Ген медведя (ЛП) - Рейн Амира

— Это вовсе не жутковато. Это просто старая добрая тишина.

Очевидно, именно такая тишина заставила женщину заговорить саму с собой.

Почувствовав желание что-то сделать, прежде чем мои нервы взяли надо мной верх, даже если это было просто моё положение, чтобы ждать, я вышла за пределы массивной палатки и направилась к половине футбольного поля, которое не было заполнено палатками, играми и светящимися фонарями. Именно здесь должна была состояться битва, куда, Рид думал, порожденные медведи придут, чтобы попытаться нанести ущерб в палатках, не зная, что они были быстро эвакуированы минутами раньше.

Как только я оказалась достаточно далеко в темной половине поля, чтобы чувствовать себя немного скрытой, остановилась, чтобы подождать.

Первые несколько минут, когда я молча стояла под звездами и полумесяцем, казались бесконечными. Каждая минута растягивалась на час, и мои напряженные мышцы с каждой минутой становились еще более напряженными. В то же время дрожь во всем теле, казалось, увеличивалась. Однако я не была особенно напугана. Я была более чем готова. Готова вступить в бой и сделать то, что я намеревалась сделать, став частью битвы, которая приблизит меня еще ближе к Риду, потому что, как только все порожденные будут мертвы, мы будем готовы двигаться вперед в нашей совместной жизни.

После еще нескольких минут почти полной тишины в поле, единственными звуками, которые были — моё сердцебиение, бившееся в ушах, и ветер, шелестящий какую-то высокую траву где-то рядом со мной, я начала задаваться вопросом, действительно ли наблюдатели Рида заметили Джерарда и его людей. Или, может быть, они, подумала я, их видели, но Джерард и его люди ушли. Или, поочередно, я задавалась вопросом, были ли замечены корректировщики Рида, и борьба вспыхнула прямо тогда и там, где бы они ни были, вероятно, по крайней мере, в нескольких милях от меня.

Однако, примерно через десять минут ожидания, я услышала слабое рычание доносившиеся из леса на другой стороне поля. Рид сказал мне, что он и его люди немного пошумят, чтобы сообщить мне, что они были там, когда займут свои позиции. Безмерно радуясь этому сигналу, я вздохнула с облегчением, и через несколько минут после этого услышала вторую волну низкого рычания вдалеке. Это был сигнал о том, что большинство перевертышей, которые сопровождали людей домой, вернулись. Другие перевертыши остались в городе, чтобы охранять всех, кто был в их домах. Теперь все и всё было на своих местах. Теперь нам всем оставалось только ждать, когда все начнется.

В окружении сотен перевертышей я почувствовала неожиданное и глубокое чувство спокойствия, которое уменьшило мою дрожь и усилило мою решимость. Пытаясь еще больше успокоиться, я начала делать глубокие, ровные вдохи, как в палатке, действительно пытаясь сосредоточиться на замедлении сердцебиения.

Мои глаза достаточно хорошо приспособились к тусклому свету, чтобы было довольно легко отличить красноглазого порожденного от одного из перевертышей Рида, по крайней мере, с расстояния тридцати или сорока футов, или ближе. Хотя я собиралась быть очень осторожной. Последнее, что я хотела сделать, это заколоть одного из оборотней Рида, или его; однако, когда прошла еще одна минута, и моё ночное видение, казалось, стало еще более острым, до такой степени, что я могла разглядеть отдельные листья деревьев на хорошем расстоянии слева и справа, то стала еще более уверенной, что у меня не будет слишком много проблем с дифференциацией друга от врага. Не говоря уже о том, что в первый раз, когда я использовала свой навык метания ножей для борьбы, он, казалось, пошел туда, куда я хотела, почти по своему усмотрению.

Оказалось, что у меня появилась возможность использовать ночное зрение раньше, чем я ожидала. Я только начала слышать свирепые, громкие рычания, доносящиеся с северо-востока, сигнализирующие о прибытии порожденных медведей, как раз вовремя, когда звук гораздо ближе ко мне разделил моё внимание. Это был звук, доносящийся откуда-то прямо позади меня, звук, похожий на чей-то бег по высокой траве, издающий слабые свистящие звуки, но не на четыре фута. Это был вовсе не медведь. Это был человек.

Озадаченная и встревоженная, мягко говоря, я обернулась и сразу заметила, что Полли мчится ко мне, контур ее объемного, подпрыгивающего кудрявого хвоста, четко идентифицирующего ее. В полном недоверии, я даже не сделала никакого движения, чтобы уйти с ее пути, хотя это выглядело так, как будто она собиралась столкнуться со мной.

— Полли, какого хрена…

— Я собиралась уехать из города, не сказав никому, но я не смогла пройти через это. — Тяжело дыша, она ударила по тормозам всего в футе или двух от меня. — Я развернула свою машину и вернулась сюда, потому что я действительно не хочу уезжать из города. Мне просто страшно. Боюсь абсолютно всего. Испугалась, что уже влюбляюсь в Алекса, боюсь, что все пойдет дальше, боялась быть с любым мужчиной, который не был Шоном, и боялась начать новую жизнь без него. Но, как бы ни была напугана, я не могла уехать из города, как уже сказала. И вместо того, чтобы бояться всего, я решила попытаться прогнать весь этот страх, попытаюсь быть героем, как ты. Тогда, может быть, когда все закончится, я буду чувствовать себя настолько храброй, что никогда больше не почувствую страха, который испытываю.

— Но… о чем ты, черт возьми, думаешь, Полли? У тебя нет навыков метания ножей или чего-то подобного, и ты не перевертыш…

— У меня есть пистолет. У меня есть пистолет, и я знаю, как им пользоваться.

Всхлипывая, Полли провела рукой по глазам. Я могла сказать по ее голосу, который был хриплым и скрипучим, что она, вероятно, довольно долго плакала, когда покинула вечеринку, возможно, час назад, сказав, что устала, и ее нервы больше не могли выдержать ожидания. Теперь меня поразило больше, возможно, ее слова о тайном плане покинуть город, и меньше о нападении порожденных медведей.

Она снова похлопала себя по левому бедру.

— Тут у меня девятимиллиметровый.

После кажущегося полного и абсолютно мгновенного замораживания каждой мышцы в ее теле, она похлопала оба бедра, а затем похлопала по всей талии.

— О, черт возьми. О, черт.

— О, боже мой. Не говори мне. Ты имеешь в виду…

— Наверное, выпал, когда я бежала или что-то вроде того. Я прошу прощения, Сэм, я просто…

— Брось, ты в серьезной опасности, и мы должны доставить тебя в безопасное место прямо сейчас.

С ревом позади нас, становящимся все громче, я схватила Полли за руку и попыталась утащить ее, но она сопротивлялась, не сдвинувшись с места ни на дюйм.

— Сэм, подожди. Эта черная дыра выглядит как медведь… возле фонарей. У него светящиеся красные глаза.

Я протянула руку в кожаной сумке и начала вытаскивать нож еще до того, как она закончила говорить.

***

Наполовину волоча за собой рыдающую Полли, я шагнула к фонарям и швырнула тесак в порожденного медведя где-то на полпути. Я попала в цель, прямо в один из его светящихся красных глаз, и он немедленно упала и не двигался.

Как только я убедилась, что он останется лежать, я повернулась к Полли.

— Мы должны поторопиться. Если этот порожденный медведь смог прокрасться сюда раньше остальных, то, бьюсь об заклад, скоро прибудут еще.

— Но давай останемся на месте! Давай просто позвоним Алексу и Риду, а потом…

— Ты ведь не продумала все до конца, правда, Пол?

— Нет… очевидно, что нет! Я не думала, что все ворчание и рычание будут такими громкими, или…

— Ну, теперь уже слишком поздно! Только поторопись, потому что мы должны выбраться отсюда!

С громким ворчанием и рычанием позади нас, становясь еще громче и еще ближе, я продолжала наполовину тащить все еще рыдающую Полли к фонарям, желая, чтобы не слишком взволновалась тем, что происходит, зная, что это, несомненно, вызовет приступ тошноты и головокружения в течение нескольких секунд.

Только когда мы с Полли были где-то в десяти футах от фонарей, я вздохнула с облегчением, даже не зная, что задерживала дыхание.