Моя чужая (СИ) - Асхадова Амина

— А ну соберись и скажи мне: где Лена?! Почему телефон у тебя, мать твою?! Штайн ты или кто!

Он ненадолго прикрыл глаза, а затем отшвырнул от себя мои руки с непонятно откуда взявшейся силой и полетел обратно на диван. Виктор явно был под таблетками, но вскоре он заговорил, и я забыл обо всем.

Обо всем забыл.

— Вчера Лена пропала.

— И что? — усмехнулся я, чувствуя нервные дерганья сердца, — почему полицию не поднял? Прокуратура? Поиски? Как это — пропала? Сбежала что ли? Ко мне захотела прилететь, может? — вопросы сыпались один за другим, я перебивал Штайна и выдвигал все более новые изощрённые варианты, однако на все мои предположения Виктор лишь качал головой, заставляя леденеть мое тело еще больше.

Я не мог поверить в то, что могло произойти что-то ужасное, но последние варианты, что я произнес, даже мне самому показались собственным бесполезным утешением, и в один момент где-то внутри меня вдруг эхом раздалось «она не вернется сюда… никогда». В груди начало печь, как в аду.

— Ты послушай, не перебивай, — прохрипел Штайн, откашлявшись и достав что-то маленькое из кармана, похожее на флешку, — Лена пропала вчера днем, и я сразу же начал поиски, организовал группу. Но уже вечером мне прислали видео. Ты прости, Захар, я не покажу тебе это видео…

— Какое видео? — выдохнул я, наступая на Штайна, а у самого сердце, кажется, вылетело из груди, оставляя большую зияющую дыру.

Он действительно был под наркотой. Его зрачки были расширены, язык заплетался, мешая нормальной и адекватной речи, руки его не слушались.

Флешка выпала из трясущихся рук Виктора Штайна.

— Прости, но Лены больше нет, Захар. Она наложила на себя руки или ее убили… я не знаю! После того, что с ней сделали, я почти уверен: ее выкинули, чтобы она приехала к тебе после всего этого, но она наложила на себя руки, я уверен!

— Ты что несешь?! — взревел я, делая шаг к Виктору и выхватывая злополучную вещь из его трясущихся рук, — тебе за сорок лет, а ты херню такую придумал! Немедленно говори, где моя невеста! Говори! — схватив за рубашку, я с силой встряхнул Виктора, — где невеста?! Где Лена?!

— Услышь меня. Завтра похороны. Гроб будет закрыт, она сгорела…

Я застыл, крепко сжимая челюсти, а затем кинул Штайна на диван со всей силой.

— Ублюдок Беляев похитил ее вчера утром, а к вечеру в почтовом ящике у меня уже лежала эта флешка. Он изнасиловал ее со своим дружком, а затем… я не знаю, кто устроил там поджог…

С каждым произнесенным словом я понимал, что дыра образовалась у меня не тогда, раньше, она образовалась сейчас — после каждого зверского слова Штайна, который рубил меня по кускам.

— Убей меня, Захар. Прикончи… — услышал я мольбу из уст здорового мужика и понял, что это конец.

Это конец!

Я не понимал, что со мной происходит. Перед глазами начало двоиться, но я пытался устоять на ногах и не грохнуться на пол. Пройдя к своему ноутбуку, я тут же раскрыл его, и пока томительно долго этот сукин сын включался, я чувствовал, как спирает дыхание. Расстегнув несколько пуговиц у горла, я с яростью распахнул рубашку, делая долгожданный вдох. Пуговицы полетели на пол, но все было неважно: ноутбук, наконец, издал проклятый писк и включился. Дрожащими руками вставляю флешку в свой ноутбук, попадаю не с первого раза. Может быть, к счастью. Наконец, попал. Заработало. Меня покосило в сторону, и я успел поймать убитый, прикованный к потолку взгляд Штайна, который был ни жив, ни мертв.

— Ты городишь херню, Виктор, — прошептал я, едва найдя глазами один единственный файл. Я глубоко вдохнул, но легкие, словно, сжались до мизерного размера, — ты обколот наркотой, Виктор, какого хера я должен тебе верить… ты совсем из ума выжил после смерти брата… даже слушать тебя не хочу, — шептал я, судорожно нажимая по клавишам, а смех Штайна настиг меня врасплох.

Безумный смех.

Смех, который сменился картиной в ноутбуке…

— Максим, ты снимаешь это? — послышался гнусный смех за кадром.

— Какая ты красивая соска.

Я слышу голоса, которые ранее никогда не слышал. Как и эту фамилию — Беляев.

— Ублюдок! — кричит Лена, за что тут же получает пощечину, — они убьют вас, мой дядя и мой жених убьют вас! — она зарыдала, пытаясь встать, вывернуться, убежать, — ненавижу, ненавижу!

Ракурс становится ближе, и я вижу заплаканное лицо Лены…

Сердце бешено колотится в груди…

— Ты уже устала, Лена, — со смешком произнес кто-то, а затем надел на еще кричащую девушку зажим, — эта часть нам больше не нужна, ты уже отсосала.

— …Смотри, шлюшка… он тебя трахает. Вот этот член скоро будет внутри тебя. Несправедливо, да? Делов натворил твой дядя, а трахают группой тут тебя. Но и ты ведь сделала свое маленькое дельце, тем самым подставив меня… Думаешь, я не знаю?!

Мир пошатнулся в этот день…

Тот, что снимал все это, держал в одной руке камеру, другой бесстыдно трогал грудь Лены, живот, трогал ее внизу живота, и я видел все это. Лена закрыла глаза, из которых непрестанно текли слезы. Пыталась убрать свое лицо от того, что ей упиралось в губы…

— Это ведь только начало, детка. Мы ведь еще не попробовали тебя изнутри, — протянул кто-то и дернул девушку на себя.

Лена жалобно вскрикнула, но этот крик заглушился, едва она уткнулась лицом в простыню. Ее коленки согнулись.

Перед глазами все поплыло…

— Начинаем снимать здесь, — камеру тут же навели в непосредственной близости от нее… — сейчас мы проверим, насколько узкая эта шлюшка. Хорошо ее Захар разработал своей дубинкой?

Послышался смех и плевок, а затем…

— Узкая, я уже попробовал… — камеру приблизили к обнаженной беззащитной девушке.

Голова кружилась, уже не фокусируя взгляд ни на чем.

Лена что-то кричала, задыхаясь в собственных слюнях, визжала, я слышал ее охрипшее рыдание, но рукам, связанным за спиной моим ремнем, ее сопротивление приносило лишь нестерпимую боль.

— Боже, какая она узенькая, сладкая, — шептал первый, совершая чудовищные действия и не замечая ее дерганий и плача, — теплая… Слушай, как хорошо наверное ее трахал Захар? Мы сейчас тоже попробуем…

Лена дернулась, душещипательно закричав.

Я мог только слышать…

— Кричи-кричи, — слышу смех, — меня это только возбуждает…

— Смотри, Штайн. Твоя племянница еще та шлюха… и сейчас я отымею ее. Она ведь уже давно не невинна, да? Захарушка постарался…

Кто-то пристраивается к связанной девушке, вскоре я слышу ужасный крик, который разносится по всему дому, словно это было здесь и сейчас…

— Это называется оттрахал, Штайн.

Я вижу крупный план. Меня трясет.

Затем они перевернули ее. Лена лежала с закрытыми глазами, тяжело дыша и бившись в конвульсиях.

— Выключай камеру, Макс. Она твоя.

Ноутбук летит в стену, разбиваясь вдребезги, в мельчайшие детали от той силы, которая у меня появилась в ту нещадную секунду. Я даже не знаю, откуда у меня были они — силы. Я успеваю лишь выдернуть флешку, но я не удерживаюсь, нет, и она летит следом. Не остановил себя, не смог. Я не знаю, что с ней теперь…

Штайна нехило трясло, я и сам был на грани.

— Во что ты ее в тянул? — услышал я свой нечеловеческий голос, — во что втяну-ул?! — рычу, не помня себя от пелены.

— Она помогла мне нарыть один важный компромат… — хрип, — мы почти засадили Беляева.

Я не помнил в этот день больше ничего. Ноутбук разбился нахер об входную дверь, которая почему-то стала открываться, являя мне Славу. Его я увидел последним. Это вообще было последним, что видели мои глаза этим днем. Мое лицо побагровело, руки посинели, в глазах стояла жуткая мрачная пелена, а грудь раздирало от жара, от огненного пламени. Не помня о снятой рубашке, я пытался ухватиться за кожу, чтобы снять ее, чтобы мне не было так жарко и больно, а мне было ужасно жарко: тело словно горело в огне, пылало в аду, и я не понимал, что со мной происходит. Перед глазами стояла все та же картина, не позволяя мне ничего забыть.