найдётся.

— В облаках витаете, Юля, — приводит он меня в чувства.

Смотрю в конспект — одни сердечки, нужно записать хоть что-нибудь, хоть пару слов.

— Извините, — смущённо улыбаюсь я и опускаю ресницы. Я долго перед зеркалом тренировалась и знаю, как это выглядит; могу ещё глаза округлить, будто я невинная дурочка. Эти мужики независимо от возраста так предсказуемы, на них что попало действует. Манипулировать мужчиной легко, даже слишком, прям даже не интересно.