Безжалостный альфа (ЛП) - Праймер Си Джей

— Из-за чего, черт возьми, ты можешь разозлиться? — я рычу.

Она просто качает головой.

— Нет, скажи мне! — я настаиваю, занимая ее место. — Какого хрена ты взбесилась, Слоан?

Она раздраженно вскидывает руки.

— Ты меня не поймал!

— Что? — я вздрагиваю в ответ, в замешательстве хмуря брови.

Она еще раз качает головой, снова складывает руки на груди и смотрит в пол, постукивая по нему носком туфли.

— Раньше ты говорил, что если я убегу от тебя, ты всегда поймаешь меня, — бормочет она.

Затем она поднимает на меня взгляд, в ее мудрых зеленых глазах светятся боль и сожаление, когда они встречаются с моими.

— Ты этого не сделал.

Мы просто смотрим друг на друга долгое мгновение, мое сердце не справляется со своими клапанами.

Я ее не поймал.

Как, черт возьми, я должен был поймать ее, когда она убежала и полностью отрезала меня от себя?

— К черту все это, — бормочу я, отталкиваясь от бара и направляясь к выходу, изо всех сил стараясь не спотыкаться о собственные ноги по пути к выходу.

Проталкиваясь сквозь толпу, я слышу, как мои друзья кричат мне вслед, но я не оборачиваюсь.

20

Уже поздно, когда Эйвери высаживает меня у полицейского комплекса. Мы оставались до закрытия бара, опрокидывая рюмки и танцуя как дураки, и это было именно то, что мне было нужно после того, как я столкнулась с гневом Мэдда, кажется, в миллионный раз. Я серьезно, сколько гнева может носить с собой один человек? Это, должно быть, тяжело.

Я хихикаю при мысли о Мэдде, несущем кучу мешков с песком с надписью «гнев», хмуром и с ворчанием, как он всегда делает в эти дни. Ладно, возможно, я немного пьяна. Или сильно. Но на самом деле это не имеет значения, потому что я собираюсь отоспаться, и, надеюсь, количество алкоголя в моем организме усыпит меня настолько, что мои сны перестанут приходить в голову.

Я имею в виду видения. Если бы мне приснился обычный старый сон о чем-нибудь нелепом, например, о говорящих собаках или пушистых единорогах, я бы не возражала.

Я снова хихикаю про себя, спотыкаясь на каждом шагу, когда прохожу через ворота тренировочного комплекса на тренировочное поле.

Ладно, мне, наверное, стоит взять себя в руки. Выглядеть авторитетно и все такое прочее, на случай, если я столкнусь с бойцами какого-нибудь отделения, поскольку я мечтаю стать лидером. Или уже собираюсь? Сейчас все это немного в тени.

Я пересекаю поле, направляясь к главным дверям комплекса, дергаю за ручку, чтобы открыть одну, и хмурюсь, обнаружив, что она заперта. Затем, вспомнив о маленьком брелке, который Ло дала мне прикрепить к ключам, я машу браслетом перед датчиком, и вуаля — замок открывается.

Хорошо, что я это запомнила, иначе сегодня ночью я бы спала на крыше.

Хотя, если подумать, я не испытываю отвращения к этой идее. Держу пари, что в это время ночи вид на звезды просто убийственный.

Я захожу внутрь, и жуткая тишина темных коридоров заставляет волоски у меня на затылке встать дыбом. Комплекс всегда яркий, оживленный и полон людей, поэтому видеть его в такой тишине немного жутковато. Хотя алкоголь притупил мои чувства, по спине пробегает холодок, когда я быстро иду по тусклым, пустым коридорам к общежитию, по пути нащупывая в клатче ключи, чтобы быстро войти.

Я открываю дверь так быстро, как только могу, проскальзываю в свою комнату в общежитии, закрываю ее за собой и снова запираю. Я вздыхаю с облегчением, оказавшись в безопасности в своей комнате, и тут же смеюсь над собой за то, что веду себя так нелепо. Из всех мест, где находится отряд, комплекс определенно безопасен.

Мне нужно перестать выводить себя из себя.

Я отхожу от двери, снимаю туфли на ходу через комнату к своей кровати, когда очередная дрожь пробегает по моему позвоночнику, моя внутренняя волчица предупреждающе шевелится. У меня едва хватает времени осознать это, прежде чем пара сильных рук обхватывает меня, прижимая обратно к твердой груди, а ладонь закрывает мне рот, чтобы заглушить крик.

Осознание того, что кто-то здесь, со мной, заставляет мое сердце мгновенно учащенно биться, мои инстинкты борьбы или бегства срабатывают, когда моя волчица вырывается на поверхность. Я корчусь, брыкаюсь и кричу в руку, прикрывающую мне рот, когда нападающий сжимает меня крепче, наклоняя свое лицо рядом с моим.

— Поймал тебя, — рычит Мэдд мне в ухо.

Я замираю, испытывая одновременно облегчение и ужас от того, что это он.

Медленно он убирает руку с моей талии, убирая ладонь с моего рта. Как только он дает мне достаточную слабину, я разворачиваюсь, хлопаю ладонями по его груди и отталкиваю его назад.

— Какого черта, Мэдд?! — я кричу шепотом, нахмурившись. — Как ты сюда попал?

Я должна была учуять его сразу, как только вошла, но из-за того, что выпивка притупила мои чувства, я не на высоте.

Уголок его рта приподнимается в ухмылке.

— Ты действительно думала, что у меня до сих пор нет ключа?

Я смотрю на него, делая неглубокие вдохи, пока мое бешеное сердцебиение начинает замедляться до нормального ритма.

Тени ложатся на резкие черты его лица, делая его еще более притягательно красивым, чем обычно. Несправедливо, что такой красивый человек может быть таким замкнутым и жестоким. С другой стороны, сам дьявол когда-то был ангелом.

— Чего ты хочешь? — я выдыхаю, мои икры соприкасаются с краем кровати, когда я отступаю на шаг.

Он восстанавливает дистанцию, которую я установила между нами, пока я сопротивляюсь желанию съежиться под его пристальным взглядом.

— Помнишь, что я говорил раньше, о том, что я никогда не знаю, хочу ли я сражаться с тобой или трахнуть тебя? — бормочет он.

У меня перехватывает дыхание, когда он подходит еще ближе, наши груди соприкасаются, и его рука поднимается, чтобы обхватить мое горло. Он ослабляет хватку — твердую и собственническую, но не чрезмерно ограничивающую, — наклоняя голову, впиваясь в меня горящими глазами.

— Я действительно начинаю уставать от сражений, герцогиня.

Затем его губы опускаются на мои. Они едва соприкасаются, прежде чем я, вздрогнув, отталкиваю его назад, ошеломленная этой игрой в горячность и холод, в которую он играл со мной.

Мэдд отшатывается, нетвердо держась на ногах. Его глаза встречаются с моими с той же степенью шокированного удивления, как будто он тоже понятия не имеет, что делает. Но когда я смотрю на него сквозь темноту, его грудь быстро поднимается и опускается от неровного дыхания, до меня доходит, как сильно я хочу этого. Мне это нужно.

Как будто он видит это на моем лице, он снова придвигается ближе, на его собственном написаны коварные намерения. Он вторгается прямо в мое пространство, хватает меня и грубо притягивает к себе, и на этот раз я не отталкиваю его.

Он наклоняется, чтобы завладеть моими губами, и я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы встретить его на полпути, нуждаясь в его поцелуе в этот момент больше, чем в воздухе в легких. Мне нужно, чтобы это заземлило меня, напомнило о доме и помогло вспомнить людей, которыми мы были раньше, беззаботных подростков, у ног которых был весь мир, и сердца, которые никогда не были разбиты. Я прижимаюсь губами к его губам, ощущая вкус виски и сожаления, но все же я охотно пью его яд, не думая о собственном выживании.

Я хватаюсь за его футболку, чтобы притянуть его еще ближе, пока мы не падаем на кровать, твердое тело Мэдда неуклюже приземляется поверх моего. Несмотря на неловкое приземление, он не сбивается с ритма, поддерживая свой вес локтями по обе стороны от моей головы, продолжая целовать меня, затаив дыхание.

Мы оба слишком много выпили. При трезвом свете дня это, вероятно, показалось бы плохой идеей. Но прямо здесь, прямо сейчас, я просто хочу вернуть своего Мэда. Даже если это всего на одну ночь.