- Это сложно, - и вновь улыбка, но в этот раз такая, какой награждают несносного ребёнка, но мужчина ждал, пока я продолжу. А я так устал, что не выдержал и начал говорить, говорить так, как не говорил ни с кем. – Десять лет назад мой брат покончил жизнь самоубийством, и я был тем, кто нашел его. Вообще, в тот день я должен был остаться у друга, и, наверное, мой брат надеялся, что его найдёт мама. Но это был я. И в тот день я буквально сошел с ума – в моём запястье будто поселилось пламя. Каждый раз, стоит мне вспомнить ту кровавую сцену, как запястье вспыхивает. И кажется, что успокоить это «пламя» можно только высвободив кипящую кровь. Звучит как бред сумасшедшего, но это так. Иногда я даже хочу вонзиться в руку и высвободить всю ту боль, что засела в нем. Я ХОЧУ… Я… - моей руки коснулось что-то тёплое, а улыбка, такая добрая и, казалось, понимающая, просила продолжать. - Вот так я жил на протяжении одиннадцати лет, улыбаясь людям притворной улыбкой, мёртвой, как и я сам. Но появился он, тот, кто спас меня, вытащил из моей собственной могилы, в которую я себя затащил. Научил любить, научил чувствовать. И я был рад, до вчерашнего дня, но вдруг понял, что отравляю ему жизнь… своим существованием. Из-за меня его могут исключить из школы, общество сделать изгоем, а брат… Его брат против нас, он ненавидит меня, боюсь представить, что скажут его родители… а мои? – слёза всё же скатилась по щеке, но я не обратил на это внимание, потому что всецело был поглощен рассказом. – Мне предложили избавиться от боли в запястье, и я принял его. И теперь этот человек ненавидит меня, ведь я причинил ему столько боли…
Мужчина всё улыбался, а я не замолкал, просто не мог остановиться. И даже когда говорить было больше нечего, я продолжал. Кажется, просил объяснить, почему всё так сложно, почему тяжело. А он молчал, просто выслушивал, а когда я всё-таки умолк, взял мою левую руку в свою.
- Знаешь, - начал он, и его голос успокаивал, так как навевал что-то знакомое. Он как отец, которого никогда у меня не было. – Всё на самом деле просто – люди рождаются, живут, умирают. «Зачем мы есть?» - вопрос, придуманный людьми, чтобы усложнить свою жизнь.
- А зачем? – как ребенок спросил я, внимательно глядя в серо-голубые глаза.
- А кто его знает?! Для каждого своё: кто-то видит смысл в деньгах, к которым за всю жизнь даже не прикоснулся, кто-то - в еде, кто-то - в удовольствии, кто-то - в детях и близких…
- Мне нравится парень, - спокойно сообщил я, ожидая отвращения со стороны мужчины, ведь так было правильно, но тот лишь сильнее стиснул мою ладонь.
- Это неважно, главное, чтобы человек был хорошим.
- Но это грех! – возразил я, чувствуя, что начинаю паниковать. Просто я не ожидал такой реакции, я не думал, что кто-то может вот так спокойно воспринимать нетрадиционные отношения. Но тот продолжал улыбаться.
- Ублажаться с кем попало тоже грех, но большинство людей это волнует мало. И знаешь, - мужчина доверительно нагнулся чуть ближе, - грехом так же является лень, обжорство и депрессия. Все люди грешники, так что обвинять себя из-за того, что ты полюбил кого-то своего пола не так уж ужасно. Возможно, Бог даже простит тебя, если ты будешь ставить эту любовь превыше всего. Да и если ты сделаешь этого человека счастливым, то уж точно не сможешь попасть в ад.
Я просто не понимал. Хлопал глазами и не мог понять того, что говорил этот мужчина… А потом услышал, громко и ясно:
- «Любить до последней минуты» - вот, что важно. И я уверен, что твой брат хотел бы, чтобы ты, вместо того, чтобы винить себя, жил каждой секундой, любил каждой частичкой себя и просто иногда ходил на его могилу, вспоминая всё хорошее, что было в вашей жизни, пока он жил. Как думаешь, он любил тебя? - я, прикусив губу, чтобы сдержать всхлип, тихо кивнул. – Вот и хорошо, тогда остуди свою кровь, выпустив боль. Впусти любовь.
Мужчину поднял мою руку, и, размотав бинты, погладил большим пальцем ровную кожу на запястье. Там, где ничего не было. Не было того страшного шрама, что я видел на Вике в тот день, не было той боли, что я на воображал себе. Ничего не было, только в голове всё встало на место.
- Спасибо, - пробормотал я и, взяв из рук мужчины ненужные бинты, поднялся с лавочки. Не раздумывая, я бросил их в урну. – Спасибо, - повторил я, но в этот раз более участно.
- Не за что, – мужчина игриво прищурился. – Рад, что помог тебе. А теперь иди к нему и скажи, что он тот самый, ради кого ты живёшь. Хотя если ты ещё сомневаешься…
- Нет, - ответил я прежде, чем понял, что сказал это. А потом покраснел, так как вспомнил, сколько боли я принёс Глебы из-за всей той ерунды, что сам себе напридумывал. А ведь всё так просто. Из школы выгонят, так мы вместе перейдём в другую. Начнет осуждать общество? Пошлём всё на хуй! А если захотим детей?.. Да сейчас медицина и не такое может! Главное, чтобы быть вместе. – Знаете, Вы вылечили меня от травмы, которую не могли вылечить три психолога, а ведь я Вас даже не знаю.
- Максим, - мужчина протянул руку, и я, не задумываясь, пожал её, хоть меня и смутило то, что он назвал только имя.
- Вадим.
- Приятно познакомиться, - Максим разорвал рукопожатие и медленно поднялся с лавочки. – Пора домой, сегодня всё-таки праздник, - поймав мой вопросительный взгляд, мужчина пояснил. – Сегодня уже два года как не стало моей супруги. И знаешь, сейчас, разговаривая с тобой, я понял, что ни в чём перед ней не виноват и её ни в чём не виню – главное, что мы прожили хорошую, хоть и недолгую, совместную жизнь. Жаль, конечно, что не умерли вместе, в один день, как в сказке, но на это воля Божья, - и мужчина вновь по-доброму улыбнулся. - Я винил себя, что нашел другую, и я чувствовал, будто радуясь рядом с этой другой, предаю её. Думаю, и я должен сказать тебе спасибо. Спасибо тебе. Теперь я спокоен.
И я улыбнулся. Искренне и радостно, как делал это только перед Глебом и, распрощавшись, направился домой. Только запоздало вспоминая, что потерялся. Но ничего, поспрашивал пару человек, прогулялся пару километров и оказался дома. Но я не домой собирался, а к самому дорогому мне человеку.
Из подъезда как раз выходила та самая бабушка, которой я помог ещё неделю назад. Она улыбнулась мне, поприветствовала и направилась к своим подружкам на лавочку во дворе. Я, придержав дверь, подлетел к лифту, но он так медленно ехал, что плюнул на него и пошел пешком по лестнице.
Пусть он и жил на восьмом, но я оказался возле двери Глеба в считанные минуты.
