Милая маленькая игрушка (ЛП) - Торн Айви

Я тихо хихикаю.

— Я знаю.

Щеки Уитни слегка краснеют, и признательность, которая мерцает в ее глазах, кажется, смягчает ее выражение лица.

— Спасибо, — бормочет она.

— Пожалуйста. — Сейчас самое время извиниться за свои действия на прошлых выходных, но мысль о том, чтобы произнести эти слова, как будто цементирует мой рот. Такие простые слова, и все же, я нахожу их горькими на вкус. Надеюсь, она сможет распознать мой жест, каким он должен быть, потому что я не могу заставить себя сказать «я извиняюсь».

Я думаю, что так и есть. Когда свет гаснет и занавес поднимается, Уитни, кажется, расслабляется по отношению ко мне, снимая напряжение, которого я не осознавал раньше. Когда начинается представление, мне трудно сосредоточиться на танцорах, движущихся по сцене, независимо от драматизма их движений или интенсивности музыки. Я все время блуждаю взглядом по девушке рядом со мной, и на том, как ее полные губы слегка приоткрываются от удивления, ее глубокие карие глаза сосредоточены на сцене внизу. Она очарована балетом, и меня переполняет глубокое чувство удовлетворения от осознания того, что я могу доставить ей такое удовольствие.

Несколько раз во время представления Уитни замечает, как я смотрю на нее, и каждый раз, когда наши глаза встречаются, между нами проносится трескучая рябь предвкушения. Как бы мой чрезмерно напористый урок ни повлиял на глубину нашей беседы, он не изменил необъяснимого притяжения между нами. Внезапно я не могу дождаться, когда она вернется в свою комнату.

Когда занавес наконец опускается, и зрители встают, чтобы аплодировать, Уитни делает то же самое, открытое выражение благоговения придает ее лицу захватывающий свет. Она с энтузиазмом хлопает, подходя к краю балкона, когда занавес снова поднимается, чтобы танцоры могли предложить изящно поставленный финальный поклон. Я следую ее примеру, хотя не могу сказать, что достаточно хорошо следовал сюжетной линии, чтобы оценить представление. Тем не менее, я так же полностью наслаждался представлением.

— Это было потрясающе. Кажется, у меня появился новый любимый балет, — восторженно говорит Уитни, когда мы выходим из театра. Она практически подпрыгивает рядом со мной, несмотря на высоту каблуков, хотя ее рука надежно обхватывает мою, так что я могу удержать ее от падения, если понадобится.

— Значит, это был хороший сюрприз? — Спрашиваю я, уголки моих губ кривятся от удовольствия.

Уитни нежно дергает меня за руку, и я останавливаюсь, чтобы посмотреть на нее.

— Лучший, — искренне говорит она, ее карие глаза светлее, чем я когда-либо видел.

— Хм. Хорошо. — Я цепляю палец под ее подбородок и наклоняюсь, чтобы прижаться редким поцелуем к ее пленительным губам. Обычно я стараюсь свести случайные знаки привязанности к минимуму. Но глубокий малиновый цвет, который на ней сегодня вечером, делает ее губы более соблазнительными, чем обычно, и я не могу устоять перед искушением.

Между нами проносится электрический разряд, и я отпускаю ее мгновение спустя. Она стоит в ошеломленном молчании мгновение, и я одариваю ее самодовольной улыбкой, прежде чем повернуться, чтобы проводить ее к ожидающей нас машине. Я мчусь по улицам Чикаго обратно в квартиру Уитни, мое предвкушение сжигает мою сдержанность. И когда мы едем на лифте обратно в ее комнату некоторое время спустя, тишина, которая нас окружает, заряжена новым видом напряжения, чем то, что было между нами в начале ночи.

Я не хочу ничего больше, чем прижать ее к стене и использовать этот разрез до бедра на ее платье с пользой. Но я этого не делаю. Поцелуй, который я украл, уже перешел черту, которую я очень стараюсь удержать на месте. Потому что мне нужно сохранять большую дистанцию от этой девушки в эмоциональном плане. У нее есть способ открывать скрытые двери в моем сердце, и в последнее время я был слишком небрежен, позволяя ей исследовать это.

Моя работа — поддерживать чисто сексуальные и веселые физические отношения. Я извинился, как мог, за то, что позволил своим эмоциям вмешаться на прошлых выходных. Теперь мне нужно вернуть нас к изначальному положению. И у меня в голове есть сцена на сегодняшний вечер, которая поможет отделить наши эмоции от уравнения.

Уитни открывает дверь в свою квартиру и тянется, чтобы включить свет. Я следую за ней, мои глаза впитывают ее подтянутую спину и тонкую талию, и то, как ее черное платье облегает ее бедра. Она выбрала идеальный наряд для сцены, даже не подозревая об этом. Я закрываю за нами дверь с легким щелчком.

— Почему бы тебе не открыть нам бутылку красного вина? — Предлагаю я, понижая голос доминантным басом, который я использую с ней.

Мурашки, которые пробегают по ее голому плечу, глубоко удовлетворяют.

— Я все подготовлю, чтобы мы могли начать. Обещаю, ты будешь очень довольна моей работой. Просто помни, ты должна доверять моему процессу.

Уитни оглядывается через плечо, простая золотая сережка-слиток касается ее тела. А ее язык танцует по губам. Пробираясь в ее спальню, я роюсь в ее ящиках, чтобы найти нижнее белье, которое я заставлю ее надеть позже. Затем я достаю полароидную камеру, которую я ждал, чтобы использовать.

Когда я снова захожу в гостиную, Уитни уже наливает рубиновую жидкость в два бокала для вина на ножках. Она поднимает на меня взгляд, ее глаза полны ожидания.

— Мы можем обсудить оплату позже. Но уверяю тебя, у нас будет более чем достаточно материала для твоего портфолио. Почему бы нам не начать с нескольких портретов? — Предлагаю я, держа камеру вверх.

— Э-э, да, это звучит неплохо. Где бы ты хотел, чтобы я была? — Спрашивает она, оглядывая комнату.

— Как насчет того, чтобы встать у этой стены? — Двойной смысл заставляет мой голос хрипеть, когда я представляю, как трахаю ее у стены, на которую я указываю.

Уитни грациозно движется через комнату к ровному участку стены и встает перед ним. Я беру ее подбородок между пальцами, поворачиваю ее лицо и слегка приподнимаю его, чтобы подчеркнуть линию ее подбородка. Я обычно не считаю себя хорошим фотографом, но с таким объектом съемки сегодня будет весело.

Отступив назад, я делаю снимок ее драматичных черт, естественного свирепого взгляда ее кошачьего макияжа. Полароид шумно свистит, создавая черный квадрат мгновением позже, который я беру и бросаю, на акцентный столик, рядом со мной.

— А теперь повернись ко мне лицом.

Уитни так и делает, принимая напряженный взгляд модели, слегка приоткрывая губы. Она естественна. Я делаю еще один снимок и отбрасываю второй черный квадрат в сторону, не утруждая себя просмотром конечного результата. Постепенно я перехожу от портретов к позам в полный рост, заставляя ее небрежно прислониться к каминной полке и вглядываться в мерцающее пламя, затем небрежно откинуться на диване с бокалом вина в руке. Разрез ее платья распахивается, открывая одну длинную мускулистую ногу, когда она сгибает колено, чтобы поставить ногу на шпильке на диван. Ее глаза смотрят на меня издалека, огонь в них говорит мне, что ей это нравится.

— Я думаю, у нас есть неплохое количество образцов гардероба. Почему бы нам не перейти к коллекции будуара? Уверяю тебя, моя работа всегда стильная и уважительная. Я, в конце концов, профессионал.

— Я уверена, что ты прав. Пока что твои фотографии — не что иное, как искусство, — признается Уитни, подбирая случайный снимок и размахивая им, чтобы оживить изображение. Не говоря больше ни слова, она встает и идет в спальню, ее каблуки цокают по дереву.

— Я уже подготовил твой наряд. Я дам тебе время переодеться. Просто дай мне знать, когда будешь готова, и не снимай каблуки, — добавляю я, прежде чем она исчезает.

Уитни поворачивается, чтобы посмотреть на меня, когда она цепляется за дверной проем в своей комнате, ее бровь слегка приподнята в легком удивлении. Она ожидала, что я буду смотреть. Но сегодня я придерживаюсь сценария. Я жду, пока она не позовет меня через несколько минут, давая мне знать, что она одета, и мой член начинает твердеть от предвкушения.