Уравнение длиною в жизнь (СИ) - Медунова Мира "Клоденестра"

Мирослав не знал, сколько Паша отдал за этот королевский тур, но теперь ему было ясно, что сумма тоже понадобилась весьма королевская, какую бы скидку не сделал им Дима.

«Даже не думай, что я останусь в долгу, Паша. Даже не надейся».

Коттедж был невероятно уютным и красивым, и, казалось, что его тщательно убрали каких-нибудь полчаса назад (вполне вероятно, так оно и было). В спальне не было ничего, кроме большой двуспальной кровати, застеленной душистым белоснежным бельем, изящной черной тумбочки у изголовья и невысокого шкафа-купе у окна.

В гостиной же было всё для приятного времяпрепровождения: пухлый оранжевый диван с низким столиком напротив, огромный настенный телевизор, небольшой музыкальный центр и широкая полка с произведениями великих классических авторов: Чарлза Диккенса, Марка Твена, Льва Толстого и других – все на английском языке (Мирослав, к сожалению, знал только базовый уровень).

Кухни не было, всю еду следовало заказывать по специальному номеру из гостиничного ресторана и раскладывать на симпатичном деревянном столике, расположенном на веранде (гостиную тоже никто не исключал). Весь интерьер был выполнен в разнообразных оттенках зеленого цвета, что Мирославу чрезвычайно понравилось: зеленый цвет всегда был ему по душе.

В «Golden Bay» также был предусмотрен отдых для тех, кто находился не в самых лучших отношениях с одиночеством. Имелся роскошный ресторан, огромный бассейн, окруженный десятками шезлонгов, и даже небольшой развлекательный центр с бильярдом, боулингом и детскими игровыми автоматами.

Мирослав во всем этом не нуждался. Он был в восторге от своего коттеджа и от возможности валяться на пляже в благословенном одиночестве. А каким чистым был пляж, какой приятной теплой была галька! Чем больше он видел, тем больше убеждался в том, что не зря сюда приехал.

Переодевшись в легкие серые штаны и простую белую футболку, он сунул в карман несколько десятидолларовых купюр и снова отправился на набережную. Уж очень ему понравилось это ухоженное волшебное место, отдававшее таким невыразимым покоем.

Людей уже было больше, многие фотографировались чуть ли не на каждом шагу, а у центрального фонтана и вовсе стояла очередь, что было совсем не удивительно – фонтан и вправду был потрясающий, Мирослав никогда раньше не видел таких сложных и огромных.

Он гулял около двух часов: расслабленно и неспешно, чувствуя, как острая боль в груди медленно притупляется, не исчезая, но обретая некую приятную сглаженность, позволявшую ему свободно дышать.

Он уже давно понял, что без Аксенова никогда не будет по-настоящему счастлив. Так уж сложилась его судьба, что без этого необычного сероглазого парня жизнь не имела для него той ослепительной яркости, какую имела, когда он был с ним. Но теперь, когда ему было абсолютно точно известно, что их история закончилась раз и навсегда, он чувствовал, помимо убийственной боли, также странное спокойствие.

Теперь, когда надежда была мертва, он знал, что со временем сможет подняться и начать все заново. Сможет отпустить прошлое и зажить если и не счастливой, но вполне достойной и плодотворной жизнью. На дно он точно не уйдет. И всегда будет наблюдать за Аксеновым издалека, уже без боли радуясь его счастью и успехам. Худшее он уже пережил. И переживал прямо сейчас. Медленные и мучительные конвульсии изорванного в клочья сердца. Но когда оно затихнет, и боль перестанет терзать его, наступит покой, который останется с ним навсегда, какой-то смутный голос из глубины души настойчиво твердил ему это, и Мирослав не видел причин сомневаться.

Позавтракав сочной, немыслимо вкусной лазаньей, он почувствовал некоторую сонливость (в самолете ему не удалось толком выспаться, а полет был отнюдь не близким) и решил вернуться в коттедж, чтобы немного вздремнуть, а потом, наконец, пойти искупаться.

Вход в «Golden Bay», представлявший собой огромный оранжево-коричневый административный зал, в это время был почти пуст, только у стойки администратора стояла худенькая, темноволосая девушка в коротком белом платье. Когда она повернула голову, и Мирослав увидел ее лицо, ему чуть не стало дурно.

Анна Дель-Мар.

Анна Дель-Мар…

Какого черта она здесь делает???

Его первой реакцией было аккуратно прошмыгнуть мимо и на все две недели схорониться в своем коттедже, но, к несчастью, он не успел. Анна уже заметила его.

- Мирослав! – воскликнула она со свойственной лишь ей удивленно-невинной улыбкой. – Что вы здесь делаете?

- Отдыхаю, - как во сне, Мирослав медленно подошел к ней. – Вы, я так понимаю, тоже?

- Да. Илья решил совсем меня избаловать. Он такой заботливый и щедрый, что это прямо пугает, - она звонко рассмеялась. – Шучу, конечно. Мы решили немного попутешествовать перед свадьбой. А Бали – такой красивый остров, Илья как узнал, что я хочу побывать здесь, сразу все организовал. Он такой чудесный! Когда я думаю о том, как мне повезло, что я его встретила, я почти… почти задыхаюсь!

«Я тоже», - мысленно согласился Мирослав. Ни разу еще до сих пор Анна не вызывала у него раздражения. Он прекрасно понимал, что в его страданиях она была совершенно не повинна, и ему даже в голову не приходило ненавидеть ее. Но сейчас ему безумно хотелось придушить ее.

- Я рад, что у вас все хорошо, - сказал он спокойно и уже хотел распрощаться, как вдруг увидел идущего к ним Аксенова: в светлой рубашке, застегнутой лишь на две нижние пуговицы, и потертых голубых джинсах, делавших этого мерзавца сущим секс-идолом.

Черт, да что же это за фигня творится!?

Приблизившись, Аксенов невозмутимо протянул ему руку:

- Какими судьбами?

- Заработался, - Мирослав небрежно пожал плечами. – Решил немного нервы полечить.

Полечишь тут, блядь! Лучше бы он не отвечал на рукопожатие. В тот момент, когда их руки соприкоснулись, его ладонь пробрала весьма ощутимая дрожь, и он был почти уверен, что Аксенов это заметил. Но даже если так, на его лице ничего не отразилось.

- Это правильно, - сказал Илья, внимательно вглядываясь в его лицо – не настолько, впрочем, внимательно, чтобы это могло показаться неприличным. – Отдыхать нужно время от времени. Без этого никак.

Мирослав учтиво кивнул, ужасно боясь, как бы на его лице не промелькнуло чего лишнего.

- Ладно, я, пожалуй, пойду, - сказал он, с улыбкой глядя на Анну. – Хорошего вам отдыха.

- Благодарю, и вам, - она нежно улыбнулась в ответ. – Еще увидимся.

- Конечно.

- До встречи.

В глазах Аксенова промелькнуло что-то странное: то ли усмешка, то ли торжество, Мирослав не был уверен. А через пару секунд и вовсе забыл об этом.

Добравшись до своего коттеджа, он уселся на ступеньки у крыльца и, взявшись обеими руками за голову, попытался сделать то… на что в последнее время уходили почти все его силы. Попытался успокоиться.

В голове у него бился вопрос, который раньше он считал признаком слабости и никчемности, но который сейчас казался ему самым естественным и справедливым.

За что? За что ему весь этот пиздец?

Это походило на какое-то извращенное наказание небес. Только вот за что его наказывали, он совершенно не понимал.

Почему? Ну почему из всех существующих в мире островов они выбрали именно Бали? Почему не Мальдивы? Почему не Гавайи? Ну что за дьявольское совпадение??? Ему только стало чуть легче, он только поверил, что сможет все это пережить, и тут опять! Когда-нибудь он, может, и будет в состоянии смотреть на Аксенова без всяких душевных содроганий, но не сейчас же!

И что, спрашивается, ему теперь делать? Безумно хотелось просто взять и улететь отсюда. Перекантоваться как-нибудь две недели в Сочи или Геленджике, а потом сказать Паше, что был все это время на Бали (позорно, конечно, но не говорить же ему правду?).

Но потом взыграло чувство собственного достоинства. Вот какого черта он должен убегать!? Паша хотел, чтобы он нормально отдохнул, ему здесь очень нравится, остров шикарный, с какой стати он должен делать ноги!? Бояться кого-то? Всё, хватит! Он останется и будет спокойно наслаждаться отдыхом! И плевать. Пусть Аксенов со своей суженой хоть трахается у него на глазах, ему вообще все равно!