Вчетвером (ЛП) - Кеннеди Слоан

Всегда ожидалась оплата.

В той или иной форме.

Я по глупости поверил, что деньги все еще были самой желанной валютой, когда попытался оставить Лиама на стоянке грузовиков.

За эту ошибку тоже поплатился Лиам.

Было действительно трудно написать мою следующую строчку, потому что я чувствовал, как темнота пытается украсть мое зрение.

Но я должен был знать ответ.

Ты ненавидишь меня, Лиам?

- Что? - прохрипел он, прочитав мою записку. Он поставил кофе на стол, а затем схватил меня за плечи. -Это то, что ты думаешь? - он спросил.

Ты пострадал из-за меня.

- Я пострадал, потому что был в меньшинстве, - прорычал Лиам. - И я никогда не смог бы ненавидеть тебя, Ной. Я люблю тебя.

Мое сердце воспарило, пока он не добавил следующие слова:

- Ты мой брат.

Верно.

Он любил меня так, словно мы действительно были одной крови. Я был младшим братом, за которым нужно было присматривать, и ничего больше.

Я сделал несколько вдохов, чтобы попытаться успокоиться. Заявление Лиама на самом деле заставило эту тьму на секунду отступить. Лиам все еще держал меня за плечи. Моя кожа горела там, где он прикасался ко мне, и бабочки танцевали в моем животе.

Как было с Заком.

С Киллианом.

Боже, каким человеком это меня делало? Я не только вожделел своего очень честного брата, но и не мог перестать думать о двух страдающих мужчинах, давших нам убежище. Я явно заставил Киллиана чувствовать себя неловко прошлой ночью, и Заку нужно было только утешение, но я не упустил того, как хорошо было чувствовать его тело, когда он прижимался ко мне.

Я был извращенным уродом.

Я отстранился от Лиама и притворился, что мне нужно расстояние, чтобы написать еще одну записку.

Как думаешь, мы можем им помочь?

Когда я передал записку Лиаму, он долго молчал.

Им нужно поговорить друг с другом, Лиам.

Он взял вторую записку и вздохнул. Прежде чем он успел ответить, мы услышали характерный цок-цок, доносившийся из коридора у нашей комнаты.

Нет, не у нашей комнаты… Мне нельзя думать об этом таким образом.

У комнаты для гостей.

Я не мог не улыбнуться, когда звук стал ближе. Когда я посмотрел на Лиама, он тоже улыбался, и когда его глаза встретились с моими, я почувствовал, как у меня свело живот.

Он был так красив, что иногда на него было больно смотреть. Даже с желтыми и зелеными синяками, все еще портившими его кожу, я не мог отвести от него глаз. В его глазах чуть-чуть плясали искорки… как это было в те несколько месяцев, перед тем как он уехал в колледж. У нас было все то лето, чтобы просто потусоваться. Он научил меня серфингу и игре в футбол (ну, во всяком случае, он пытался меня научить… у меня была не совсем точная координация движений), и я водил его в некоторые из моих любимых мест, таких как Музей естественной истории и Калифорнийский научный центр.

С тех пор я скучал по его улыбке. По тому, как радостно светились его глаза. После того, как мы уехали из дома, он всегда был добр ко мне, но редкие проявления юмора и легкости никогда не затрагивали его глаз.

Никто из нас не произнес ни слова, пока наш самопровозглашенный сторож не подошел к нам. Уолдо выжидающе посмотрел на меня. Я наклонился и предложил ему руку. Я на мгновение прижал его к себе, а затем посадил на кровать. Он быстро перевел взгляд с меня на Лиама, затем неровно прыгнул к изножью кровати. К тому времени, как он занял свое место на перилах, мы с Лиамом оба смеялись, хотя мой смех больше походил на странный хрипящий звук.

Когда мы устроились, Лиам поднял руку, чтобы обхватить мою щеку. Я не мог не поддаться его прикосновению, совсем чуть-чуть.

Но недостаточно, чтобы он заметил, хотя… надеюсь. Я не хотел портить момент, заставляя его чувствовать себя неловко.

- Еще несколько дней, Ной. Это при условии, что они вообще согласятся. Но потом мы должны идти, хорошо?

Я кивнул.

- Помнишь, Вермонт ждет нас?

Я снова кивнул.

- Тебе понравится снег. Я научу тебя кататься на лыжах, и мы найдем небольшое местечко с камином, чтобы мы могли пить горячий шоколад с зефиром...

Я ободряюще улыбнулся. Я хотел сказать ему, что поеду туда, куда он захочет, но все, что я написал в своей записке, было: Не могу дождаться.

Мечта Лиама о Вермонте была единственным, что поддерживало нас в последние шесть месяцев. Это дало нам то, на чем можно было сосредоточиться. Для нас это был «дом», хотя я никогда раньше не бывал в этом штате и даже снежинки не видел. Лиам видел, но его воспоминания были основаны на периоде его жизни, который закончился давным-давно. Но нам нужно было что-то, что поддерживало бы нас... чтобы стоило каждое утро вылезать из нашего холодного спального мешка и не обращать внимания на муки голода в животе.

А Лиаму это было нужно еще больше, потому что ему приходилось делать то, чего не делал я. Это было то, о чем мы никогда не говорили... ни разу с тех пор, как я спросил его об этом, а он притворился, что понятия не имеет, о чем я говорю.

Как я уже говорил Заку, было много вещей, о которых мы с Лиамом не говорили. Я задавался вопросом, означало ли это, что мы шли тем же путем, что Зак и Киллиан. Нет, мы не были вместе, как эти двое мужчин, но я не мог представить себе полу-жизнь с Лиамом, если бы мне было позволено любить его так, как Зак любил Киллиана.

Кого я обманывал?

У нас с Лиамом уже была такая жизнь.

Единственная разница заключалась в том, что у нас не было романтических отношений.

Может, это стало бы нашей спасительной милостью, и с годами все стало бы как-то легче. Может, когда мы будем в Вермонте, и у Лиама будет своя семья, а я буду отодвинут на задний план как любящий дядя его детей, тогда будет не так чертовски больно смотреть на него. И однажды мне не придется опереться на почти незнакомого человека в поисках поддержки, как это сделал Зак.

Я опустил глаза на кровать, задаваясь вопросом, было ли неправильно думать, что Зак, возможно, не опирался ни на кого этим утром. Может, дело было не в близости... Может… может, он нуждался... во мне.

- Ной?

Голос Лиама был полон беспокойства.

Я быстро набросал записку, чтобы все выглядело так, будто именно об этом были мои мысли... а не о чем-то, о чем я даже думать не должен.

Хочешь, я приготовлю тебе что-нибудь поесть?

Я заставил себя поднять глаза, когда отдавал ему записку. Он улыбнулся.

Своей настоящей улыбкой.

- У них здесь вообще есть замороженные слойки? - спросил Лайам.

Я улыбнулся и мягко толкнул его в плечо, стараясь, чтобы он не напрягал бок.

Это была обычная шутка между нами, потому что летом, которое мы провели вместе, каждый раз, когда была моя очередь готовить еду, я разогревал слойки и ничего больше. И это было не только потому, что я любил сладкое.

Тетя Марджори и отец Лиама провели все то лето на частной яхте где-то в Европе, так что мы с Лиамом были предоставлены сами себе. Лиаму так надоели слойки, что он взял на себя всю готовку после первой же недели.

Я должен кое в чем признаться.

Я протянул ему записку и подождал, пока он прочтет ее, прежде чем приступить к следующей.

Я, вроде как, умею готовить… Я просто ненавижу это делать.

Губы Лиама шевелились, когда он тихо читал эти слова про себя. Я был так увлечен наблюдением за его губами, что не был готов к тому, что он схватит меня.

- Ах ты, маленький врунишка, - прорычал он в притворном гневе.

Я попытался схватить его за руку, чтобы он не повредил бок, но не успел я опомниться, как уже лежал под ним. Он слегка поморщился, как будто забыл, что ранен, и я быстро положил руку на его раненые ребра в надежде, что смогу как-то облегчить боль, которую он чувствовал.

Должно быть, он увидел беспокойство в моих глазах, потому что сказал:

- Не волнуйся, Ной. Уже не так больно. Честно.